Но тут Кристоффер сухо и коротко заметил:
— Это девочка.
Тогда Рикард закрыл лицо руками, чтобы никто не увидел его слез.
Девочку окрестили Тувой — это было первое пришедшее им в голову имя. Ведь девочка напоминала грязный моток свалявшейся шерсти, и красивые платьица, приготовленные Винни, больше подчеркивали ее уродство. Поэтому, когда девочка начала ползать и ходить, ее стали одевать в комбинезоны из грубой ткани или мальчишеские штаны. В этой одежде она напоминала по ошибке попавшее в мир людей загадочное существо. Покладистой она не была, но ведь и Бенедикте в детстве не была покладистой, хотя со временем склад ее характера изменился. Так что оставалось надеяться на лучшее. Тува была коротышкой. Силье сразу бы признала в ней ведьму Ханну. Казалось, кто-то сел сверху на неуклюжего ребенка.
Но Винни искренне любила свое странное дитя. Она узнавала в Туве саму себя. Именно такой уродливой и неуклюжей она ощущала себя в детстве под строгим присмотром Каммы. Оба, Рикард и Винни, старались сделать все, чтобы Тува не чувствовала себя такой нежеланной, какой в свое время чувствовала себя Винни. Винни черпала силы в том, что идентифицировала себя со своим ребенком.
Пока девочка жила с родителями, она была защищена. Но что будет потом, когда она окажется среди чужих людей? Школа, другие дети, недвусмысленные комментарии взрослых… В этом Тува разделяла судьбу всех меченых. И вся родня думала: когда же мы покончим с этим проклятием?
В начале марта 1939 года, Бенедикте отправилась на кладбище, чтобы привести в порядок могилу Сандера после весеннего таяния снегов.
Пейзаж был неприглядным, с пятнами грязного снега на недавно оттаявшей земле. Обнаженные деревья, казавшиеся красивыми зимой, теперь ничем не радовали глаз. Сев на корточки, Бенедикте принялась расчищать могилу от прелой листвы и прошлогодних цветов. Она часто приходила сюда, по-прежнему испытывая болезненную тоску по своему любимому Сандеру. Красивый, беспечный юноша, взрослый мужчина, ставший для нее опорой в жизни, больной старик, для которого она сама стала опорой. Никогда ей не были в тягость его недуги! Напротив, она всегда так боялась потерять его.
И когда он сошел в могилу, она смирилась, считая, что так лучше для него, ведь он не будет больше мучиться. Но ощущение потери никогда не покидало ее.
Кто-то шел по узкой тропинке среди могил. Сначала она не обратила на это внимания, потому что на кладбище всегда бывали люди, приходившие сюда с той же целью, что и она. Но этот человек шел прямо к ней, а вокруг нее были только могилы Людей Льда.
Поэтому она взглянула на него. И тут же вскочила, воскликнув:
— Имре!
Как давно она уже не видела его! Сколько же времени прошло? Года два? Возможно. А до этого, когда он появлялся? Двенадцать лет назад! Как редко он навещает их! На его удивительно красивом лице появилась улыбка, но она обратила внимание на подчеркнуто серьезное выражение его глаз. Его прекрасные светлые волосы придавали его лицу в свете пасмурного мартовского дня какой-то неземной отпечаток.
— Дорогая Бенедикте, — сказал он. — Как я рад снова видеть тебя! Ты совсем не постарела.
— Ты тоже, — улыбнулась она. — Ах, Имре, на этот раз ты должен появиться на Липовой аллее и встретиться со всеми! У нас недавно появился новый член семьи, Тува. Да и Винни хотелось бы встретиться с тобой, она так много слышала о тебе.
— Я не могу этого сделать, Бенедикте. Сейчас не могу. Я должен немедленно возвратиться обратно. Я пришел только попросить тебя кое о чем.
— Я слушаю тебя, — с той же серьезностью, что и он, сказала она.
— Ты могла побыть здесь еще немного?
— На кладбище?
— Да. Пока на кладбище не останется ни одного посетителя.
— Конечно, могу, — медленно произнесла она. — Дома меня никто не ждет, а в соседстве с Сандером я всегда чувствую себя в безопасности.
Он кивнул.
— Тогда я пойду. Я не могу больше оставаться здесь ни минуты. Прощай, дорогая!
Взяв ее голову в свои ладони, он поцеловал ее в лоб. Что-то мгновенно мелькнуло в ее мыслях и тут же пропало. Поэтому она спросила совсем о другом:
— Это черные ангелы унесли мандрагору?
— Да. Но меня среди них не было. Это было необходимо сделать. Не спрашивай, почему! Кстати, я очень хорошо знаю маленькую Туву, — улыбнулся он. — Я ее личный защитник.
— Неужели? — радостно воскликнула Бенедикте, — я расскажу об этом Винни и Рикарду. Могу я это сделать?
— Можешь.
— Они будут так рады! Мы скоро увидимся, Имре?
— Да. Возможно, гораздо раньше, чем хотелось бы.
— Ты меня пугаешь!
Торопливо обняв ее, он направился к воротам кладбища. И в следующий миг исчез за углом церкви.
А Бенедикте стояла, все еще чувствуя прикосновение его рук; и еще долго после этого она ощущала исходящее от него особое тепло.
Кладбище постепенно пустело. Наступили сумерки. Найдя поблизости скамью, она положила на нее свернутый вдвое плащ и села, глядя на могилу Сандера. Поблизости были могилы Малин и Пера Вольденов, а по другую сторону — могилы обеих жен Хеннинга, Аннели и Агнеты. Чуть поодаль виднелись могилы Вильяра и Белинды, ее дедушки и бабушки. Как давно это было…
На кладбище не осталось больше никого. Она была совершенно одна. Или… не одна? Откуда взялись эти молчаливые фигуры, внезапно окружившие ее?
Она резко встала. Низко поклонилась им, хотя ей самой было уже шестьдесят семь лет. Прямо перед ней стоял огромного роста мужчина, одетый в старинное платье, с гротескным и в то же время привлекательным лицом.
— Тенгель Добрый… — прошептала она. — Добро пожаловать! Давно уже предки не посещали нас. Теперь вы посылаете к нам Имре, как до него посылали Марко…
— Да, — своим низким, рокочущим голосом ответил Тенгель Добрый, и Бенедикте невольно содрогнулась. — Ведь Имре — живое существо, ему не нужно, как нам, материализовывать себя. Но он не может появляться на Липовой аллее, потому что вы сами знаете, кто держит дом под постоянным контролем.
— Но где находится Имре все остальное время? И жив ли Марко? Ведь Марко моложе моего отца!
— Пусть это останется их тайной, — улыбнулся Тенгель. — Настанет время, и вы узнаете об этом.
Она увидела, что вокруг нее собрались все меченые и избранные, тела которых покоились на старом гростенсхольмском кладбище. Тарье, Никлас, Ульвхедин, Ингрид, Хейке… О, Господи, это и есть Хейке! Бенедикте невольно съежилась при виде его.
— По какому поводу вы собрались здесь? — почтительно спросила она. — Почему вы именно сегодня явились ко мне?
— Чтобы попросить вас быть бдительными, — ответил Тенгель Добрый. — Случилось нечто очень серьезное.
