Поела, полежала немного в уголке, потом уселась ждать у окна наставника. А в голове — хоровод мыслей, одна другой мрачнее. Верно говорят: лучше себя самой себя не накажешь, а уж Зара в этом преуспела!
Дремота вкупе с физической слабостью смежала веки; хозяин несколько раз подходил к ней, предлагал полежать в комнате наверху, а девушка все отказывалась. Сама не заметила, как поддалась слабости, и очнулась уже в каморке под крышей.
Перед глазами — круги, подташнивает немного — последствия «волчьего поцелуя».
— Наверху она, плохо ей, — голос хозяина.
Кому плохо-то? Ей? Бывает и хуже, от этого не умирают. Подумаешь — плечо разодрано!
— Где ее нашли? — а вот и Меллон Аидара собственной персоной.
Сесть бы, принять невозмутимый вид, но голова упорно не желает расставаться с подушкой.
— Не знаю, сеньор, один из подмастерьев привез.
Зара не удержалась и хихикнула. Слышал бы этот надутый пятикурсник, как его назвали!
Такой, улыбающейся, Меллон ее и увидел.
— Вижу, с Вами не все так плохо, как мне описали.
Она никак не могла понять, сердится он или нет: по выражению лица ничего не скажешь. Стоит в дверях, скрестил руки на груди и просто смотрит.
— Извините, я ее не заметила: загляделась на дракона, — Зара предпочла сразу признаться.
— На дракона? — маг недовольно покачал головой. — Вы хоть знаете, куда забрались? Я же сказал: не заезжайте далеко, — а Вы?
— Я поехала строго туда, куда Вы сказали, — сжала губы в ниточку девушка. — Между прочим, по дороге я уничтожила три-четыре существа сомнительного происхождения.
— И одно из них разодрало Вам плечо? Олаф уже смотрел?
— Со мной все в порядке. Прошу, не говорите отцу.
— Я должен, — он подошел ближе, открыл окно и бросил взгляд на ее лицо. — Я обязан докладывать о любом существенном происшествии.
— Это не существенное происшествие, это ничего не значит, — Зара села и одарила его одним из своих «фирменных» взглядов. — Через пару дней я приду в норму и смогу вернуться…
— Вы никуда не вернетесь, — отрезал Аидара. — Как только сможете стоять на ногах, отправитесь в Соот. Ваши вещи я при первой возможности отправлю на этот постоялый двор.
Как Соот? Она никуда не поедет, пусть и не мечтает!
Негодование придало ей сил и лучше всех лекарств подняло на ноги.
— Баронет Аидара, я приехала сюда учиться бороться с темными силами, практиковаться в магии, а не носить книжки за подслеповатым чародеем и кормить крошками замковых крыс, — ее глаза были темнее ночи, цвета бушующего, штормящего моря, грозящего выплеснуться за пределы глазных яблок.
— Юношеский максимализм! — вздохнул Меллон. — Я понимаю, Вы не привыкли к неудачам, такое иногда случается, когда ученики преувеличивают свои силы…
— Значит, у меня не было права на ошибку? У других есть, а у меня нет?
— Сеньорита Рандрин, это не загородная прогулка…
— Да знаю я! — огрызнулась Зара. — Я, по-Вашему, дура, Меллон, очередная симпатичная девица, которая ничего не смыслит в магии? Думаете, что я напросилась на эту практику, плохо представляя, куда я еду? Повторяю еще раз: я не вернусь в Соот и, тем более, в Айши, и Вы ничего не расскажите об этом происшествии своему начальнику.
Знакомое ощущение покалывания под лопатками подсказало, что крылья снова рвутся наружу. Девушка удержала их, оставив этот козырь на потом. Сейчас ее оружием был взгляд — жесткий, колючий, непреклонный, не взгляд — а молчаливый приказ.
Баронет удивленно смотрел на преобразившуюся Зару: исчезла болезненная бледность со щек, пропала легкая дрожь, перед эмоциональным порывом отступила на задний план боль.
А ее взгляд — его невозможно выдержать, невольно опускаешь глаза, отступаешь на пару шагов, спасаясь от жалящих игл льда.
— Если не расскажу я, сообщит Олаф.
Девушка покачала головой и надвинулась на него, выпустив на пару дюймов свои крылья. Несомненно, он их заметил, почувствовал, но и бровью не повел.
— Сеньорита Зара, своими угрозами Вы ничего не добьетесь, поверьте, взгляды высших демонов намного опаснее Ваших, так что успокойтесь и не тратьте сил понапрасну.
Как, неужели и это не подействовало? Что же ей делать, как уговорить его?
— Меллон, я прошу Вас, заклинаю, не прогоняйте меня! — она выдавила из себя улыбку и пару раз обольстительно хлопнула ресницами — получилось не очень. Не поверит. И пусть, нет у нее настроения кокетничать с ним. Тоже мне наставник в свои двадцать пять, или сколько там ему?
— Сеньорита Зара, Вы, видимо, не понимаете всей серьезности положения, — было видно, как аккуратно, взвешено он подбирает слова, будто боится ее обидеть. Вот дурак!
Зара не выдержала и, опустившись на кровать, рассмеялась до саднящей боли в плече.
Меллон Аидара боится ее обидеть, принимает за тепличный цветок из дома С» Эте. Ну не смешно ли? Да разве если бы она позволяла себе такие глупости, как слезы, если бы каждый раз, когда над ней подшучивали, захлопывали перед носом дверь, она бы стала герцогиней? Нет, милый молодой человек, всему нужно вести скрупулезный счет, уметь, где надо, промолчать, но запомнить, а где — и дать отпор. Женские слабости — это исключительно умело замаскированные достоинства, и только так. Для других, может, такое и позволительно, а ей всего приходится добиваться самой.
Наставник в недоумении наблюдал за странной реакцией своей подопечной и понятия не имел, как следует поступать в таких случаях.
— Вы боитесь, что Вам влетит, да? — девушка успокоилась. Глаза вернулись к своему привычному спокойному цвету, и только боль никак не желала стихать, пришлось, стиснув зубы, заговорить ее. — Тогда давайте поступим следующим образом: обратимся к моему отцу. Если герцог сочтет мое пребывание в пустоши неоправданно опасным, я вернусь в Соот, в противном случае все будет так, как хочу я, то есть, как прежде.
— Как прежде, точно нет, — Меллон по-новому взглянул на нее: не как учитель на ученицу, а как на равную. Силы воли и упорств ей не занимать. И уверенности в собственных силах: вместо того, чтобы пустить в ход женские чары, сначала пыталась заставить его поступить по-своему, а потом и вовсе вверила свою судьбу в руки отца. Значит, убеждена в его поддержке.
— И что же изменится? Повторяю в третий раз: по доброй воле я в Соот не поеду. Я хочу стать полноценным магом, а не аптекарем или книжным червем.
Красивые у нее глаза, и сама она тоже очень даже ничего… Так, стоп, тебе одной проблемы мало, хочешь еще одну получить? Да стоит герцогу хоть что-то заподозрить, в порошок сотрет и разбираться не станет, что было и чего не было. Вот к чему привела твоя невнимательность: все остальные хоть именами своих практикантов поинтересовались, а ты и не подумал. Четверокурсник — и все. А тут и четверокурсница, и Рандрин. Сплетен-то будет! Решено, забираю кого-нибудь из мальчишек, а ее под крыло старика — про него уж никто ничего дурного не подумает.
