И я снова фыркнула, едва сдерживая рвущийся наружу плач.
— Это было моей слабостью. Но я оплакивала не первую любовь, которая стала великим горем, дала мне новую силу и сделала меня язвительной и скрытной, я горевала о своей наивности, доброте и доверчивости, о первом истинном чувстве, которое делает нас другими. Тогда я осталась невинной в плане тела, но магия поглотила половину меня, стала моей неотъемлемой частью. Раньше я боялась силы, мощи и власти, что дарила мне стихия, но потом перестала. Я верила своему дару, ведь именно он тогда спас меня. И именно в тот день лисичка впервые появилась в моей голове. Но вот срок его службы истек, и Энджером вернулся домой. Он стал еще красивее и мужественнее, чем раньше: косая сажень в плечах, щетина и сила, которая увеличилась за год. Но все это меркло, ведь что-то иное поселилось в душе моего возлюбленного. Он стал жестче, его душа почернела, словно покрылась коркой тьмы. Энджером продолжал любить меня, был нежен, но его действия… возлюбленный сделался злее, не терпел отказов, и я стала его бояться. — Я почувствовала влагу на щеках и руках. Стерев горькие слезы и сдержав некрасивый всхлип, решила продолжить.
— Дальше, — сухо произнес Аарон.
— В тот вечер Энджером решил перевести наши отношения на новый уровень. Когда я пришла к нему в дом, поразилась тому, что он пуст: не было слуг, животных, родителей, словно все вымерли, оставив после себя гниющий аромат разложения и скорби. Но я была наивной. Комната Энджерома утопала в цветах, свечах и благовониях. Все было так красиво, так романтично… И мне это казалось прекрасным местом для первого опыта с любимым человеком. — И снова Аарон скрипнул зубами, я услышала злобный рык, рвущийся из груди оборотня. — Сначала все было одурманивающе-прекрасным: он ласкал меня, подготавливал и соблазнял. Но я боялась, страх сковывал мое тело. Я хотела вырваться, но Энджером не позволял, он желал меня, уверял, что не причинит боли, но мне было страшно. Паника не позволяла мне пользоваться магией, а он все наступал. С трудом мне удалось вырваться, всего на мгновение отвлечь Энджерома. Но я была глупа, поверила, что теперь у меня есть шанс сбежать. — Новый поток слез, которые я стерла тыльной стороной ладони. — Энджером жестко кинул меня на кровать и перестал притворяться ласковым зверем, нет, он показал мне свое истинное лицо, повергшее меня в ужас. И снова был страх, я уже начала примиряться с ситуацией, поскольку не могла помешать сильному мужчине добиться своего. Но если разум ушел на задний план, то стихия начала брать верх. Мой дар поднялся из самой глубины тела, вырвался на свободу, а ярость была ему подпиткой. — Голос стал глухим и скрипучим, словно кто-то проводил наждачкой по металлу. — И тогда я освободилась, взбесилась и стала куда сильнее, чем какой-то жалкий белый маг семидесятого уровня. И Энджером испугался, он понял, что стихия не отпустит его, размажет по стене, уничтожит и разорвет, словно он мягкая игрушка, а не мужчина. — Эти слова я произнесла с особой желчью. Ветер вновь поднялся из глубины дома, он рвал и метал, заставляя меня блаженно улыбаться сквозь слезы.
— Что было дальше? — Аарон так и не повернулся, его спина была напряжена до предела, казалось, еще немного, и тело волка лопнет от той силы, что пробирала Альфу изнутри.
— Я предупредила Энджерома, что, если он принудит хотя бы одну девушку, я вернусь и выну из него душу, уничтожу ее, словно она ничего для меня не значит. Теперь ты знаешь мою историю, которая изменила меня и сделала такой, какой я стала. — Горькая усмешка тронула мои губы, а глаза уперлись в пол, не желая встречаться с зелеными камнями волка.
Я боялась узнать чувства оборотня, потому что не ведала о его намерениях. Как он теперь будет ко мне относиться? Станет ли бояться так же, как и Энджером, или же посчитает мой поступок правильным? Что дальше? И почему Аарон молчит, заставляя меня ежиться от собственных мыслей и ждать неумолимого приговора?
Мне пришлось бы и дальше ждать ответа, но нас прервало появление Семура. Я резко обернулась к Сему, стирая на щеках мокрые дорожки. Кузен заметил быстрое движение, его взгляд метнулся от меня к Аарону, злость затопила разум стража. Ругнувшись сквозь стиснутые зубы, мужчина сжал кулаки, покрытые толстой коркой льда, и бросился на Альфу так, словно он не маг, а ягуар, сметающий все на своем пути.
Мне не хватило времени, чтобы остановить Семура или защитить Аарона, поэтому кулак стража резко и жестко соприкоснулся с челюстью волка. Последний содрогнулся, но не попытался уйти от удара или хотя бы поставить блок. Альфа словно не хотел мешать Сегуру и получал по заслугам. Но это было странно, даже для вожака. Не думаю, что мужчина приверженец мазохизма. Или же он действительно таким образом пытался наказать себя за поступок с Урилом, ведь сейчас вожак понял, через что мне пришлось пройти по его воле. И это было удивительно приятно, хотя и непонятно.
— Хороший удар. — Аарон стер кровь с губы и облизнул красный палец, будто смаковал. Честно, меня передернуло от такого зрелища. — И я знаю, что заслужил.
Что? Какого диена тут происходит?!
— Уверен в этом. Ты — заносчивый бессердечный ублюдок! Я не позволю тебе вытирать ноги о Нею, она не заслужила такого отношения! — Кузен не говорил, он шипел не хуже кобры.
— Семур, — встала я, подходя к стражу и пытаясь остановить поток обвинений, который рвался из его уст.
— Нет, Санейра, пусть выскажется.
— Шесть лет назад ты так же играл с Розой, которая покончила жизнь самоубийством после того, как ты, сукин сын, бросил ее! С Неей я тебе так поступить не дам, а если понадобится, посажу тебя за решетку!
— Видишь, Санейра, любой, даже самый честный страж ломается под гнетом собственных эмоций, — усмехнулся Аарон, складывая руки на груди.
Я метнула на Альфу злой взгляд, но меня проигнорировали.
— Роза страдала психическим расстройством, и тот факт, что она свела счеты с жизнью, никак не сопряжен с нашим расставанием. Мы разошлись за два месяца до той суицидальной ночи. Я оплачивал ее лечение, поэтому никак не могу быть катализатором решения Розы. Но мне хочется поговорить не о моей бывшей, а о Санейре. — Глаза Альфы прошлись по моему телу снизу вверх, задержались на губах и посмотрели прямо в душу, заставив густо покраснеть от смущения. — Твоя кузина, Сем, вредная язвительная девушка, которая совершенно меня не уважает, позволяет себе огрызаться и даже приказывать. Это немыслимо, — чуть улыбнулся оборотень, в его глазах застыли тепло и благодарность. — Но именно она заставила меня по-другому взглянуть на отношение к своему королевству и делам Ульбары. Я обязан ей, как и мой клан. — Альфа почтительно склонил голову. — Поэтому я не причиню ей вреда, ведь являюсь ее должником. — Натянутая ухмылка, наигранная и болезненная, мелькнула на губах оборотня, заставив мое сердце сделать кульбит.
