- Но сейчас всё по-другому, Аэлина. Ты королева. Мы должны думать о том, как это выглядит, какие последствия для наших отношений, принесут люди, которым они покажутся не правильными. Объяснить это – в интересах твоей безопасности –
- Да ладно. Моей безопасности? Ты думаешь, Лоркан, король или кто бы то ни было ещё, чёрт возьми, у кого есть на меня зуб, собирается проскользнуть через окно посреди ночи? Я могу себя защитить, и ты это знаешь.
- Боги всевышние, я знаю, ты можешь, - он никогда в этом и не сомневался.
Её ноздри раздулись.
- Это одна из самых глупых ссор, которая у нас только была. Всё благодаря твоему идиотизму, должна отметить.
Она прошла к гардеробной, бёдра двигались, словно акцентируя каждое слово, которое она выкрикивала.
- Просто забирайся в постель.
Он напряжённо выдохнул, когда её бедра исчезли в гардеробной.
Границы. Черты. Запреты.
Это были его новые любимые слова, которые он напоминал себе, гримасничая перед шёлковыми простынями, несмотря на то, что её дыхание всё ещё касалось его щеки.
***
Аэлина слышала, как хлопнула дверь ванной, затем звук текущей воды, когда Рован мылся туалетными принадлежностями, которые она ему оставила.
Она не была монстром – не из-за того, что она сделала, не из-за её силы, не тогда, когда Рован был здесь. Она каждый чёртов день благодарила богов за то, что они предоставили ей друга, который был ей под стать, был ей ровней, кто бы никогда не посмотрел на неё с ужасом в глазах. Не важно, что случится, она всегда будет благодарна за это.
Но… Негодная.
В самом деле, негодная.
Он и не представлял себе, какой негодной она может быть.
Она открыла верхний ящик дубового комода. И медленно улыбнулась.
Рован был уже в постели, когда она с самодовольным видом направилась к ванной. Она больше слышала, чем видела, как он резко подскочил, матрац скрипнул, когда он рявкнул:
- Что, чёрт возьми, это такое?
Она продолжала идти к ванной, не желая извиняться или взглянуть вниз, на розовую, изящную, очень короткую кружевную ночную рубашку. Когда она вернулась, умыв лицо, Рован сидел, сложив руки на голой груди.
- Ты, наверное, забыла ещё что-то надеть.
Она только задула свечи в комнате, одна за другой. Его глаза следили за ней всё это время.
- Я ничего не забыла, - сказала она, приподнимая край рубашки. - Становится так жарко, а я ненавижу потеть во сне. Плюс, ты практически как печка. Так что я буду спать либо так, либо голой. Ты можешь спать в ванне, если тебе что-то не нравится.
Его рычание сотрясло комнату.
- Победа за тобой.
- Хмм, - она опустилась на кровать по другую сторону от него, на хорошем расстоянии.
Несколько секунд, слышался только звук шелестящих простыней, когда она устраивалась.
- Мне нужно добавить больше чернил в кое-каких местах, - сказал он без всякого выражения.
Она с трудом могла различить его лицо в темноте.
- Что?
- Твоя татуировка, - сказал он, глядя в потолок. - Есть несколько пробелов, которые я должен заполнить.
Ну конечно. Он не был таким, как другие мужчины – и близко не был. Она мало что могла сделать, чтобы потрясти его, поддразнить. Обнажённое тело было просто обнажённым телом. Тем более её тело.
- Хорошо, - сказала она, поворачиваясь к нему спиной.
Снова воцарилась тишина.
Затем Рован сказал:
- Я никогда не видел подобного одеяния.
Она повернулась.
- Ты хочешь сказать, что женщины в Доранелле не носят вызывающих ночных сорочек? Или где-нибудь ещё? Его глаза блестели в темноте, словно у зверя. Она и забыла, какого это – быть фэйцем и иметь близость с природой.
- Мои случайные встречи с другими женщинами не включали в себя расхаживание по округе в одной ночнушке.
- А какую одежду они предусматривали?
- Повседневную, только и всего.
Она щёлкнула языком, выбрасывая из головы представившуюся картину.
- Имея удовольствие встретить Ремелль этой весной, я с трудом могу поверить, что она не заставила тебя расхаживать в странной одежде.
Он снова повернулся лицом к потолку.
- Мы не будем об этом разговаривать.
Она тихо засмеялась. Аэлина: один, Рован: ноль. Она всё ещё улыбалась, когда он спросил:
- Вся твоя спальная одежда такая?
- Ты так интересуешься моей одеждой, Принц. А что скажут другие? Может, это ты должен отчитаться о своих намерениях.
Он зарычал, и она ухмыльнулась в подушку.
- Да, у меня есть ещё подобная одежда. Если Лоркан собирается убить меня во сне, я должна выглядеть как можно лучше.
- Дерзкая до самого конца.
Она отбросила мысли о Лоркане, о возможных желаниях Маэвы, и сказала:
- Есть ли какой-нибудь особый цвет, который ты хочешь, чтобы я носила? Если я хочу шокировать тебя, хочу хотя бы сделать это в том, что тебе понравится.
- Ты – опасная женщина.
Она опять рассмеялась, чувствуя себя легче, чем за прошлые недели, несмотря на новости, которые принёс Рован. Она была абсолютно уверена, что они покончили с разговорами на эту ночью, когда его голос раздался над кроватью.
- Золотой. Не жёлтый – настоящий, сверкающий золотой.
- Тебе не повезло, - сказала она в подушку. - Я никогда не буду носить что-то, настолько вычурное.
Она почти чувствовала, как он улыбался, пока засыпала.
***
Тридцать минут спустя, Рован всё ещё смотрел в потолок, скрепя зубами, пока он успокаивал кровь бушующую в венах, постепенно уничтожающую его самоконтроль. Эта чёртова ночная рубашка. Дерьмо. Он был по уши в дерьме.
***
Рован спал, его массивное тело было наполовину прикрыто одеялом, когда рассвет показался через кружевные шторы. Тихо поднимаясь, Аэлина показала ему язык, когда натянула на себя бледно-голубой шёлковый халат, завязала уже бледнеющие рыжие волосы в конский хвост, и протопала на кухню.
Пока Теневой Рынок не был сожжён дотла, эта мелкая торговка зарабатывала небольшое состояние на баночках краски, которые она продолжала покупать. Аэлина содрогнулась от мысли снова отследить продавца – женщине, похоже, удалось спастись от огня. И теперь она,наверное, зарабатывала вдвое, второе больше, на её и так уже слишком дорогой краске, чтобы возместить нанесённый ущерб. А из-за того, что Лоркан мог бы отследить её по запаху, изменение цвета волос не возымеет никакого эффекта. Хотя она надеялась, что королевские гвардейцы, разыскивающие её…О, было слишком рано, чтобы обдумывать, в какое же дерьмо превратилась её жизнь.
Вяло, она заварила себе чай, в основном благодаря мышечной памяти. Она начала есть тост, и молилась, чтобы в охладительном шкафу ещё остались яйца – и они там были. И бекон, к её удовольствию. В этом доме еда исчезала почти сразу же, как только появлялась.
Одна из самых больших свиней на свете приблизилась к кухне по- бессмертному тихо. Она собралась с духом, с полными еды руками, и толкнула шкаф бедром.
Эдион осторожно смотрел на неё, пока она шла к маленькой стойке рядом с плитой и начинала доставать миски и кухонные принадлежности.
- Здесь где-то должны быть грибы, - сказал он.
- Отлично. Тогда ты можешь помыть их и порезать. И тебе нужно измельчить лук.
- Это наказание за прошлую ночь?
Она разбивала яйца одно за другим над одной из мисок.
- Если ты считаешь это достаточным наказанием, тогда конечно.
- А готовка завтрака в этот безбожный час – твое наказание?
- Я готовлю завтрак, потому что меня тошнит от твоих подгоревших блюд и их запаха по всему дому.
Эдион тихо засмеялся и подошёл ближе к ней, чтобы начать нарезать лук.
- Ты простоял всё это время на крыше, не так ли?
Она вытащила железную сковороду с полки над плитой, поставила её на конфорку и плеснула масла на её тёмную поверхность.
- Ты выгнала меня из квартиры, но не со склада, так что я решил, что могу принести пользу, и стоял на страже.
Уклончивый, извилистый, старомодный способ отклоняться от приказов. Ей стало интересно, что бы сказали в старые времена о пристойности, присущей королеве. Она схватила деревянную ложку и немного размазала масло по сковороде.
- У нас обоих отвратительные характеры. Ты знаешь, что я не хотела этого говорить, ну, ту часть о преданности. Или о получеловеке. Ты же знаешь, это не имеет значения для меня.
Сын Гареля – святые боги. Но она будет держать рот на замке, пока Эдион не захочет объявить об этом.
- Аэлина, мне стыдно за то, что я наговорил тебе.
- Хорошо, нам обоим стыдно, так что давай забудем об этом.
Она размешала яйца, следя за маслом.
- Я понимаю, Эдион, правда понимаю, насчёт клятвы верности. Я знаю, что она предназначалась для тебя. Я совершила ошибку, держа это от тебя в секрете. Я обычно не признаю таких вещей, но… Мне нужно было сказать. И мне жаль.
