Эдион поборол необходимость сделать глубокий вдох, когда Рован отвернулся, чтобы скептически взглянуть на их королеву. Она скрестила руки в ожидании.
- Мне нужно время, чтобы привыкнуть к новому порядку, - отметил Рован.
Это не было извинением – судя по тому, что говорила Аэлина, Рована не заботили такие вещи. Она выглядела абсолютно шокированной этой маленькой уступкой.
Эдион попытался откинуться на спинку стула, но его мышцы были напряжены, а кровь бурлила в венах. Он обнаружил, что говорит принцу:
- Аэлина не упоминала, что посылала за тобой.
- Разве она обязана отвечать перед тобой, Генерал?
Опасный, тихий вопрос.
Эдион знал, что когда мужчины вроде Рована говорят мягко, это обычно подразумевает жестокость и смерть у них на пути. Аэлина закатила глаза.
- Ты знаешь, он не это имел в виду, так что не начинай спорить, болван.
Эдион оцепенел. Он сам мог за себя постоять. Если Аэлина считает, что ему нужна её защита, если она считает Рована лучшим воином –
Рован произнес:
- Я принёс тебе клятву верности – это означает несколько вещей, одна из которых заключается в том, что мне наплевать на расспросы других, даже если это твоей двоюродный брат.
Эти слова отразились эхом в его голове и сердце.
Клятву верности.
Аэлина побледнела.
Эдион спросил:
- Что он только что сказал?
Рован поклялся Аэлине на крови. Это была его клятва.
Аэлина распрямила плечи и сказала чётко, ясно:
- Рован принёс мне клятву перед тем, как я покинула Вендалин.
Он зарычал:
- И ты позволила ему это сделать?
Аэлина подняла покрытые шрамами ладони.
- Насколько я знаю, Эдион, ты преданно служил королю. Я никогда и не надеялась увидеть тебя снова.
- Ты позволила ему принести тебе клятву? – проорал Эдион.
Она врала ему в лицо в тот день, на крыше. Ему нужно было исчезнуть, из этого тела, комнаты, покинуть этот чертов город. Эдион бросился к одной из фарфоровых статуэток, стоявших на кирпичной каминной полке, желая разбить что-нибудь, чтобы заглушить рычание внутри него. Она вскинула палец, приближаясь к нему.
- Если ты разобьёшь хоть одну вещь, уничтожишь хоть что-нибудь из моего имущества, я проткну этими осколками твоё горло.
Приказ – от королевы к генералу. Эдион сплюнул на пол, но подчинился. Только потому, что игнорирование её приказа могло разрушить нечто намного более ценное. Вместо этого он сказал:
- Как ты посмела? Как посмела принять эту клятву?
- Я посмела, потому что я должна отдать свою кровь; оттого, что ты не существовал для меня тогда. И даже если бы никто из вас не принёс мне её, я бы всё равно дала свою кровь ему, ведь он мой карранам, и он заслужил моё безусловное доверие!
Эдион похолодел.
- А как же наше безусловное доверие? Что ты сделала, чтобы заслужить его? Что ты сделала для спасения наших подданных с тех пор, как вернулась? Ты вообще собиралась рассказать мне о клятве, или это была лишь часть от твоей лжи?
Аэлина зарычала по-звериному, и это напомнило ему, что у неё в венах тоже текла фэйская кровь.
- Иди и остуди свой гнев где-нибудь в другом месте. И не возвращайся, пока не начнёшь вести себя как человек. Или хотя бы как получеловек.
Эдион разразился проклятиями, непристойными, грязными ругательствами в адрес Аэлины, о которых он сразу же пожалел. Рован бросился к нему, опрокидывая стул с достаточной силой, чтобы перевернуть его, но Аэлина выбросила вперёд руку. Принц остановился. Вот так просто она держит в узде могущественного, бессмертного воина.
Эдион засмеялся, холодно, резко, и подарил Ровану такую улыбку, которая заставляла людей первыми нападать на него. Но Рован поднял стул, сел и откинулся назад, словно уже знал, куда нанесёт Эдиону смертельный удар. Аэлина указала на дверь:
- Убирайся к чёртовой матери. Я ещё долгое время не захочу тебя видеть.
Это чувство было взаимным. Все его планы, всё над чем он работал... Без клятвы верности он был всего лишь генералом; принцем без владений из рода Ашериров.
Эдион прошагал к входной двери и распахнул её так сильно, что чуть не сорвал её с петель.
Аэлина даже не окликнула его.
Рован из клана Боярышника целую минуту сомневался, стоит ли ему проследить за полуфэйским принцем и порвать его на части за то, как он назвал Аэлину, или ему лучше остаться здесь, с его королевой, пока она расхаживает перед камином в спальне. Он понимал – на самом деле – почему генерал был в ярости. Он бы тоже так себя чувствовал. Но это не было оправданием. Даже близко не являлось.
Устроившись на краю плюшевого матраца, он наблюдал за её передвижениями. Даже без магии, Аэлина была воплощением пламени, с её рыжими волосами – создание с настолько бурлящими эмоциями, что иногда он мог только смотреть на неё и восторгаться.
И её лицо.
Это чёртово лицо.
Пока они были в Вендалине, он не сразу осознал насколько она красива. Прошли месяцы, если честно, прежде чем он заметил. И за эти прошедшие пару недель, несмотря на его рассудительность, он часто думал об этом лице – особенно об этой дерзкой линии губ. Но он не помнил, как потрясающе она выглядела, пока не сняла капюшон, и не выставила его глупцом. Эти недели разлуки были жестоким напоминанием того, какой была его жизнь, перед тем, как он нашёл её пьяной и сломленной на той крыше в Варэсе. Кошмары начались в ту самую ночь, когда она ушла – настолько безжалостные сны, что его почти тошнило, когда он просыпался от них и слышал крики Лирии в ушах. Воспоминания об этом отозвались холодком по его спине. Но даже это было сожжено королевой позади него. Аэлина скоро протопчет след на коврике перед камином. - Если это намёк на то, чего ждать от нашего двора, - произнёс Рован в конце концов, разминая пальцы в попытке избавиться от предательской дрожи, с которой он не мог совладать с тех пор, как его магия была оглушена, – тогда у нас никогда не будет скучно.
Она вскинула руку в пренебрежительном жесте, полном раздражения.
- Не дразни меня сейчас.
Она провела рукой по лицу и тяжело вздохнула.
Рован подождал, зная, что она подбирала слова, ненавидя боль, сожаление и вину каждой частичкой своего тела. Он бы продал свою душу тёмному богу, лишь бы она больше не смотрела так на него.
- Каждый раз, когда я оборачиваюсь, – сказала она, подходя к кровати и прислоняясь к резному столбу. – Я чувствую, будто я нахожусь в одном шаге или одном неверном слове от падения в бездну. Жизни людей – твоя жизнь – зависят от меня. У меня нет права на ошибку.
И вот он, груз, который медленно разрушал её. Его убивало то, что ему придётся увеличить его, рассказав новости, которые он привёз с собой – причина по которой нарушил её первый приказ. Он не мог сказать ничего, кроме правды.
- Ты будешь совершать ошибки. Будешь принимать решения и иногда сожалеть о своём выборе. Порой правильного выбора не будет, просто лучший из нескольких плохих вариантов. Мне не нужно напоминать, что ты можешь сделать это – ты знаешь, что ты в состоянии. Я бы ни за что не поклялся тебе в верности, если бы не верил в тебя.
Она опустилась на кровать позади него, её запах обволакивал его. Жасмин, лимонная вербена и тлеющие угольки. Изящный, женственный и чрезвычайно дикий. Тёплая, устойчивая и непоколебимая – его королева.
Если не считать слабости, которую они разделяли: эта связь между ними.
В своих кошмарах он иногда слышал коварный и холодный голос Маэвы, перекрывающий свист хлыста. Не ради целого мира, Аэлина? Ну а ради Принца Рована?
Он пытался не думать об этом: о том, как Аэлина отдаст один Ключ Вэрда за него. Он запер это знание так глубоко, что оно всплывало только в его снах, или когда он просыпался и тянулся через холодную постель к принцессе, которая находилась в тысяче миль от него.
Аэлина покачала головой.
- Было так просто находиться в одиночестве.
- Я знаю, – ответил он, подавляя желание обвить рукой её плечи и привлечь её к себе.
Вместо этого, он сфокусировался на прослушивании города вокруг них. Он слышал больше, чем могли себе позволить уши смертных, но ветер больше не делился с ним своими секретами. Он больше не ощущал, как это чувство бурлит внутри него. И застрял в теле Фэ, не имея возможности сменить обличье... Скованный. Тревожный. И стало только хуже от осознания факта, что он не может защитить это место от вражеских нападений, пока они находились здесь. Но он не был безоружным, напомнил он себе. Он был с ног до головы закован в железо и до этого, и всё ещё мог убивать. Он мог защитить это помещение – старыми методами. Он просто был... выбит из колеи. Время, когда он чувствует себя выбитым из равновесия может быть фатальным для неё.
Какое-то время они просидели в тишине
