— Ты можешь идти, Кира. И пригласи, пожалуйста, ко мне в кабинет луру Шапо.
Я вернулась на свой этаж, в кабинет Марка и первый раз велела Фице сесть в кресло для посетителей. Мы ждали тётушку Шапо.
— Ваша светлость, вызывали?
— Подойдите ближе, лура Шапо. Скажите, горничная по имени Кира — ваша родственница?
Лура замялась…
— Дальняя очень, ваша светлость. Но вы не сомневайтесь, она хорошо работает, я сама учила всему и следила первое время. А что случилось-то, ваша светлость? Может что переделать надо?
— Нет, лура, я всем довольна. Но, пожалуйста, расскажите, кто ее родители?
— Так отец у ей гончар был, а матушка дом вела. А в войну оба погибли при пожаре. А Кира, как раз, в услужении ушла, так выжила. Но угли остались вместо дома. Вот она и работает теперь. А я то семью давно знаю, и как Липка замуж выскочила, так и вспомнила про нее. Она тихая и старательная.
— Спасибо, лура Шапо. Вы свободны.
Лура раскланялась и вышла.
— Ну что, Фица. Надо что-то решать с тобой. Я много раз видела, что ты с воротниками возишься. Нравится шить?
— Ваша светлость, вы же сами разрешили! А кто от денег лишних откажется? Леди Росса все считает и потом мне доплачивает. А у меня же приданое копится!
— Ну, вот я тебе и предлагаю — переходи в швеи. Леди Россе помощница нужна. Чужого на это место не возьмешь. А тебе я доверяю. Ну, и платить побольше буду. А девочку эту обучишь на свое место.
— Ой, даже и не знаю…
Я рассмеялась.
— Фица, одной попой на двух табуретках сидеть неудобно!
Фица хихикнула.
— Ой, вы как скажете, ваша светлость!
— Думай, Фица. Я тебя из горничных не гоню. Ты хорошо и честно работаешь. Но швеёй ты будешь получать больше. А воды слить, подмести, да платье подать — особых искусств не требуется.
Леди Росса была очень довольна таким решением. Мастерскую нужно было расширять, мы не успевали поставлять товар в наш лавку. После свадьбы, однозначно, в моду войдут кокошники и камзолы с манжетами. Так что набирать нужно еще человек пять, а лучше, сразу — десять. Я решила перенести мастерские на этаж графини. Там есть куча пустых комнат. Сделать несколько мастерских, там же организовать спальни. И три комнаты в конце коридора оставить себе. Спальня, лаборатория и кабинет. А здесь будет как раньше — кабинет и покои Марка. И печи, печи везде поставить.
Будем жить в мире и спать вместе — хорошо, а нет — так у меня свое место в доме есть. Просто соломки подстелю.
Кира обратилась ко мне с просьбой на третий день своей работы. Я видела, что она старается, Фица, чуть снисходительно, но все же хвалила ее, но вот просьба принять и выслушать Тейку меня удивила.
Я почти не общалась со швеями, хотя, конечно, знала всех в лицо и по имени.
Кира стояла передо мной и нервно теребила в руках край белого фартука.
— Зачем, Кира? Что-то случилось?
— Пусть она сама вам скажет, госпожа. Пожалуйста!
Аж слёзы на глаза у неё наворачиваются!
— Зови.
Тейка начала с того, что кинулась мне в ноги и заревела! Дурдом какой то!
Пока успокоила — пришлось приказать! Пока вытерли ей лицо полотенцем мокрым и попить дали, ничего понять не могла из её всхлипов…
— А он обещал, что сразу поженимся! А сам теперь говорит, может и не от него ребенок-то! А я честная девушка и ни с кем больше…
И опять слезы в три ряда…
Ну, а с другой стороны — вполне ожидаемо. А что ты хотела-то, твоя светлость? Сорок человек здоровых мужиков-солдат и под одной крышей с молодыми девушками… Лето на дворе было, да и зимой вон куча пустых помещений для свиданий и любований…
Эх, лохушка я, конечно…
— Капитана Кирка ко мне!
Солдат, на которого указала Тейка уперся рогом. Мол, я не я и лошадь не моя! И свидетелей нет и вообще, кто этим бабам верит?
Расчет и пошел вон!
Пусть в другом месте бордель устраивает! Тейку я успокоила. Ну, для других в острастку поругалась, конечно. Но не сильно. Скорее, просто предостерегла. Ей велела выделить отдельную комнату и нашить тряпья для ребенка. Ну, всякие там распашонки и пеленки. Устроили колыбельку — привязали короб деревянный к балкам. Выживет. У нее, дурынды, уже шесть месяцев срок. Хотя, при её полноте могла и до конца доходить, никто бы не заметил.
С капитаном был тяжелый разговор. Пусть поостережет своих обормотов. Мне здесь еще только приют для брошенных детей открыть — и можно сразу вешаться. И так учителей не могу найти в школу. Идея учить неблагородных детей не вдохновляет местный учительский бомонд. Им дворян подавай! Ну и фиг с вами. Учителя я найду. А от его зарплаты, если работать честно будет, вы все заикаться начнете!
Капитан обещал поговорить и построжить, но сам сказал — лучший пример это то, что выплатили зарплату и выгнали. Война окончена, такое больше не спишут, а мест для солдат не так и много.
— Скажите, капитан Кирк, а служить в замке, с точки зрения солдата — выгодно?
— Конечно, ваша светлость! Полсалема в месяц, да еда с мясом и одежа. Это сейчас прямо отличные условия. Да и кормить последнее время стали просто отлично, низкий поклон гвайре Раде от бойцов. Ну, холодновато в казармах зимой, конечно. Но в целом — или землю пахать в деревне, или тут службу нести. Не все ведь за войну разбогатели. Кому-то и возвращаться некуда. И, вроде как, деньги-то у многих подкоплены, но ни ремесла в руках путнего нет, ни дома. Ну, купит он себе на свое, накопленное, дом в городе. А жить с чего потом? Проживет остаток и что, на паперть идти? Так и будут служить, кто сколько может, до старости. А потом, глядишь, кто к вдове прибьется, кто поэкономнее — на свой домик побольше накопит и часть сдавать будет.
— Капитан, скажите солдатам, что если обидят девушек, или, не дай бог, кто слепых женщин затронет — выгоню сразу. А за насилие — вообще повешу на воротах замка! Так и передайте! Но ежели кто имеет взаимную симпатию — пусть приходят и сватают честь по чести. Дам надел возле замка и с работы не выгоню. И дом помогу поставить. Ну, с весны, не сейчас, конечно. И еще предупредите бойцов своих. Ежели кто слово худое про Тейку и ребенка скажет — выгоню. Даже думать не стану. А то ишь, молодец, сделал ребенка — и в кусты! А она всю жизнь положить на малыша должна. Все дети посланы господом нашим. И кто против бога пойдет — у меня служить не будет! Вот так.
Бог в таких делах хорошая подмога. А что церковь не поощряет детей без брака рожденных, так ведь не детей винит, а родителей.
— А завтра я зайду в ваши казармы и посмотрю, что можно сделать, чтобы не мерзли бойцы зимой. Вы свободны, капитан Кирк.
Я, который день, чувствовала себя не слишком хорошо. Понятно, что это нормальная перестройка организма. За это лето я слегка поправилась, у меня появился пушок в стратегически важных местах и болела набухающая грудь. Похоже, я превращалась из девочки в девушку. Ну, и пора бы уже. Четырнадцать лет — самый возраст. Но, надо признаться, мысль о скорых лунных днях меня не радовала. Только деваться все равно некуда. Я вызвала леди Россу и попросила нанять еще парочку портних. Мне нужно пополнить запасы белья для себя, и начинать шить на продажу. С таким, конечно, в лавку не пойдешь, но как подарки дочкам герцога и Маризе — вполне годится. И не слишком дорого и будет продвигать идею в массы.
А самая большая радость для меня была устроена гвайрой Фай. Она, таинственно улыбаясь, пригласила меня в комнату-мастерскую для кружевниц. Там, на первом этаже башни, царил полумрак и веселый гул. Единственное окно давало слишком мало света и возле него было устроено рабочее место самой гвайры Фай. Большой чистый стол, на котором она и собирала из мотивов готовое изделие. Но три уже висели на плечиках. Больше всего они были похожи на длинные приталенные казакины или халаты. Предполагалось, что под низ нужно надевать атласное или шелковое однотонное платье. Одна накидка была полностью белой, вторая сочетала зелёные и синие оттенки, переходящие в морскую волну и морскую пену. Третье было алого цвета. И стояла большая коробка отдельных элементов — задел на следующие модели.
