Лоос горела стоя. Её зеленые глаза постепенно обрели осмысленность и она… дико захохотала:
— Учись! — захлебываясь от смеха кричала она. — На моих ошибках учись! Никогда не сражайся на территории противника, н и к о г д а! — последнее слово произнесла, выделяя каждый звук и подняв скрюченный палец. — А Гнатика я все же себе оставлю! Не обижайся, Владеющий миром! Владетель маленькой внутренней вселенной, — с этими словами горящая женщина исчезла, сменившись обгоревшим мужским трупом.
Рус в сердцах его пнул, обжег себе голую ступню, плюнул, ругнулся и развеял дымящий и воняющий образ мульца. Оглядел себя — голого, взвыл, пожалуй, досадней чем любой настоящий волк или уважающий себя оборотень, и оделся. Теперь в нормальную кушинарскую одежду.
«Гелиния, достала своими „звонками“ — голова трещит! Ой, прости, спасибо тебе, конечно, Солнце, но. Нет, не успел я тебе изменить. Вроде. Черт, да какая разница!», — Рус нервно отходил от огромнейшего потрясения.
Здесь, в его вселенной, находился полноценный аватар богини, а не ослабленный образ, и если бы это случилось, то… Гудящая голова отказывалась исследовать явно нехорошие последствия того действа и Рус, устало отмахнувшись от решения неактуального вопроса, вызвал, наконец, Гелинию.
Далее состоялся неприятный разговор, итогом которого стало Гелинино обещание, с размытым смыслом: больше ни за что и никогда не отойдет от ребенка, если Рус вернет сына живым. Она чувствовала неискренность, путанность объяснений о том, что двигало похитителями; подозревала, что муж скрывает истинные причины попытки убийства, точно знает мотивы похищения, но почему-то молчит. А бывший землянин не хотел говорить о своих отношения с Лоос, не желал в данный момент открывать свое иномировое происхождение, при этом искренне досадуя: «Давно надо было рассказать! Дурак я!», — поэтому объяснения вышли несуразными. В конце концов, он привычно свалил все на некие свои откровения, которые у пасынка могущественного бога порой возникают.
Потом он вызвал командира смешанной кушинарско-этрусской экспедиции, князя Гариланта (как и сам Рус, по этрусским меркам он был неприлично маленького роста).
— … учим твои «заветы». По оговоренному маршруту экспедиция прошла тысячу миль. — Докладывал Гарилант, не показывая своего удивления от раннего вызова. Тем более так, через душу: где он, конечно же, бывал, но все же есть прекрасные амулеты. — Признаков большой земли пока не замечено.
— Отставить прежнее задание! У меня украден сын. Подробности сейчас излишни. Есть веское подозрение, что его везут на тот континент и вероятнее всего из Гроппонта. Немедленно развернуть корабли на юг и как можно быстрее выйти на основные торговые маршруты между Ойкуменой и Мулем. Об исполнении доложить.
— Слушаюсь, князь! Разрешите приступить к исполнению?
— Разрешаю. Иди, князь, — хотел уже отпустить Гариланта, как тот предупреждающе поднял руку:
— Нам досматривать все суда, верно? А как мы узнаем твоего сына? Можно попросить тебя дать мне его мыслеобраз? — говорил внешне спокойно, но чувствовалось, что он пребывает уже не здесь, а на палубе флагмана. Командует, орет во всю глотку.
— После, князь, послезавтра. Раньше дойти все равно не успеете. — Едва договорив эту речь, причем, на глазах слабеющим голосом, Четвертичный царь отпустил «отражение».
— Все, Гель, я устал, как борк на пахоте! Спать и только спать, — Рус еле языком ворочал.
— А все-таки хорошо, что Гея научила тебя время останавливать! В Кальварионе всего пара мгновений прошла, после того, как ты в свой кабинет поднялся. Максад свою службу только раскачивает. — Гелиния, по воле мужа, весь его разговор с разведчиком-этруском находилась в невидимом состоянии. Хвала богам, проявила такт и не стала расспрашивать о неведомой ей экспедиции.
— Вот и пусть работают, а мне надо спать. Вечером совещание и только тогда разбудишь, не раньше! Не переживай, Гель, вернем мы сына — руки у них коротки против нас с тобой.
— Слушаюсь, мой господин, — грустно прошептала Гелиния, сдерживая вдруг навернувшиеся слезы.
— Пошли отсюда, — сказал Рус и они вместе вышли из его личного мира.
— Итак, наши «гости» оказались сказочными оборотнями, в которых просвещенным людям верить стыдно. — Закончил Рус.
Все присутствующие ему внимали, а Гелиния все порывалась перебить: почему он раньше, когда они находились в его вселенной, так плохо объяснял? Ей было обидно. И потом, многое все равно оставалось запутанным.
— Максад, поговори с Исцеляющими. Отиг, помоги ему, пожалуйста. Тебе легче будет объяснить им, что такое «постоянно умирающая» кровь, они должны разобраться. И почему аура не показывала смену людского облика — тоже. Далее. Не знаю, кто в Кальварионе за это отвечает, но где-то на складах должны быть каганские перстни с узором… Грация, можно пообщаться с тобой мыслеречью?
Девушка рассеянно кивнула и откинула жреческий капюшон, открыв взбитые, будто только что оторванные от подушки волосы. Смутилась. Рус не дал ей долго предаваться стыду — привстав и нагнувшись, через весь стол дотянулся рукой до головы Верховной жрицы, коснулся и, спустя десять ударов сердца, откинулся обратно на спинку своего стула.
— Вот с таким узором. Это их обычный целительский амулет, наподобие наших талисманов «для укрепления здоровья», — это Рус сказал для всех присутствующих. — Исцеляющие подскажут тебе и другим склонным к Силе Эледриаса, как из тех перстней сделать… назовем, «определителем оборотней». В Кальварионе, включая долину, надо всех новоприбывших жителей им проверить. Пиренгул, у тебя в Альвадисе тоже.
— Чувствую, мульские теневики наверняка перебрались на наш берег и первую базу устроили в каком-то портовом городе, чтобы других встречать. Андрей! — друг — Текущий от неожиданности вздрогнул. — Сделай всем присутствующим «универсальную защиту». Так, о чем я забыл?
И сразу посыпались вопросы. Слишком много нового узнали люди. Рус отвечал, стараясь говорить как можно короче. Устал он от долгого рассказа. В горле пересохло.
— Стойте все! — Рус повысил голос и все угомонились. Одним взмахом руки деактивировал «глушащие» узоры и позвонил в колокольчик. В дверь заглянул незнакомый слуга. — Вина всем. Легкого, — хмуро приказал супруг местной владетельницы и прошептал, повернувшись к жене. — Обещаю, Гель, что с дворецким твоим познакомлюсь и заставлю его всех дворцовых обитателей показать. — Слуга тем временем скрылся, тихо закрыв за собой дверь. — А то перестал я доверять незнакомцам.
