– А можно?
– Отчего же нет… - щелкнул своим многофункциональным пультом Гадюкин. - Впрочем, у этого вы сон уже видели…
Попов дернулся и с трудом удержался от крика - вокруг него вновь выросли ожившие кошмары. Профессор молча указал на потолок - тот оказался усеянным шишечками голографических проекторов, передающих изображение прямо в лабораторию. И до такой степени натуральное…
До сего дня Попов и не подозревал, что голография уже способна на такое…
– Вот так вот, батенька… - убрал «чудовищ» Гадюкин. - Кошмар бедняге видится, не повезло… Зато у второго подопытного все в порядке - думаю, он не возражал бы даже чуток продлить сеанс…
По нажатию кнопки лабораторию опять наполнило множество фигур. Но на сей раз они не вызвали дрожи в коленях - совершенно наоборот. У Попова глаза вылезли из орбит - ему показалось, что он перенесся в гарем какого-нибудь восточного владыки. Этот сон оказался с «декорациями» - кроме десятка обнаженных девушек в комнате объявился фонтан, причудливая мебель, дерево…
– Недурно, а?… - послышался голос профессора со стороны фонтана. - Ну что, батенька, вы удовлетворены или посмотрим еще пять минуточек?…
– У!… - с трудом выдавил из себя Попов, исступленно шаря в потайном кармане. - А!… У!… Профессор, а вон та девушка… что с ней такое?… Почему она не целиком?…
– Вот эта?… - сделал шаг Гадюкин. - Все в порядке. Не забывайте, батенька, мы тут видим то же, что видит в данный момент подопытный, но под другим углом - вот некоторые объекты немного и… не в форме. Встаньте вот здесь… да, да, вот сюда… Теперь вы видите то же, что и он.
– А, понятно… - все еще неуверенно кивнул Попов. - Профессор, а… а нельзя в эту картинку снег добавить?… Как бы… для красоты чтобы…
– Нельзя. А теперь - раздевайтесь и ложитесь, - нетерпеливо подтолкнул его профессор, выключая проекторы. - Учтите, что потерянное время нам никто не оплатит…
Попов крайне неохотно проследовал к свободному ложу. В лабораторию с трудом протиснулся огромный Лелик, невнятно взрыкнул, снял боковую панель с агрегата и начал там что-то переключать.
– Еще подписать вот здесь и здесь, - сунул Попову бумагу профессор, пока тот устраивался поудобнее. - И еще вот здесь. А здесь - число проставьте. Ну и вот тут последнюю роспись - как бы для ровного счета чтобы…
Ложе оказалось жестким и холодным. А запах хлорки почему-то усилился еще больше. Попов поворочался, безуспешно пытаясь найти позу, в которой было бы приятно заснуть, но в конце концов сдался. Гадюкин деликатно сделал ему инъекцию, прикрепил к вискам контакты, зафиксировал веки крохотными зажимами и ловко прыснул в оба глаза из крохотной шприцовки.
– Это что?… - поморщился Попов.
– Для увлажнения глаз. Вы не будете моргать двенадцать часов, батенька… - рассеянно ответил профессор, поворачивая тумблер и доставая «наглазники». - Готовы?
– Минуточку… да, готов. Включайте.
– Ну что ж, батенька, приступим… - коснулся сенсора Гадюкин.
– Профессор, а… а как… как ваше имя-отчество?… - неожиданно вспомнил Попов.
– Аристарх Митрофанович, - ответил Гадюкин. - Спокойной ночи, батенька…
– Минуту, профессор! - вдруг приподнялся на локте Попов. - Это что же - вы увидите мой сон?! Так же, как те?!
– Конечно, батенька, конечно… Не переживайте, за стены этой лаборатории он не выйдет.
– Нет, постойте! Я… я так не согласен!… не согласен!… Уберите свои присоски, я… я… я… я…
– Уже поздно, батенька!… - ласково пропел профессор Гадюкин.
Но Попов этого уже не услышал. Он крепко спал.
Мирно текли часы. За окнами стемнело, и профессор Гадюкин зажег свет. Подопытный, которому снились кошмары, благополучно проснулся, был осмотрен, получил еще одну инъекцию вкупе с честно заработанным чеком и был выпровожен восвояси. На миг профессор задумался, как тот доберется домой в столь поздний час, но быстро об этом позабыл.
Ассистент принес из буфета поднос с ужином. Точнее, семь подносов - один профессору и шесть себе.
Лелик никогда не жаловался на аппетит.
Гадюкин неторопливо поужинал, сыграл с Леликом партию в шахматы (тот, как всегда, выиграл) и вновь приступил к работе. Развернув эль-планшетку, он вывел на нее показатели приборов, включил микрофон и начал надиктовывать:
– Одиннадцатое апреля две тысячи сорок четвертого года. Проект «Морфей», эксперимент сорок три. Объект - мужчина тридцати трех лет. Состояние тела - удовлетворительное. Загрязнены легкие - много курит. Удален аппендицит. На мизинце левой руки свежий порез. Все показатели в норме, в состояние углубленного сна введен успешно, идет считывание излучения. Краткое описание сновидения…
Профессор вывел на эль-планшетку изображение сна Попова. Начал было диктовать, но тут же замолчал и нахмурился. Ассистент, убирающий со стола, подошел поближе, вгляделся в картинку и утробно рыкнул. Крошечные глазки отражали недоумение.
– Да, Лелик, такого мы пока не видели… - согласился профессор. - Хотя сны, конечно, бывают и более дикие… Только что-то очень уж правдоподобно…
– Ру-ур?
– Возможно, возможно… Ну, это мы сейчас проверим…
Профессор Гадюкин вывел большую голограмму, сделал несколько снимков с разных ракурсов, развернул сразу шесть экранов эль-планшетки и принялся за поиски. Ассистент тоже развернул эль-планшетку и начал отправлять запрос за запросом.
Через час профессор оторвался от работы, грустно вздохнул, коснулся сенсора коммутатора и попросил:
– Мила, душенька моя, окажите любезность, пригласите ко мне Эдуарда Степаныча…
– Сию секунду, профессор, - ласково проворковала секретарша.
Эдуард Степанович появился в лаборатории уже через пять минут, жуя на ходу бутерброд с тунцом. Глава службы безопасности НИИ «Пандора» как всегда выглядел опрятным и невозмутимым, всем своим видом демонстрируя, что пока он здесь, ничего страшного не произойдет.
А если и произойдет, то тоже ничего страшного.
– Добрый вечер, профессор, - спокойно кивнул он. - Что у вас тут стряслось? Из вивария кто-нибудь сбежал?
– Да типун вам на язык, батенька, - добродушно ответил Гадюкин. - У нас тут, собственно, закавыка вообще не по нашему профилю… Думаю, милицию надо вызвать… но лучше вы сначала сами посмотрите.
– Посмотрим, - пожал плечами Эдуард Степанович, усаживаясь на вращающийся стул. - А как тут у вас вообще дела, профессор? Все сны пишете?
– Пишу, пишу, батенька… - рассеянно закивал Гадюкин.
– Может, мне тоже попробовать? - с интересом посмотрел на спящих Эдуард Степанович. - Любопытно, должно быть… Как, профессор, возьмете меня в подопытные?
