Лён представил себе Бубно на поляне под дубом Фифендры, потом в замке Гонды. У Федюна было такое оборзелое выражение лица, что Косицын тихо засмеялся.
— Чему так радуешься? — спросила Маргуся. — На кокаинчик перешёл?
* * *
Вечером к ним позвонили. Ничего не подозревающая мама пошла открывать и вернулась с вытянутым лицом и круглыми глазами.
— Лёня, к тебе милиция. — проронила она.
— Вы понимаете, — терпеливо толковал участковый, — это пока неофициальное расследование. Ведь трёх дней после исчезновения девочки не прошло. Поэтому я пока по-хорошему прошу тебя: Леонид, скажи, что знаешь. Если мы её найдём до завтрашнего дня, то никакого дела и заводить не станут. А, если ты нам не посодействуешь, то сначала пойдёшь, как свидетель. А потом можешь пойти и как главный обвиняемый.
Мама заплакала.
— Лёня, скажи, что знаешь. — просила она. — Ты же понимаешь, что можешь всю жизнь себе испортить!
— Да что вы всё о его жизни?! — рассердился мент. — Подумайте, что сейчас, возможно, происходит с ребёнком! Вы не видели того, что мы находим в мусорных баках в пластиковых пакетах! Что мы показываем таким вот Платоновым в морге под белыми простынями!
— Господи! — едва проронила мама.
— Не запирайся, Косицын. — всё ещё находил добрые слова милиционер. — У нас немалый опыт. Я тоже понимаю, чем тебя могли повязать. Мало, что ли, видел, как такие вот дурачки брали на себя всю вину. Шли на нары, как герои. И что потом? Рассказывать не хочется! Ты же не отморозок, Лёня! У тебя мама вон какая хорошая! Ты знаешь, как живут многие ребята? Вот кому дорога под мост! А у тебя всё ведь есть! Не покрывай подонков, Леонид!
— У вас есть что-то конкретное? — в ужасе спросила мама.
— Нет у меня ничего конкретного! — воскликнул в досаде участковый. — Девочка здесь новенькая. Сведений об окружении никаких! Только ваш оболтус и был с ней хорошо знаком! Сидят они на одной парте.
— Почему сразу оболтус?! — возмутилась мама, но как-то неубедительно.
— Ну, это я так, к слову. — уклонился милиционер. — Я пока не могу сказать про вашего ничего конкретно плохого.
— Пока? — проронил, наконец, Лёнька.
Милиционер с сожалением взглянул на него и обратился к маме.
— Вы понимаете, конечно. Это пока неофициальное расследование. — снова начал он.
— Я понимаю. — поспешно согласилась мама.
— Поэтому я хотел бы посмотреть комнату вашего сына. — продолжил участковый.
— Каким образом одно следует из другого? — поинтересовался подозреваемый.
Участковый глянул на него, уже не скрывая раздражения.
— На какой предмет? — убитым голосом спросила мама.
— На какой предмет? — теперь милиционер уже не скрывал досады и на неё. — На такой предмет! На предмет нижнего белья!
Лёнька изумился и посмотрел на участкового, как на сумасшедшего.
— Лёня… — пролепетала мама и в ужасе уставилась на сына.
Но тот уже пришёл в себя и, не в силах сдержать нервный смешок, проронил:
— Не надо мама. Ты слишком спешишь всему верить. Пусть ищет. Не мешай ему.
— Нет, уж. — уже иначе сказал мент. — Лучше поприсутствуйте. Чтобы потом не было обвинений в том, что я что-то там подбросил. Ещё раз напоминаю, расследование неофициальное.
— Тогда где понятые? — опомнилась мама.
— Гражданочка, — терпеливо повторил участковый, — какие понятые? Говорю же вам — неофициальное. Я пытаюсь спасти вашего сына от… Ну, в общем, пытаюсь.
Он действительно пытался. Лёнька видел это и всё прекрасно понимал. Он не злой, этот дяденька-милиционер. Не хам, не бездушный функционер. Он искрене хотел отыскать Наташу Платонову. Он надеялся найти её живой. Он уже себе представлял, что будет говорить её родителям, когда найдёт их дочь в каком-нибудь грязном подвале или чердаке в разорванной одежде и избитую. Или бледную и бесчувственную со следами уколов на руках. Или мёртвую под сухими листьями в лесополосе с чулком на шее. Он слишком много видел, этот милиционер, чтобы сохранять иллюзии в отношении подростковой среды. Поэтому Лёнька сдержался от колкостей, которые уже вертелись на языке, и молча открыл дверь в свою комнату, в царящий там бардак.
Со вздохом участковый начал ворошить одежду в шкафу, заглядывать за диваны, за стол. Поискал в столе. Потом обшарил сумку с учебниками.
— А это что? — спросил он.
— Что?! — как от укола, подскочила мама.
— Да вы не нервничайте, гражданочка.
От этого «гражданочка» мама передёрнулась. Участковый держал в руке вирши про Маргусю. И картинки про неё же.
— Вот как мы любим своих учителей. — грустно заключил милиционер. И тяжело направился на выход.
— Косицин, у тебя есть ещё сутки. — напомнил он.
Мама, внезапно постаревшая, открыла входную дверь. И тут же отшатнулась.
— Что нашли?! — это был почти крик. — Саша, нашли чего?! Она у них?!
За дверью ждали родители Наташи. Милиционер-то оказался знакомым Платоновых!
— Лиля, не надо так. — попросил Саша-участковый. — Это неофициальное расследование.
— Пустите меня, я сама посмотрю! — крикнула мама Платонова. — Она ушла в одной пижаме! Они её прячут! Ты смотрел везде?
Она ринулась в дверь.
— Да вы что?! — со слезами воскликнула Зоя. — Вы с ума сошли!
— Мы сошли?! — рыдала в голос Лиля. — Куда она может убежать босиком, раздетая? Только с вашим хулиганом она и была знакома! Мне Бубенцовские рассказали! Ваш её избил! У неё на лбу синяк! А она всё покрывала! Даже чёлку выстригла! Мне учителя сказали!
— Лиля! Лиля! — оттаскивали её муж и Саша-участковый.
Лёнька дико смотрел на всё на это.
— Лиля, — наконец, сказал милиционер, когда Платонова немного стихла, — я должен осмотреть комнату вашей дочери.
— Зачем? — спросила она.
— На предмет… — он замялся.
— На предмет нижнего белья. — зло сказал Лёнька.
Платоновы отшатнулись, переглянулись и уставились на Лёньку.
— Такое дело… — извиняясь, проговорил Саша. — Сами понимаете.
— Я тоже хочу взглянуть на этот предмет. — твёрдо вдруг сказала Зоя.
Лёнька удивился. Не знал он, что мама способна защищаться себя и сына. Все пятеро молча направились на этаж выше. Там, в трёхкомнатной квартире жили Платоновы.
В комнате Наташи Лёнька не был. Один раз только заглянул, когда и в самом деле расшиб ей лоб. И дальше прихожей не заходил. Он точно знал, что ни одной его вещи в этой квартире быть не может.
Пока участковый неохотно рылся в вещах Наташи, Лён стал рассматривать стены, чтобы не видеть белья, которое доставали из шкафа и внимательно разглядывали. Напротив кровати висела репродукция в рамке. На неё-то Лён и засмотрелся. И понял, что произошло с Натинкой. И что происходит с ним и Пафом. И что ждёт их впереди. Он так пристально вглядывался, что не понял, кто тормошит его.
