— Вставайте! — заорал я, поднимая лагерь (всех трех челвоек!) по тревоге. Хотя может, орал и не очень громко, даже от схватки занявшей всего несколько секунд горло пересохло. Да и кричал, честно говоря, совсем не этот глагол, а скажем, так, его не совсем приличный аналог. Но мне на выручку, врочем и так уже бросился Ассаин, видимо наша с тварью возня его разбудила. Он приблизился к монстру и секунд пять они махали друг на друга когтистыми лапами, рыча что-то ну совсем нечленораздельное. А потом я, приблизившись к неосмотрительно оставленной без присмотра спине твари, ударил ее по основанию шеи булавой. Что-то хрустнуло и монстр, уже разворачивающийся ко мне, упал на землю. Впрочем, он не умер. Тогда. А вот когда проснувшиеся Наллисандр и Алколит пришли на помощь Артему, записывающему тварь прорвавшей ботинок когтистой ступней, то жизнь существа оборвалась.
— Ну и чего это за образина? — кое-как отдышавшись и опустошив фляжку спросил я, — Я было сначала подумал, бруколак, в целом они похожи, но это явно не он.
Про конфуз, когда чудовище с полусна (будем честны с собой, раз уж остальных обманываем) едва не было назначено дохлым быком, мой разум решил умолчать.
— Оборотень, похоже, — вынес вердикт Наллисандр, — рассматривающий пригвожденное к земле копьем тело.
— Вервольф? — удивился я и принялся рассматривать труп в поисках сходства с представителями семейства псовых. Нет, не похож, да и напал он на меня стоя на двух ногах. Вот если бы на четырех, еще можно было бы спутать.
— А он тебя не покусал? — тихим шепотом спросил Алколит.
— Да нет, поцарапал только, — ответил я и только тут до меня дошло. — Вот…! Мою сумку, живо, там у меня бромид серебра оставался! Артем, да не пялься ты на меня, а ну живо к телеге, а то покусаю!
Угроза видимо возымела действие, потому что мой друг рванулся к вещам.
— А зачем тебе серебро? — спрсоил охотник.
— Как зачем? — удивился я, лихорадочно прислушиваясь к организму и, кажется начиная ощущать происходящие в нем изменения. — Рану им посыпать. Может еще удасться не заразиться…
— А чего ради такие сложности? — удивился охотник. — Уж за десяток дней то по любому доедем до какой-нибудь церквушки, там тебя священник какой-никакой благословит, молитвы об изгнании зверя почитает. Да вот хоть в форт вернемся, там точно есть тот, кто может такое проделать и денег за то не возьмут, не нужна им новая тварь кровожадная под боком.
— А не врешь? — подозрительно осведомился и я убеждая собственное дрожащее как осиновый лист тело, что изменение прикуса стучащих зубов ему только кажется.
— Да чтоб меня в лед вморозило, — осенил себя кругом Наллисандр. — В крепостице то хоть один инквизитор должен быть, а он проклятие такое снимет одним чихом, иначе б чего б его на такой должности держали? Да и тушу сдать надо, в княжестве то за нее маги денег дадут, а в баронствах первый же аристократ отнимет, чучело набьет и будет хвастаться, что лично тварь затравил.
Дорога обратно к форту тянулась не просто долго, а практически вечно. Я, честно говоря, слабо представляю себе теорию относительности, но то что время субстанция абсолютно неоднородная прочувствовал тогда на своей шкуре. Нет, оно и раньше, бывало, замедлялось. Во время нудной работы, вынужденного безделья, очереди в поликлинике на сдачу анализа крови…но все это меркнет по сравнению с испытываемыми после драки с оборотнем впечатлениями. Секунды текли так медленно, что казалось, я физически слышу редкий, но тяжкий грохот песчинок, падающих в воображаемых песчаных часах, которые сжимает в руке само Время. Мои друзья и Наллисандр двигались в темпе вареных в мух, а телега явно обзавелась непонятно где тормозами, которые заставляли ее колеса крутиться едва ли не с отрицательной скоростью. Хотелось выскочить из повозки и бежать по дороге, чтобы успеть добраться до форта, за стенами которого таилось желанное избавление от резкого приступа повышенной волосатости вкупе с обострением зубов и улетом крыши в края вечной охоты.
— Да не трясись ты так! — хлопнул меня по плечу Ассаин. — Телегу раскачиваешь!
Настроение любителя помахать кулаками и штангой явно колебалось где-то в области отметки 'Великолепно'. Он умудрился подраться на кулачках с вервольфом и понял, что благодаря новоприобретенным способностям не слишком уступает твари. А то и превосходит. И больше от мира ему было ничего не надо. Ну, разве что набить морду кому-нибудь еще более большому и страшному. Или познакомиться с маленькой и симпатичной особой противоположенного пола без лишних комлпексов. В общем, интересную физическую нагрузку хотелось бы Артему. И побольше, побольше…
— Тебе легко говорить, — огрызнулся я. — А у меня уже по всему телу мурашки, к тому же в ушах какой-то шум. И зубы ноют.
— Держи, — протянул мне кругляшок какой-то таблетки Алколит, пошуровав в недрах нашей поклажи и, видимо, найдя аптечку. — Поможет, как почти дипломированный медик говорю. Запивать не надо.
Я благодарно кивнул, заглатывая лекарство, и лишь потом до меня дошло.
— Ты чего мне дал?!
— Валерьянки. От нервов самое то, — с важной миной патологоанатома, выносящего неоспоримый диагноз, провозгласил Ярослав. Для полного соответствия ему не хватало лишь белого халата и маски. Ну и еще лесную дорогу неплохо было бы заменить на что-нибудь имеющее хотя бы крышу.
— Да причем тут нервы?! Меня вервольф измочалил! И вряд ли в походной аптечке, моей прошу заметить, найдется средство от ликантропии!
— Зато валерьянки у тебя там еще половина пластинки осталась. От невроза хорошо помогает. Еще лучше подошло бы что-нибудь с эффектом плацебо, чтобы кажущиеся симптомы убрать иллюзорным воздействием, но средства, способного помочь в такой ситуации у меня действительно нет, и ты это прекрасно знаешь. Давай, успокаивайся, мы даже в самом неблагоприятном случае до крепости добреемся намного раньше, чем пройдут дни, которые нужны словившему проклятье оборотничества для смены обличья.
— Ты так уверен, что это именно магическое воздействие, а не болезнь? — уточнил Артем.
— Процентов на девяносто. Вирус, способный настолько поменять фенотип человека в природе возникнуть просто не мог. Его создали, вопрос лишь в том кто и как. Простой логический анализ убеждает меня, что, скорее всего при этом использовалась магия, а не технология.
— Это еще почему? — подозрительно осведомился я.
— Очень просто, — пожал плечами Алколит. — Волшебство, во всяком случе, на том уровне, который был известен Тонахью, это набор приемов работы с энергетической составляющей вещей при помощи силы воли. Им можно сотворить что-то не понимая как и именно так и работает большинство магов. А с научным подходом так не получиться.
