Северянин успокоил дыхание. Он помнил наставления старины Горма — ненависть помогает в рукопашной, но мешает стрелку! Парень выложил стрелы из кожаного колчана на камень. Послюнявил палец, послушал ветер, взял упреждение, как его учили охотники на белок. Голова Глума представляла собой отличную мишень. Уверенный в своей безнаказанности, наглец насадил свой блестящий шлем с нащечниками на древко копья. Даг вытянул шею и невольно вздрогнул. Тяжелое копье торчало из спины мертвой женщины. Седые волосы убитой старухи плескались в прибое.
Но убийством старушки и больного юноши норвежцы не удовлетворились. Из своего укрытия между корней Даг увидел, как несколько дренгов тащут по камням нестарую еще женщину. Женщина подволакивала ногу, наверное, поэтому не смогла скрыться вместе с остальными. Дренги задрали ей руки над головой и привязали к распорке для сушки сетей. Потом на ней разорвали платье и схватили за ноги, чтобы форингу было удобнее ее насиловать. Женщина истошно кричала и сумела оттолкнуть бородатого викинга ногой. Он упал, запутавшись в спущенных штанах. Но в следующий миг под смех товарищей вскочил и ножом пригвоздил запястья несчастной к бревну. Женщина обмякла. Разбойник с урчанием продолжил свое дело, не обращая внимания, что по рукам и груди жертвы вовсю течет кровь.
К Глуму кто-то подбежал показать трофеи — груду тряпок и убогую посуду, найденную в хижинах. Хавдинг брезгливо отшвырнул добычу ногой. Даг задержал дыхание и выпустил стрелу.
Кремниевый наконечник пробил Глуму щеку, язык и зацепил яремную вену. Великан умирал несколько долгих секунд, схватившись ручищей за оперенье стрелы. Еще до того, как саамы выпустили свои стрелы, Даг вторично натянул тетиву.
На берегу началась неразбериха. Норвежцы завопили как резаные. Те, у кого были с собой щиты, прикрылись ими и сгрудились, ожидая нападения. Сверху, с шумом и воплями, посыпались раненые. Имея большую практику в отстреле мелкой дичи, финны стреляли без промаха. Расстояние было слишком велико, чтобы наверняка пробить крепкие куртки викингов, но узкая горная тропа способствовала успеху. Норвежцы теряли равновесие и падали вниз, ломая ноги и шеи.
Даг успел выпустить еще три стрелы, прежде чем его заметили. Он поразил еще двоих и едва сдержался, чтобы не заорать от радости. Вторым мальчишка подстрелил того широкоплечего косматого форинга, который насиловал рыбачку. Третьей стрелой он сумел ранить еще одного норвежца в ногу, но тот поднял взгляд и заметил юного стрелка.
— Вот он! Вот! Он один! Убейте его! — заорал раненый.
Разбойников не пришлось просить дважды. Даг еле успел перекатиться в сторону, как от валуна, за которым он сидел, с визгом отскочили две стрелы. Третья стрела несильно распорола ему ногу ниже колена. Даг спрятался за стволом кривой ели и застыл в крайне неустойчивом положении, прямо над пропастью. Оказалось, он подумал обо всем, кроме собственного отступления.
Достать его снизу не могли, по отвесной скале никто бы не взобрался, но он не мог отсиживаться здесь бесконечно. А карабкаться наверх — означало неминуемо подставить спину.
— Они там, за деревьями! Эй, Аки, собирай своих, обойдите их поверху!
— Этот гаденыш подстрелил Глума! Кто теперь будет за хавдинга? Бьерна Бобра он тоже подстрелил!
Парни из команды чернолицего убили четверых из той шестерки норвежцев, что лезли вверх по тропе. Двое добрались до гряды и потерялись из виду. Одновременно раздалась ругань со стороны дальней тропы, куда Глум заслал другой отряд. Кто-то летел кувырком с обрыва, на ходу роняя оружие и куски самодельных доспехов.
— Засада! Аки, там тоже засада! — вопил кто-то на берегу.
— Дай отмашку на «Красного змея»! Пусть высаживаются севернее, там пологий берег!
— Эй, трусы, живо наверх! — Место убитого Глума живо занял другой вождь. Он стал пинками подгонять своих оробевших дренгов к скале. — Живо, не то всех оставлю тут! Это же просто дикари, вонючие саамы, кого вы испугались?!
На «Красном змее» и двух других драккарах спустили на воду весла. Человек на берегу размахивал двумя факелами, дублируя приказы нового начальства. Затем отшвырнул факелы и побежал догонять своих. Норвежцы разделились на две группы и, прижимаясь к скале, направились в обход.
Даг спрыгнул с большой высоты и немного отбил пятки. Живых вокруг не было. Рыбацкое поселение превратилось в головешки. Мертвая женщина так и висела на ноже, пришпиленная к бревну. У ее ног грызлись тощие собаки. Старуху и зарезанного недоумка медленно волокло вдоль берега косой волной. Даг насчитал пятерых норвежцев, свалившихся с кручи. Дальше по берегу лежали еще трое. Своего предводителя Глума викинги куда-то унесли.
Северянин в последний раз оглянулся на вражеские корабли и быстро полез вверх по выдолбленной в камнях дорожке. Наверху его ждала Пиркке.
… — Что теперь будет? — Вельва схватилась за голову и заплакала. — Они вернутся и убьют всех.
— Может быть, они вернутся. — Впервые мальчик посмотрел на старую женщину без должной почтительности. Скорее — с жалостью. — Может, и вернутся. Но будут знать, что здесь их ждет только смерть.
Глава двадцать четвертая
В которой встречается настоящий противник, впервые приходит страх и возвращается нож
— Снова ты? — изумлению Лалли не было предела. Тууле смотрела на Дага с радостью. Во всяком случае, так ему показалось.
— Ты зачем пришел? — Один из белобрысых дружков Лалли толкнул Дага животом. Он был выше Северянина на целую ладонь.
— Вы слыхали? Говорят, волчонок подстрелил главного убийцу… — несмело произнес кто-то.
— А может, не вернутся? — предположила Тууле. — Говорят, они никого не нашли на берегу, в лес идти побоялись и уплыли.
— Они не дадут нам спокойно бить тюленей, — сказал Лалли.
— Ага, теперь моим родственникам придется уходить в леса, — злобно прошипел белобрысый задира. — Раньше они рыбачили и платили долю. А теперь норвежцы вернутся и убьют всех!
— Ой, Кауко, ба-ба-ба! — быстро произнес Лалли. Стало ясно, что белобрысого задиру звали Кауко и что Лалли велел ему не заводиться.
— Зачем ты пришел? Сюда тебе нельзя! — строго сказала Тууле Северянину. — Кто тебя послал? Тебя Пиркке послала?
Даг нарочито медленно осмотрелся. Он нашел их сам, без всякой Пиркке, и это оказалось совсем несложным. Он спросил внизу, у Каарины, где найти Лалли и Тууле, и хозяйка усадьбы указала ему на утес. У Каарины была богатая усадьба, очень богатая по здешним меркам, где многие вообще не заводили скота, а промышляли одной охотой и рыбной ловлей. У Каарины было много своих оленей, а еще птицы и ручные зайцы. Каарина жила на краю южной Горы, на самом юге владений вельвы Пиркке. Напротив горы, из вечного леса торчал каменный клык. Там подростки любили собираться и рассказывать небылицы.
