— Унто, лучше не трогай его! Он убил двоих норвежцев на берегу.
— Кого он убил? — расхохотался парень. — Наверное, двух комаров?
— Ты будешь третьим! — твердо пообещал Даг и неожиданно перешел в атаку. Неожиданно даже для себя, поскольку новый противник мог опрокинуть его одним пинком. Скорее всего, парень с дедом возвращались с охоты, на поясах у них висели ножи, а в мешках топорщилась добыча. Но воспользоваться ножом противник не успел.
Даг прыгнул вправо, якобы метя в лицо. Парень задрал руку, прикрываясь. Но Даг в шаге от него скакнул влево и с размаху врезал мечом противнику по правой руке. Унто схватился за кисть, взвыл от боли. Он совершил большую ошибку, поскольку забыл про оборону лица.
Северянин сделал полный оборот, раскручивая вокруг себя левую руку с мечом. До головы противника Даг не дотянулся, не хватило собственного роста. Удар пришелся в шею. Внутри Унто что-то хрустнуло, но он вовсе не был побежден. Он зашипел, как раненая рысь, и кинулся на мальчика.
Даг отступал то влево, то вправо, тыча парню мечом в физиономию, а тот все никак не мог поймать своего верткого соперника. Даг отступал спиной к костру. У самого костра он развернулся и прыгнул через горящие головни. Немного опалило лодыжки, затлели штаны, но в целом прыжок удался. Девчонки вскочили и с криком отпрянули. Старик что-то громко говорил и махал руками, очевидно, пытался урезонить своего молодого товарища.
Унто совершил очередную ошибку — прыгнул за Дагом через костер. На сей раз Северянин не стал убегать, а встретил врага в полете. Сильный замах с левой оставил на физиономии Унто широкую красную полосу. Ребро деревянного меча попало парню в переносицу. Кровь хлынула потоком. Второй удар с правой пришелся на вытянутую руку, которой тот пытался прикрыться.
— Ах ты, сын гадюки! Я убью тебя!
— Попробуй!
Унто свалился на колени, не удержался и покатился по корням. Сверкнуло лезвие ножа. Ничего не соображая от боли, парень помчался вперед. Его уже не смогли задержать деревянные мечи. Унто сшиб Дага с ног, оседлал его и с ревом занес нож:. В ту же секунду на его запястье захлестнулась петля. Мощным рывком финна поволокло в сторону. Он вскочил с обиженным криком и… едва не напоролся на копье.
Откуда ни возьмись, в центре поляны возник еще один старик. Но этот выглядел совсем не так, как худосочный дрожащий охотник. Широкий в кости, увешанный костями и зубами грызунов, с седыми мохнатыми бровями, он походил на лесного духа. Этого человека Северянин видел впервые. Старику можно было дать и сорок, и восемьдесят лет одновременно. Его лицо походило на испеченный в золе корнеплод.
— Нойда Укко…
— Нойда вернулся. Он все слышит! — зашептались девчонки.
Копье Дага удивило. На тупом конце с него свисали мохнатые хвосты и какие-то побрякушки, а вокруг лезвия был обмотан шнур с беличьими черепами.
Старик приставил оружие к горлу Унто, затем замахнулся, но не ударил. Унто, понурившись, утирая кровь, шмыгал носом. Его плечи ходили ходуном. Нойда сделал скользящее движение рукой, будто ловил комара. Кровь из носа Унто моментально перестала течь. Затем нойда взялся широкой пятерней за поврежденную кисть горе-охотника. Унто взвыл, поднялся на цыпочки, но спустя миг замер с блаженной улыбкой. Он с недоумением разглядывал запястье, оно снова шевелилось, и рука не висела, как подрубленная.
— Ты! — Нойда повернулся к пожилому охотнику. — Открой, покажи!
Старик с угодливым рвением развязал оба мешка. Там оказались вынутые из силков лесные птицы со свернутыми шеями.
— Две, — приказал Укко и назвал имена птиц на местном наречии. — Теплую дай.
В руках у него оказалась большая птица с красивым синеватым оперением. Даг понятия не имел, как она называется, возле фермы Северянина такие не водились. Укко коротким тычком ножа вскрыл птице горло и тут же зажал пальцем вену.
— Ты! — Нойда ткнул коричневым пальцем в Лалли.
Вожак подростков мгновенно вспотел. Он подошел к колдуну на негнущихся ногах, слегка раскачиваясь, как пьяный.
— Ты, — повторил Укко. Его голос звучал, точно скрип промерзших ветвей на ветру. — Ты! Зачем?
— Мы… я… он нас не слушал…
— Не слушал? Он тебе младший брат?
Лалли насупился. Нойда еще что-то спросил, но Даг не понял. Иногда язык лопарей становился чудовищно сложным.
— Он вас не будет слушаться. Если хочешь, чтобы он слушался, — убей его. — Нойда отпустил птице горло, отвернулся, что-то быстро проделал. В кулаке у него оказались два ножа, окропленные птичьей кровью.
Одно лезвие нойда протянул Лалли. Второй такой же нож: колдун кинул Дагу. Кинул, не глядя, стоя спиной. Лезвие сверкнуло полумесяцем и воткнулось в теплую золу, в ладони от ног Северянина.
Даг взялся за теплую ручку ножа. Моржовая кость была обтянута шершавой кожей, лезвие тоже оказалось необычным, широким и зазубренным. Почему-то острие весило больше, чем рукоятка. Зато железо — заметно хуже того, что научился ковать Олав Северянин, это Даг сразу определил по точкам окалины и царапинам. Но имелось в этом странном ноже еще что-то… что-то необычное. Даг даже забыл, что снова предстоит драться. Он понюхал лезвие и попробовал языком. Стоявший рядом Юхо за компанию тоже высунул язык.
— Хороший тесать, так? — коверкая свейский язык, осведомился нойда. Его темные глаза буравили Дага, словно два горячих гвоздя.
Даг кое-как поднялся. Дальше драться не было сил. Старый охотник хлопнул Унто по затылку и увел с поляны. Ребята стояли молча, никто не смел шевельнуться. Лалли разглядывал свой нож: с таким видом, будто держал за хвост ядовитую змею.
— Теперь. Драться, — сказал Укко. — Ты. Двое.
Северянин внезапно догадался, что нойда нарочно говорит простыми словами, чтобы чужой мальчик его понял. А еще, разглядывая нойду, Даг вспомнил, что говорила Нелюба. Именно этот лесной колдун, приятель лешего и повелитель весенних костров кокко, повелел вельве привезти Дага в финские чащобы. И Пиркке, смелая и сильная Пиркке, которая могла заколдовать целый хирд викингов и не боялась подземных гномов, не осмелилась перечить нойде.
— Драться, — сказал Укко.
В полной тишине Лалли выронил нож:.
— Я не хочу с ним драться.
— Ой, хорошее решение. — Колдун повернулся к Северянину. — Скажи, сорока рассказала мне правду? Это ты убил норвежского хавдинга? Значит, предсказание сбылось… Ты принес нам беду. Большую беду.
Глава двадцать пятая
В которой происходит знакомство с людоедами, во рту растет жало, а владыка Рот ждет свежую кровь
