– Пить хочу.
До озерца Драконова ключа было идти недалеко. Изгиб оврага вскоре скрыл костёр. Рассветный лес был холоден и тих, на воде желтели ивовые листья. Тил медленно спустился вниз, склонился над водой и долго пил, жадно глотая своё отраженье, когда зеркало воды под ним вдруг разлетелось брызгами, и на поверхность с шумом вынырнула золотистая драконья голова. Телли вскрикнул от неожиданности и повалился на спину, оторопело хлопая глазами, затем расхохотался:
– Рик!
Голова закивала и двинулась навстречу.
– Фу, чёрт! как же ты меня напугал… Иди сюда, разбойник.
Рик шёл спокойно, поводя хвостом и фыркая от удовольствия, волны расходились от него как от кораблика, плеская в берега, и постепенно Телли начали одолевать сомнения. Что-то здесь было не так. Озерцо было не то чтобы маленькое, оно было очень маленькое. Даже в середине, там, где бил родник, оно едва ли достигало трёх локтей в глубину – Тил видел дно. Происходящее казалось бредом и нелепостью, как если бы спелый арбуз целиком запихнули в бутылку и после достали обратно.
Откуда же вынырнул Рик?
Отряхивая лапы, словно кошка, дракончик тем временем уже выбрался на берег, повёл плечами, оправляя крылья, однако от объятий уклонился. Вместо этого он помотал головой, вдруг выгнул шею и что-то выплюнул мальчишке под ноги.
– Вот! – пискнул он и умолк.
В первое мгновенье Телли показалось, что от драконьей шкуры отлетела золотистая чешуйка, потом он пригляделся и ахнул: перед ним лежала монетка.
Золотая и на семь углов.
Мгновенно всплыли в памяти все странности последних дней, собаки, деньги и всё прочее. Тил вспомнил тупичок у булочной, откуда выскочила псина с кошельком, её горящие глаза и мокрую шерсть у неё на боках…
Мокрую.
Тил поднял взгляд. Рик уже вошёл в воду и теперь, вывернув шею, выжидательно смотрел на хозяина. Тил гулко сглотнул и сжал монетку в кулаке. Тёмная поверхность озера вдруг показалась ему пугающим провалом в никуда, зрачком гигантского слепого глаза.
Дракончик ждал.
– Ты хочешь, чтобы я пошёл с тобой?
Дракончик ждал.
– Я не умею плавать.
Дракончик ждал.
– Ты уверен, что… что знаешь дорогу?
Дракончик ждал.
Тил заколебался – снимать или не снимать башмаки, и решил не снимать. Медленно шагнул вперёд. Холодная вода свела ступни, мурашки побежали вверх, к спине. Осторожно нащупывая дно, Тил подошёл к дракону и ухватился за чешуйчатую шею. Помедлил, затем забрался на дракончика верхом и покрепче вцепился в шипы на его спине. В этот момент он не думал ни об акробатах, ни о Рудольфе, ни об оставленной на попечение Арнольда доске. Сердце его бешено колотилось.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь… – пробормотал он, несколько раз прерывисто и глубоко вздохнул и что было сил наддал дракону пятками в бока:
– Вперёд!
Тёмная вода плеснула и сомкнулась за его спиной.
Совершая добро, избегай славы, совершая зло, избегай наказания.
Дао
Очнулся Тил от ослепительного света, бьющего в глаза. Свет был везде, и даже сквозь опущенные веки просвечивало красным. Кожа на лице обгорела и немилосердно саднила. Тил пошевелился и попробовал открыть глаза, но вскрикнул и зажмурился от боли – показалось, что под веки насыпали песку. Он попытался ещё раз и обнаружил, что на деле так оно и есть. Телли плюнул на ладонь, поморщился (слюна была тягучей как смола) и принялся их протирать. Наконец, после долгих усилий настал момент, когда он смог глядеть на мир без мучительной рези в глазах.
Первое, что он увидел, было маленькое озерцо с мутной водой, в котором отражалось слепящее незнакомое небо. Сразу за ним трава и кустарник сходили на нет, а дальше бесконечными жёлтыми увалами до самого горизонта тянулись пески. Путаясь в рукавах, Телли содрал кафтан и принялся развязывать башмаки. За то время, пока он лежал без сознания, солнце раскалило дублёную кожу, превратив башмаки в парную баню. Любое прикосновение к ногам причиняло боль. Морщась, Тил стянул башмаки, пошевелил распухшими морщинистыми пальцами и на четвереньках пополз к воде.
Вода оказалась солёной. Он с отвращением сплюнул, ополоснул ступни и вытер их полой кафтана, после чего поставил башмаки сушиться и огляделся.
Оказалось, что пустыня раскинулась только с одной стороны. При взгляде назад открывалась совершенно другая картина, но и она производила странное впечталение, если не сказать большего. Широкие проплешины песков чередовались с плоскими участками, поросшими травой, кустарником и редкими деревьями, а дальше, в синеватой дымке белели снежные вершины гор. Кусты выглядели густыми и непролазными, зато деревья росли в гордом одиночестве, белея тут и там корявыми изгибами стволов. Тил посмотрел наверх и с удивлением обнаружил над собой одно такое дерево – его узкие листья совершенно не давали тени. Зверей поблизости не было. Тил разглядел далеко на равнине какое-то движение, да ещё в небе кружили чёрные точки птиц, но и всё. Дракон его опять исчез.
Телли поразмыслил и решил пока не выяснять, куда его забросило; сейчас важнее было другое – выжить в этом мире. Он вновь попробовал глотнуть из озера, надеясь, что первое впечатление было обманчивым, и снова выплюнул воду. Пить её было решительно невозможно, как бы ни мучила человека жажда. Телли пошарил по карманам, надеясь найти еду или оружие, но не нашёл ничего. Не было даже огнива, чтобы развести костёр. Впрочем, Тил с трудом представлял себе, чем на такой жаре мог бы помочь огонь. Разве что выпарить соль из воды… Он с тоской взглянул на озерцо, вздохнул и отбросил ненужные мысли – посуды всё равно не было. Он уселся под деревом с той стороны, куда падала тень от ствола, расположился поудобнее и погрузился в размышления.
Езда на драконьей спине оказалась делом несложным, хотя и рискованным – нырок в глубину, затем вспышка, потом подкатило удушье. Тил не помнил, как он здесь очутился и как выбрался из озера (а судя по белым соляным разводам на башмаках и высохшем кафтане, он там побывал). Он чувствовал себя усталым и разбитым, голова гудела от жары. Окружающий пейзаж дрожал и колыхался в нагретом воздухе. Хотелось пить.
Так ничего и не придумав, он постепенно начал клевать носом и вскоре забылся в тяжёлой дрёме.
Разбудил его холод. Была ночь, и Телли грешным делом заподозрил, что его опять забросило куда-то в другое место (не могло же, в самом деле, так похолодать после дневной жары!). Трясясь и лязгая зубами, он нашарил на песке кафтан и башмаки, и вдруг замер, почуяв неладное. Он был не один. Совсем близко по траве прошелестели тихие шаги, в серебристом мерцаньи ущербной луны задвигались тени, заблестели глаза. Тил с бьющимся сердцем прижался к дереву, сглотнул пересохшим горлом и огляделся, кляня себя за то, что не выломал днём хотя бы палку. Проспи он чуть подольше, они застали бы его врасплох. Он вскрикнул, надеясь отпугнуть непрошеных гостей, и отшатнулся, когда темнота взорвалась диким лаем и хохотом. Одна из тварей тут же бросилась вперёд. Тил отпрыгнул, упал, почувствовал, как острые зубы полоснули его по ноге и завизжал, суматошно брыкаясь. Прежде чем атака повторилась, Тил вскочил и, не раздумывая, побежал к озеру.
