«Наверняка намекает на что-то, о чем они говорили пару дней назад».
― Прости, ― пробормотал Гарри, поворачиваясь к огню. ― Думаю, это было явно лишнее.
― Тебе в самом деле стыдно, или ты просто думаешь, что должен извиниться, потому что Рон на тебя так посмотрел?
Черт. Да что с тобой, Гермиона? Она и не представляла, насколько разозлилась. Явно преувеличенная реакция, и…
― Как посмотрел? ― защищаясь, спросил Рон.
― Не трудись, Рон, ― нахмурилась она, ― Уверена, ты рассказал Гарри про то, какая я в последнее время нервная. ― Хотя он мог бы и сам заметить. ― Знаешь? Скажи ему, чтоб был со мной поосторожнее.
― Но Гермиона… ― Рон не мог справиться с изумлением. Гарри тоже. Она захлопнула книгу.
Гарри дернулся.
― Я извиняюсь, потому что мне стыдно, Окей? ― он украдкой взглянул на Рона.
Гермиона была уверена, что сейчас этот взгляд говорил — ага, то самое время месяца?
― Прекратите, вы оба!
― Что прекратить? ― два голоса, с равным замешательством.
Странно. Все это. Внезапная потребность ни с того ни с сего столкнуть их лбами. Возможно, Гарри и заслужил, чтобы ему как следует врезали, но Рон? Рон ничего не сделал. Тогда почему ей хочется сбежать от них? Почему тянет в собственную гостиную?
― Я просто хочу побыть в тишине и покое, ясно? Или я слишком многого хочу?
― Нет, ― быстро сказал Рон, не давая Гарри раскрыть рта. ― Извини, хм… Миона.
Но она помотала головой и вздохнула.
― Мерлин. То есть. Я просто… знаете. Через два дня этот Бал, и я немного нервничаю.
― Естественно, ― кивнул Рон.
«Естественно, — повторила она про себя. — Ты — лживая сука, и когда-нибудь они об этом узнают».
― Джинни отдала тебе платье, которое купила? ― Гарри сделал отчаянную попытку сменить тему.
― Да, ― короткий кивок. В памяти мелькнуло что-то кремово-белое. Гермиона тогда быстро запихнула длинное платье в шкаф, чтобы ее не стошнило прямо на него.
― И?
― Оно чудесное, ― соврала она. Хотя так и было. Только, к несчастью, ему не повезло ассоциироваться со всем, что относилось к тому вечеру. Вечеру, когда ей придется войти под руку с Малфоем. Когда все ее безупречные планы превратятся в великолепную кучу осколков у ее ног. Наверняка. Потому что Гермиона не была дурой. Она мечтала сохранять равнодушие, но сейчас это было возможно только вдали от него. А Бал был не вдали. Он приводил ее прямиком к нему.
Да, мне показалось, оно милое, ― согласился Рон. ― Хотя немножко похоже на свадебное.
Гарри скорчил рожу.
«Нет. Не думаю, что и вам нравится идея, что я буду выглядеть, как невеста Драко».
― Я его еще не мерила, ― промямлила Гермиона. Почему-то ей все еще хотелось уйти. ― Но померяю. Как-нибудь.
Надо было сходить в Хогсмид и купить его самой. Разумеется, она бы сделала это. Если бы была кем-то другим. Перспектива похода по магазинам за платьем возбуждала большинство девчонок так же, как и сам Бал. Это обостряло предвкушение, позволяло строить планы, действовать. А она сказала: «извини, Джинни, не сегодня. Придется поймать тебя на слове и попросить купить мне платье. Все равно, какое». И протянула галеоны. Джинни нахмурилась, посмотрела на нее так, как будто никогда и ни за что на свете не сможет понять, какого черта Гермиона не хочет пойти.
«Потому что это напоминает мне о Бале, Джинни. А Бал — о Малфое. А это вытаскивает на поверхность все, что я пытаюсь упрятать как можно глубже. Его язык, руки, то, как он почти погрузился в меня. Поэтому я не могу, Джинни. Извини. Потому что готова ухватиться за малейшую возможность представить себе, что его не существует».
Рон поежился и угрюмо бормотал:
― Я так рад, что не придется опять надевать ту уродскую мантию. Она совершенно испортила тот Рождественский Бал. Худший вечер в моей жизни.
― Все еще обвиняешь мантию? ― ухмыльнулся Гарри.
― И совершенно справедливо, ― не сдавался Рон, исподлобья глядя на него.
Гермиона хотела что-то добавить, ввернуть по поводу прошлого Бала — они с Гарри не уставали дразнить Рона по этому поводу. Но почему-то не могла найти слов. Не было сил даже на то, чтобы улыбнуться.
Да. Похоже, настал момент, когда ее полностью поглотила депрессия. Высосала все, что могло хоть как-то согреть сердце. Гермиона поняла, что пора уходить, — с тех пор, как кончились уроки, отвлечься больше не удастся. Даже с лучшими друзьями. По крайней мере, не сейчас, как это ни печально.
― Я так устала… Рон, Гарри… пойду-ка я к себе.
Осторожный и проницательный взгляд Гарри.
― Еще только полседьмого.
Гермиона пожала плечами.
― Я знаю. Наверное, приму ванну и пораньше лягу спать.
― Разумно.
Но перед тем как встать, перед тем, как собрать вещи и выпрямиться, Гермиона всем сердцем пожелала, чтобы там не было Малфоя. Готового сдобрить словами трехдневный урожай отчаянно жалких взглядов. Взломать молчание.
* * *
С ней было бы лучше. Это-то Драко знал. То, как она двигалась под ним несколько дней назад, сводило с ума. Как его сны. Да. Грейнджер двигалась так же, как в его снах. Нет. Лучше. Так, как будто знала их, и играла свою собственную роль, — забралась к нему в голову и позволила отыметь ее там.
Извиваясь под ним. Вот так. И если он закроет глаза, позволит этому поглотить его, то почти сможет отключить достаточно света, и боли, и «не то, не то, не то», чтобы потеряться в ее глазах, вообразить ее тело, сжимающееся вокруг него.
―Драко!
Но не тогда, когда она говорит. Не тогда, когда Пэнси произносит его имя.
― Заткнись, ― выдохнул он, двигаясь в ней с такой силой и скоростью, что слова почти потерялись.
… Она стояла в общей гостиной Старост. Слезы на щеках, глаза все еще красные и припухшие. Пароль. Она знала его с тех пор, как он затаскивал ее люда, чтобы перепихнуться. И вот она здесь, готовая умолять об этом.
Но Драко не поддавался. Она могла быть кем угодно. Но она — не Грейнджер…
Ее юбка сбилась вокруг талии. Он не хотел, чтобы она снимала форму. Так можно проводить параллели. Просто смотреть на блузку, воображать, что слизеринский галстук… это его галстук, и она надела его для него. Предательство. Грязное предательство Гриффиндора, и все — для него.
Драко издал хриплое, низкое горловое рычание. Стал двигаться резче… Она стонала под ним, и он ничего не мог поделать, кроме как попытаться, отчаянно попытаться мысленно изменить этот звук. Сделать выше, мягче, как у нее. А потом — громче, потому что хотел заставить ее кричать.
― Кричи для меня… ― задыхаясь, проговорил он, хватая ее запястья и удерживая у нее над головой. Вколачиваясь в нее с такой силой, что сыпались искры из глаз. Взгляд все еще прикован к блузке. Его галстук.
