жестокая полоса препятствий, очевидно, служила откликом на это. Хочешь спасти всех, глупая девчонка? Ладно. Усложним тебе задачу. Никому до конца семестра не удастся толком потренироваться, и в зале все сойдут с ума от страха. Давай, спасай их, удачи тебе.
Я, впрочем, ни с кем не делилась своим великим замыслом, поэтому выпускники продолжали двигаться вперед в неведении и растущей тревоге. В тот вечер в библиотеке еще две команды от отчаяния попросили меня пробежаться с ними, а на следующее утро Ибрагим добавил соли на раны: он пристал ко мне, когда я сонно брела в душ, и пять минут ходил вокруг да около, пока я не сообразила, что он пытается выяснить мое мнение по поводу того, что он обнимался с Якубом.
По меркам Шоломанчи он не сделал ничего дурного, умолчав об этом. Следует предупреждать потенциальных союзников о конфликте интересов, прежде чем приглашать их в союз с собой и значимым для тебя человеком, – и явно не случайно Ибрагим в команде занимал ведущее место, а Якуб замыкал. Это были две самых опасных позиции, притом максимально удаленные друг от друга, так что им не удалось бы бросить других и сбежать вместе. Но я-то не входила в команду Ибрагима. Мое имя не значилось на стене рядом с его именем, поэтому он ничем не был мне обязан, и мое мнение не играло никакой роли. Тем не менее он пытался его выяснить, как будто оно что-то значило.
Это было ужасно, и я даже рявкнуть на Ибрагима не могла, потому что теперь, с точки зрения школьных неудачников, оно действительно кое-что значило. Аадхья заключила от нашего имени тактическую сделку с их командой, но в таких случаях всегда предполагается, что любая сторона имеет право отделиться и уйти, если подвернется что-нибудь повыгоднее. И такая возможность подвернулась теперь, когда я сделалась очень редким и ценным ресурсом. Если мы предпочтем, скажем, тренироваться с Лизель и Элфи, Ибрагим и его команда окажутся в таком же затруднительном положении, как все те, кто не располагал моей помощью.
Поэтому не случайно Ибрагим и Якуб скрывали, что они более чем друзья, на протяжении всех тех вечеров, когда мы вместе сидели у Хлои. Все мы здесь трудимся не покладая рук, но, конечно, никто не упускает случая посплетничать о сладких парочках. Это вторая по популярности тема вслед за разговорами о союзах.
Конечно, в школе не так уж много пищи для романтических сплетен: как вы понимаете, постоянное недоедание, усталость и смертельный страх во многом препятствуют любовной страсти, однако мы извлекаем максимум удовольствия, обсуждая парочки, которые все-таки находят силы. Не стоит удивляться, что большинство из них включает как минимум одного члена анклава. Мы знали, что Джамал начал ходить в буфет за перекусом в то же время, что и одна девочка из Каира – она с подругами, он с друзьями, все как положенно. Мы знали, что Джермен из Нью-Йорка в прошлом году соперничал с парнем из Атланты за одну девочку-алхимика, и в начале выпускного класса любовный треугольник превратился в любовное трио, а потом и в союз. О, сколько радости для сплетников! Подруги развлекались, докучая мне расспросами об Орионе. А Ибрагим и Якуб предпочли не делиться информацией. Они решили, что не готовы рисковать.
Множество волшебников, особенно из могущественных западных анклавов, любят разглагольствовать о том, как свободно мыслит магическое сообщество по сравнению с заурядами. Если смотреть из их прекрасного далека – наверно, так оно и есть. Десятилетиями вербуйте лучших магов со всего мира, потому что они с наибольшей вероятностью сумеют спасти ваших детей и сделать ваш анклав еще богаче и влиятельней – а потом обведите взглядом свой разнообразный и необыкновенно толерантный международный состав и одобрительно похлопайте себя по плечу. Но это не значит, что среди волшебников нет нетерпимых личностей. Это всего лишь значит, что у нас есть еще одна, наша собственная, разделительная черта, которая проходит у самых дверей анклава, и она бывает бритвенно-острой.
Ибрагим оказался не с той стороны черты. Он не член анклава, и он не из лучших учеников, которые могут рассчитывать на союз с анклавом. Его основной талант – талант, который помог Ибрагиму пережить в школе три года и залучить к себе в команду Джамала из Дубая – это целеустремленное, полное энтузиазма подхалимство. Если вы любите лесть, если ищете человека, который будет вас подбадривать, утешать, когда вы унываете, похлопывать по спине и твердить, что вы гениальны и абсолютно правы – даже если вы стопроцентно ошибаетесь, – человека, который поможет вам справиться с неприятным бременем вины и упреков совести, то Ибрагим – ваш идеальный вариант. Многим членам анклавов это нравится.
Трудно сказать, что Ибрагим нашел уникальный подход. Примерно половина одиночек в школе хоть отчасти да прислуживает кому-то; у одних есть знания и мускулы, а самые отчаявшиеся более или менее гласно предлагают себя в качестве живого щита. Они занимают худшие места в столовой и в классе, они приносят материалы в мастерскую и опускают задания в щель, они провожают членов анклавов в комнаты по вечерам и охраняют их в душе, даже не прося об ответной услуге. Потому что почти все члены анклавов, кроме самых богатых, в конце концов предложат несколько взамозаменяемых мест в своих командах средним ученикам, способным наложить четыре-пять приличных заклинаний за десять минут и собрать некоторое количество маны в свободное от учебы время. Ну и достаточно везучим, чтобы на протяжении четырех лет оставаться здоровыми и физически крепкими.
На такое место и целился Ибрагим, пока учился в Шоломанче. Других вариантов у него не было. Он считался хорошим магом, но это совершенно не выделяло его из толпы, во всяком случае по меркам выпускного зала. И если ты становишься прислугой, то забываешь о таких пустяках, как искренние убеждения и глубокие эмоциональные потребности. Ты даже собственную жизнь, черт побери, не можешь поставить во главу угла, когда первым спускаешься по лестнице и чувствуешь, как душа уходит в пятки при мысли о том, что неподалеку таится какая-нибудь тварь и она сцапает тебя, а не члена анклава, который идет семью ступеньками позади, и все это время вы оба притворяетесь, что он просто хороший друг, который дает тебе шанс.
Вот почему Ибрагим помалкивал. Он хотел оставить себе возможность навязаться какому-нибудь члену анклава, которому до всего было дело – и вот теперь он спрашивал меня, не из таких ли я. От этого зависела его жизнь.
Мне хотелось
