— И долго ты жила под патронажем нашей королевы?
— Больше полутора веков, потом я отправилась на поиски собственного жизненного пути — Как же Алекса не любила говорить об этом! Видно, что-то отразилось на ее лице, так как Лазель сказала:
— Я вижу, тебе неприятна эта тема. Тебе было плохо в те времена?
— О нет! — рассмеялась Алекса, ее взгляд сделался мечтательным. — Те времена были одними из самых счастливых.
Как и в прошлый раз, когда речь заходила об этом, Лазель не пустилась в дальнейшие расспросы, а просто перевела разговор на другую тему. Такта ей было не занимать. Она вдруг предложила:
— Давай прогуляемся? Вот и снег перестал.
— Хорошо, идем. — Алекса всегда была легкой на подъем.
Спустя четверть часа они обе вышли на улицу. С веселой улыбкой на губах Алекса церемонно предложила Лазель руку, сказав при этом:
— Прошу, моя леди.
— Благодарю, — ответила та, и обе рассмеялись.
Они шли по заснеженным улицам, окутанные этим смехом, как одним плащом на двоих. Порой им казалось, что город опустел, и нет никого, кроме них. Хотя, конечно же, это было не так. Во многих окнах все еще горел свет, оттуда доносились тихие разговоры. Иногда проезжала карета или быстрым шагом проходил прохожий. Но вампирши почти не замечали их. Они шли, два сверхъестественных существа, одновременно и принадлежащие, и не принадлежащие этому миру.
Ноги сами привели их в небольшой парк, где стояли голые, присыпанные снегом деревья. Рассматривая их, Лазель вдруг спросила:
— А ты никогда не была на Мальте?
— Однажды, давно. Заезжала на пиратском корабле.
— Пираты, — понимающе кивнула вампирша. — Один из моих учителей в прошлом тоже был пиратом. Подумать только, в те времена я даже не знала, как выглядит снег! Эмили научила меня любить его…
— Так звали ту, за которую ты мстишь? — осторожно спросила Алекса.
— Да, — Лазель поймала одинокую снежинку и смотрела, как та тает на ее ладони.
— Извини, тебе, наверное, неприятно говорить об этом. Прости мою бестактность.
— Ничего страшного. Когда-то одно это имя причиняло мне невыносимую боль, сейчас легче. Наверное, я созрела говорить об этом. Я делаю это не для того, чтобы причинить себе лишнюю боль, а чтобы подстегнуть свой гнев, жажду мести. Раньше я больше всего боялась, что забуду, и огонь моей мести потухнет. Но теперь я понимаю, что он будет гореть до тех пор, пока я жива, хотя и не застилает больше остальной мир.
Алекса слушала Лазель, поражаясь ее силе воли. Конечно, может, она где-то и перебарщивала в своем всепоглощающем желании отомстить. Но, с другой стороны, Алекса не могла утверждать, что не поступила бы на ее месте так же.
— Эмили… я до сих пор помню ее так ясно! А ведь со дня ее смерти прошло более ста двадцати лет. Ей тогда едва минуло двадцать два. Третья дочь небогатого сельского священника. Настоящая северная красавица: черные волосы, белая кожа. У нас с ней глаза были одного цвета. Я знала ее с семнадцати лет, ради нее я купила крошечный замок, единственный в том краю Польши. Думала, мы будем жить в нем, когда она станет одной из нас, — горько улыбнулась Лазель. — В итоге он стал ее склепом и погребальным костром.
В ее глазах сверкнуло что-то подозрительно похожее на слезы. Но они моментально были высушены полыхнувшим пламенем гнева. Из-за него на миг сами глаза стали двумя чашами зеленого огня. Глядя в них, Алекса подумала, что тот вампир, по чьей вине погибла Эмили, совершил большую ошибку, которая будет стоить ему жизни. В этом пламенном взоре отражалось, что он уже мертв, только еще не знает об этом. Алекса смогла сказать лишь одно:
— Мне очень жаль.
— Спасибо, — слабо улыбнулась Лазель, накрыв ее руку своей, — Но я вывалила на тебя слишком много проблем. Это не дело.
— Да все нормально. Каждому иногда бывает нужно, чтобы его выслушали.
— Надо отдать тебе должное, ты очень хороший слушатель, — все с той же улыбкой проговорила Лазель, а потом уже тише добавила: — И, наверное, такой же хороший друг.
— Уж чего не знаю — того не знаю, — рассмеялась Алекса, — Друзей у меня очень немного.
— А их и не должно быть много, настоящих друзей — задумчиво произнесла Лазель, устремив взор куда-то вдаль.
— Слушай, раз уж мы решили держаться вместе, давай сходим завтра на какую-нибудь оперу. Стыдно сказать, я еще ни разу не слышала оперу, исполняемую на русском языке.
— С радостью. Продолжим наш маскарад в светском обществе?
— О да! — снова рассмеялась Алекса. — Давно моя персона не вызывала такого интереса у людей. С тех самых пор, как я жила в Венеции, но там это имело меньшие масштабы. А здесь, в Петербурге… И эта известность получена благодаря тебе.
— Да-а… Внимание императрицы — за него многие готовы жизнь отдать, — усмехнулась Лазель. — Но мне от этого не слишком много пользы. Ты знаешь, менее всего я стремилась быть узнанной. А что произошло в Венеции?
— Так случилось, что я помогла одному дворянину отбиться от шайки разбойников, и людская молва вознесла меня чуть ли не в ранг национального героя. Делать им было нечего!
— Смешно. Ты так возмущенно говоришь об этом, будто они обвинили тебя во всех смертных грехах.
— Я не ищу славы, она скорее меня тяготит, — пожала плечами Алекса. — Поэтому я ношу звание вампира-одиночки и довольна этим.
— Это удивляет многих: как вампир сильнейшего клана, птенец самой королевы, — и совершенно не амбициозен, — согласилась Лазель, — Но, узнав тебя, я поняла, что ты никогда не будешь плыть по течению, это противоречит твоей сути. Ты предпочитаешь идти своим собственным путем. И не исключено, что когда-нибудь он приведет тебя в кресло магистра города, а может, и выше.
— Ну нет, — рассмеялась вампирша веселым искрящимся смехом, — это уж точно не мое.
— Кто знает, что случится через век или несколько веков?
Алекса сдержала свое слово, и следующим вечером они с Лазель пошли в оперу. Но это оказался далеко не последний их совместный выход в свет. Балы, ужины, театры… Им было как-то веселее вдвоем. Похоже, между ними и впрямь зародились ростки настоящей дружбы.
Вампирша хотела познакомить Сергея с Лазель, но как-то так получалось, что эти двое никак не могли встретиться, словно рок какой-то! Вот и сегодня Алекса только рассталась со своей новой подругой, проехала буквально метров сто, как встретила Сергея. Вернее, сначала она его почувствовала, а потом с ней поравнялся всадник.
— Привет. — Голос Сергея, как всегда, был пронизан смешинками, как кекс изюминками.
— Привет, — отозвалась вампирша, придержав поводья.
