— О чем ты говоришь? — прорычала Нидл.
— Как тебе известно, — сказал Саммастер, — я изучил все, что касается Священных. Я знаю, время от времени вы впадаете в ярость, но я выяснил и еще кое-что. Грядет очередное бешенство, но оно будет существенно отличаться от всех предыдущих, потому что никогда не закончится. И это низведет вас до уровня обычных бешеных чудовищ.
— Почему? — спросил Дрансагалор. — Почему это явление должно стать более пагубным, чем все другие?
— Этого я не знаю, — сказал мертвяк.
Он не хотел лгать змеям, но пришлось — для их же собственной пользы.
— Вряд ли ты вообще что-либо знаешь, — презрительно сказала Нидл. — Думаю, все это просто чушь.
— Я уже доказал вам, что знаю кое-что о безумии, — сказал Саммастер. — Разве я не утихомирил вас? Вам нужны еще доказательства? Если хотите, я могу несколько раз ввергнуть вас в помешательство и вывести из него, но вряд ли вам это понравится.
— Думаю, — прогремел Дрансагалор, — что бред этого мертвяка может стать правдой. Я видел в своих снах, что это безумие будет ужасающим бедствием. Надеюсь, это были всего лишь болезненные кошмары, но если Саммастер, который считается другом драконов, принес нам такие же вести…
— Нам нечего бояться, — сказала Нидл, — потому что колдуны уже дали нам средство борьбы с безумием.
— Жаль, но это не так, — сказал Саммастер. — Я могу предложить вам только временную отсрочку. Когда бешенство наберет силу и ужесточится, даже моя защита не сможет противостоять ему. Как и любая другая, кроме одной-единственной.
Дракониха подозрительно взглянула на него и спросила:
— Ты утверждаешь, что ожившие мертвецы не подвержены безумию?
— Вот именно. И вы с вашей мудростью наверняка уже знаете, что мертвяки известны своей стойкостью против любой магической силы и воздействия на ум. Именно сейчас, Священные, кризис — или, вернее, стечение обстоятельств — может вознести вашу расу на высший пьедестал. Так позвольте себе это без страха и сожалений. Да, вам придется отказаться от некоторых удовольствии, которые дает вам существование во плоти. Кому, как не мне, об этом знать? Но это ничтожная плата за то, что ваши мощные и проницательные умы уцелеют и даже достигнут еще больших высот. Бессмертие десятикратно увеличит ваши способности и сделает вас полными хозяевами мира. Я знаю. Я вижу это так же ясно, как вижу сейчас вас самих, царственных и священных.
Драконы несколько секунд смотрели на него в полном молчании.
Наконец Нидл сказала:
— Как же мы сможем это сделать?
— А вот в этом-то и вся хитрость, — отвечал Саммастер. — Вам понадобятся филактерии, украшенные превосходнейшими драгоценными камнями, эликсир и другие редкие и дорогие ингредиенты… Если вы, драконы, поддержите нас в ответ на то, что мы поможем вам и обучим вас, то у нас найдется вдоволь талисманов и запасов зелья. И мы быстро создадим все необходимое для всех зеленых, черных, белых и красных драконов, живущих на земле.
— И как же вы это сделаете? — спросил Дрансагалор.
— Мы устроим тайные укрытия, — сказал Саммастер, — где заклинатели смогут в безопасности совершить все ритуалы, и ваш род подвергнется изменениям. Я хочу построить такую цитадель в этих краях. Ваши служители в Лирабаре обеспечат рабочих, необходимые инструменты и продовольствие. — Он улыбнулся и добавил: — Вряд ли нужно говорить, что драконы, которые примут участие в строительстве и защите этих бастионов, заслужат благодарность своих собратьев. И без сомнения, достигнут самого высокого положения в новом мире.
— Пожалуй, это может нас заинтересовать, — сказала Нидл.
— Тогда за работу, — сказал Саммастер. — Мне нужно найти и успокоить как можно больше здешних драконов, прежде чем они сорвутся с места и станут недосягаемыми. Нам необходима помощь зверей, живущих в лесу. Мы должны найти подходящее место, построить укрытия и укрепления, где мы спрячем наших магов, жрецов, ремесленников и припасы. И надо успеть до первого снега.
Глава пятнадцатая
15-е и 16-е Чеса, год Бешеных Драконов
— Догадываюсь, — сказал Бримстоун, и Павела передернуло от его лживого, вкрадчивого шепота, — что когда Хозяйка Порфиры все вам рассказала, вы ее убили.
— Нет, — сказал священник. — Мы отпустили ее, как и обещали.
— Глупцы! — прорычал серый дракон, его красные глаза сверкали.
— Она скроется, — сказал Уилл, развалившись на куче золота, которая была пределом его мечтаний, — и избежит мести оккультистов. Она слишком умна, чтобы поступить иначе.
— Неизвестно, — ответил Бримстоун.
— Что сделано, то сделано, — проворчал Дорн. Он прислонился к известняковой стене в конце комнаты, подальше от Бримстоуна и Кары. — Давайте-ка выясним, как сведения, полученные от Циллы, помогут нам. Если они вообще могут быть нам полезны.
— Жаль, что она не смогла прочитать записи Саммастера, — вздохнул Тэган.
Авариэль вернулся на свое место на крышке сундука и снова лениво развалился там, как ни в чем не бывало, несмотря на близость клыков и когтей Бримстоуна.
— Еще бы! — сказал Дорн. — Она никогда прежде не видела подобных букв. Так что давайте исходить из того, что у нас имеется.
— Наверняка, — сказала Кара, стоявшая под одним из факелов, — Саммастер знает о безумии гораздо больше, чем он рассказал цветным драконам. На самом деле это он вызвал надвигающееся бешенство и сделал так, чтобы оно стало беспримерно жестоким.
— Я тоже так думаю, — сказал Рэрун, он сидел на полу, скрестив ноги и затачивал свой ледоруб. Точильный камень, соприкасаясь со сталью, издавал неприятный ритмичный скрежет. — Саммастер заставит всех злых драконов делать то, что ему нужно. Если мы поймем, что именно ему известно, нам удастся разрушить его планы.
— А может, и нет, — сказал Уилл. — Не забывайте, что речь идет об одном из самых могущественных колдунов на свете.
Карлик пожал плечами.
— Ты прав, — сказала Кара. — Это надо обдумать. Вряд ли Саммастер всегда обладал такой способностью вызывать или подавлять безумие. Иначе он воспользовался бы ею раньше. Должно быть, он узнал о ней в течение последнего столетия, после своего последнего великого поражения.
— А что, если, — сказал Тэган, — страницы фолианта — это журнал его исследований?
— Они могут быть чем угодно, — сказал Уилл. — Пятисотстраничным письмом к Маффину, воспоминаниями о любимом щенке из детства. Он ведь псих, не так ли?
Слова хафлинга явно вызвали раздражение Бримстоуна, он оскалился и сказал:
— Думаю, эти страницы могут иметь большое значение, но они совершенно бесполезны, раз мы не можем прочесть их.
