Чёрное пламя свечи в моих руках дрогнуло, потянулось к кругу. Нет. Туда не надо.
Я присел, позволив чёрному огню влиться в золотисто-алое пламя символов на полу. Тёмные всполохи рассредоточились сначала по кругу, потом по звезде. Вскоре пламя лизнуло лодыжки ангела.
Глаза Роксаны сузились. Теперь в них читался гнев. На смену ему пришло смятение.
— Твоя сила страшна. Но не сейчас.
Я зашёл в круг, ничего не опасаясь. Свеча по-прежнему горела в моей руке. Второй рукой я взял девушку за кисть и потянул за собой. Та, ведомая не только мною, но и моим колдовством, послушно зашагала следом.
— Откажись ты от своей идеи влезть в Танину жизнь, и ничего бы этого не случилось. Думаешь, ей нужна правда? Нет. Если она счастлива, то зачем ей что-то другое? Хорошо, даже если бы у тебя получилось, и ты восстановила б в её памяти все те события, что потом? Не знаешь? — Я оглянулся на бессмертную. Та внимательно вглядывалась в моё лицо. Что она пыталась там найти? Впрочем, вряд ли это важно. — А я знаю.
Я снова пошёл по коридору, ведя за собой послушную ангелицу.
— Ты бы разрушила её жизнь, — продолжил я, не глядя на врага. — Таня возненавидела бы и меня, и тебя, и, заодно, всех живых на этой планете. Она бы перестала верить в любовь, дружбу… Чёрт возьми, — меня поразила догадка. — Она бы стала такой, как я…
— Мне… жаль… тебя…
От удивления я остановился. Оглянулся. Да, эти слова принадлежали Роксане. Она по-прежнему ничего не могла сделать или пошевелиться. Но губы её медленно двигались.
— Ты в Круге… но ты… один… И всегда был… один.
— Пф, — я хмыкнул, овладел собой после некоторого замешательства. Ангел снова замолчала. Силы её таяли. — Хочешь пожалеть меня? Лучше посочувствуй. Себе.
Странно, что бессмертная смогла что-то произнести. Какая же у неё на самом деле сила? При желании, она запросто бы меня убила. Не сейчас. Раньше у неё было много шансов. Но она ими не воспользовалась. Её ошибка. И всё же…
Меня мучил один вопрос. Зачем Боргезову кровь Роксаны? Кровь содержит корень силы. Что будет, если первый поймёт, какой энергией обладает ангелица, и сможет её воспроизвести?
Очень уж мне не хотелось отдавать кровь бессмертной Боргезову. Но… я сам согласился на условия сделки.
Внутреннее обострившееся чутьё зашептало, что надо бы поторопиться. Колдун обязан доверять себе.
Я ускорил шаг, потащив за собой бессмертную.
В операционной № 2 я усадил девушку в кресло для забора крови. Теперь медлить нельзя. Закрепив чёрную свечу в подсвечнике, я занялся фактически профессиональным делом. На саму процедуру потребуется около часа. Это вам не 450 миллилитров крови забрать.
Чтобы немного убыстрить процесс, я пошёл на хитрость. Моё колдовство потекло в сторону ангела. Оно впилось в каждую клетку её тела и стало пульсировать вместе с сердцем. Тут главное не перестараться. Моя сила, благодаря Марку, увеличилась в разы, и контролировать её — сложное дело. Нужно просто чуть усилить давление. Самую каплю. Иначе качество крови ухудшится. Да и жертва моя умрёт быстрее.
Глаза бессмертной стали закрываться. Она всё ещё пыталась сфокусировать взгляд на мне, но у неё ничего не выходило. Нет, нельзя, чтобы она отключилась.
Осторожно прикоснувшись пальцами к её виску, я послал несильный заряд. Она тут же распахнула глаза и уставилась на меня с непониманием.
— Не хочу, чтобы ты так быстро со мной рассталась, — прокомментировал я, отходя в сторону.
На меня внезапно напал приступ апатии. Я смотрел на эту девчонку и не понимал, как такая, как она, смогла меня задеть, ввести в ярость и жажду мщения. Обычная девушка. Невысокая. С бледной кожей и пепельно-русыми волосами. Можно даже сказать, симпатичная. В серых глазах ни ярости, ни страха. Только грусть и печаль. Как такая могла меня чуть не убить?
Роксана глядела на меня, не отрываясь.
— Не жди, — я отрицательно качнул головой, — ничего объяснять не буду.
Она прищурилась. Потом закрыла глаза. Я только усмехнулся. Глупо на её месте пытаться сопротивляться силе Хаоса. Это моя стихия, как-никак. Не её. Даже если бессмертной повезёт, всё, что она сможет сделать, так это сказать пару слов.
— Она… — разлепив губы, выдавила Роксана, — … знает.
— Что? — переспросил я, подготавливая очередной пакет для крови. Два уже были наполнены. Это чуть меньше литра. — Чего ты там бормочешь?
— Та…ня. Таня… знает. Я ей… рассказала… вечером…
— Что?!! — моё сердце остановилось. А потом заколотилось в бешенном ритме. — Что ты сказала?!!
Я нагнулся над бледным лицом так, чтобы встретиться глазами с ангелицей.
— Врёшь! — выплюнул я.
— Проверь, — тихо шепнула она, всё также грустно глядя на меня. — Таня… сейчас у… у меня на… старой квартире. В твоих… силах… исправить всё…
— Ты!.. — сложно передать, какая ярость клокотала внутри меня. Я судорожно сжимал-разжимал пальцы. — Хочешь одурачить меня?! Не выйдет! Эти стены станут твоими вратами в Рай! Или куда там попадают такие, как вы?!
Моё чутьё подсказывало, ангелица не врёт. Она и впрямь нашла Татьяну и всё ей рассказала. Так пусть же будет наказана! Не будет ей пощады!
В правую руку впились жаркие паутинки огненной плети. Повинуясь моей воле и движению, алая лента со свистом разрезала воздух, оплетя шею бессмертной. Я дёрнул плеть на себя, уходя в сторону. Вырванное из кресла тело с грохотом свалилось на пол, стукнувшись о стену, позади меня. Пока я замахивался во второй раз, бессмертная попыталась встать. Похвально, но тщетно. Плеть с силой опустилась на её спину. Будь это просто бич, девчонка бы отделалась жгучей болью. Но это огненная плеть, сила которой возросла в разы. Одежда на спине ангела обуглилась. А ярость во мне всё нарастала.
— Хушуэ тукулле! — отчеканил заклятье.
Бессмертная взвыла, когда её спина вспыхнула чёрным огнём.
— Ми-лимуа! — продолжил я.
Пламя стало белым, взорвалось ослепительной вспышкой. Новый крик, и следующее заклятье:
— Хик су-убэ!
Я не мог позволить ей потерять сознание, отключиться. Та боль, что затягивала мою душу, словно чёрная дыра, была в разы сильнее той, что терпела девчонка! Она причина моей боли! Пусть страдает!
— Ты — дрянь! — процедил я чужим отрешённым голосом. Казалось, в нём должна быть неуправляемая ярость. Ан нет. Только глухая боль. — Даже твоя смерть не принесёт мне отрады. Может, мне сделать так, чтобы ты умирала долго и мучительно? Что скажешь?
— Опомнись, Дмитрий, — по её лицу текли слёзы боли. — Только ты решаешь свою судьбу! Не делай того, о чем пожалеешь.
