К концу их короткого путешествия, Сергей пришел в себя окончательно. Руслан привалил его спиной к дощатой стенке, достал из складок балахона скляницу с темным раствором, обтер лицо друга тряпочкой. Сергей сразу порозовел. Глаза ожили, Илье даже показалось, прищурились в усмешке. Нет. Наверное, отек так преобразил господина Углова. Не мог он смеяться, глядя на крюковский берег, на бывшего друга, восседающего на троне, на подгнившие деревянные терема, вообще на тех, кто остается, в то время как он - вырвался.
Процедура приемки новой партии осужденных прошла споро и без лишних формальностей. Илья напрасно присматривался к стражникам - Мураша среди них не было. Да и зачем бы отправлять в дальнее опасное путешествие бессменного стража римского колодца, благонадежность которого гарантировала надломленная китайская статуэтка.
- Иван, - отрекомендовался Сергей.
- Петр - следом за ним Руслан.
Илье ничего не оставалось, как представиться Сидором.
- Фамилия?
- Мы - крюковские, нам не положено, - ответил за всех Углов.
- Мне фамилии в книжку писать, велено, - повысил голос высокий задастый стражник, похоже, командир.
- Пиши: братья Пантелеевы.
- За что в отряды? - он действительно достал из кармана нечто вроде записной книжки, сшитой из маленьких листиков папира.
- Так ни за что, начальник! - только вот Сергей лежал на дне люльки, белый как те странички, а уже паясничает. Но стражник подвоха не почуял, куда ему!
- Говори, за что в отряды определили? Иначе загоним обратно в коробку вашу и пусть тянут назад. У нас - договор.
- Не кипишись, начальник. Такое дело: старый Крюк в воду упал, а мы рядом были, да спасти не успели. Так уже его уговаривали, палку совали, чтобы уцепился. Утоп пахан. А нас обчество за оплошность приговорило. Конечно, если бы мы его туда сами толкнули - никаких отрядов. За мокруху - смерть на месте. А так…
Стражник поменялся в лице. Он уже ничего не карябал в своей книжечке, весь внимание, слушал разглагольствования Сергея. Да и остальные служивые, которым процедура знакомства с самого начала была откровенно до фонаря, подтянулись ближе.
- У вас там, что теперя, революция? - подал голос один.
- Это у вас в Алмазовке, чуть что - кипеш. У нас - порядок. Старый Крюк еще при жизни себе заместителя назначил. Сейчас он правит.
- Ага, ага, - задумчиво подтвердил командир охраны. - Вы, значит, вместе с заместителем старика в речку кунали?
- За что, начальник?! - Сергей только рубаху на груди не рванул. И рванул бы, но таковой просто не имелось.
- Пишу: Иванов, Петров, Сидоров. Пойдет?
- Ага, - Сергей, наконец, выдохся. Лицо опять стало серым, на лбу выступили крупные капли пота. Руслан тут же оказался рядом, подставил плечо.
Как ни слаб был сам Илья, но подошел к Углову с другой стороны. Вдвоем им удалось дотащить друга до ближайшего песчаного бархана. С седловины открылась сюрреалистическая картина. Между ровными серыми холмиками лежали человек пятнадцать. Вокруг них прохаживалась охрана. При появлении, отряженного за пополнением конвоя, этапников начали поднимать на ноги. Сначала ставили на колени и только потом развязывали руки. Далеко не все легко принимали вертикальное положение. Трое или четверо - в такой свалке не сразу разберешь - вообще не смогли подняться.
Стражники сильно-то не усердствовали. Не заметно среди них было сверхположенного рвения; тех, которые не могли встать, распутывали прямо на земле. Помогать друг другу предоставили самим этапникам. Так что и самые слабые, в конце концов, заняли место в шеренге. Теперь их связывали гуськом. Ладно, хоть не за шею, подумал Илья.
Руслан наотрез отказался расстаться с Сергеем. На него прикрикнули. Парень заупрямился. Кто-то из стражников гнусно посетовал: не могли на месте добить, теперь грех на душу брать. Илья обернулся глянуть, кто это в городе Дите заговорил о грехе? Но быстро сообразил: охрана набиралась поровну из каждого района, исключая Крюковку, разумеется. Для игнатовца в отличие от жителя Алмазовки поминание греха было вполне допустимым, обыденным, проходным. ДОМА, например, поминали в разговоре черта, совершенно не подразумевая под словом конкретного носителя мирового зла.
С Сергеем было неладно. Конвой собрался в кружок, посовещаться. Не исключено, они имели полномочия, в случае отказа или невозможности самостоятельного передвижения этапника, бросить его или отправить обратно. Если бросят… а не мастырку ли ладит г-н Углов? Однако на притворство состояние Сергея походили, как настоящая сметь - на опереточный эпизод, когда застреленный с грохотом падает на подмостки, а потом еще полчаса поет заключительную арию.
Когда стража, решив свои дела, поворотилась к зекам, Руслан уже успел взвалить Сергея на плечи, обвязать себя и его веревкой и последним встать в строй.
Главный рявкнул:
- Далеко ль дотащишь? До первого бархана?
Но ему возразил конвоир ростом поменьше, однако, силой на вид поматерее:
- До китайцев донесет, а там видно будет.
За узкой ложбинкой поднимался высокий песчаный холм. По мощеной камнем дорожке, их вывели на гребень. Сверху открылась монотонная равнина, посеченная сыпучими закосками. Твердая земля между ними походила на подметенный пол. Все остальное пространство - волнистый песок.
- Идти строем, по сторонам не шарахаться. Кто новенькие - не знают: тут крокодилы появились. Если песок шевелится, замри и заори одновременно. Остальным - слушать. Если я прикажу - все встали, и не дыши! Есть, которые, крокодила видели?
- Есть, - хрипло отозвался Руслан.
- Скидай ношу. Первым пойдешь.
- С ним пойду.
- Скидай, кому сказано!
- С ним пойду, - Руслан плевать хотел на приказы.
- А и ляд с тобой. Но если будешь тормозить команду, получишь плетей.
Начальник конвоя вытащил из-за пояса смешную плеточку. Руслана, с повисшим на плечах Сергеем, развязали и перевели во главу колонны. Марш-бросок, наконец, пошел. С бархана спустились по каменной тропе, дальше начиналась целина. На песочек, однако, ступать категорически не рекомендовалось. Между барханами, - Илья не сразу разглядел, - пунктиром вилась тропка, кривая как невероятно усложненный знак бесконечности.
Руслан размеренно шагал впереди. Опасения стражи не оправдались. Тем не менее начальник помахивал плеткой наголо. Не дождешься, - мстительно подумал Илья, Руслик еще и тебя на закорки подсадит.
Подумал и осекся. Странный парень неспроста предложил назваться чужими именами.
На них идет охота. Старый Крюк тоже самое объявил в последнем (предпоследнем) слове. Очень может быть, и приметы их охране назвали. Тогда надо быть последним дураком, чтобы не выделить их троих из толпы и не связать с ориентировкой.
