- Ага. Щас попаритесь еще маленько, а потом вам разносолов вынесут, - огрызнулся ближний конвоир.
Крюковчане, - по извлечении Ильи и Сергея из поруба, - завтраком не озаботились, но хоть дали вволю напиться. Правда, по дороге та вода трижды успела выйти потом.
- Дайте воды! - потребовал Донкович больше для ослабленных спутников нежели для себя. Сам еще кое-как терпел.
- Молчать! Кто еще слово скажет, так и знайте, останетесь на энтой горке, бороться за урожай, - отозвался начальник стражи. Вьетнамцы тоже зачирикали между собой. Но как оказалось, совсем по другому поводу. К ним подходили новые люди.
Первым неспешно шагал худой, низкорослый старик в длинной белой рубахе из папира и соломенной шляпе конусом. Наличие обязательного для городского руководства одеяния из замечательного местного материала, натолкнуло Илью на мысль что перед ними сам Вонг Ли.
Осужденных быстро построили в ряд. Веревки укоротили на столько, что этапники сдвинулись плечом к плечу. Сергей, пошатываясь, утвердился возле Руслана. Но его сильно перекособочило. Левый глаз и половина лица замотаны рваной тряпкой, от чего Углов приобрел жалкий и совершенно неузнаваемый вид. Не Серега Шрам - Ванька-маляр с похмелья: старый, забитый - убогий.
- Фамилия? - начальник этапа и Вонг Ли остановились перед Сергеем.
- Петров.
- Дальше?
Руслан отозвался. Пошли вдоль строя. Илья ответил, как договорились, и его благополучно миновали пристальные глаза важного вьетнамца. Тот по долгу задерживался возле некоторых приговоренных, рассматривал.
По причине малочисленности отряда, перекличка вскоре закончилась. Вонг Ли чирикнул своим, развернулся и ушел, потеряв к этапу всякий интерес. Людей же построили друг другу в затылок и погнали вперед, в обход горки.
Гнали почти бегом, так что любоваться окрестностями было некогда. Дыхание начало сбиваться, сосед все больше припадал на плечо Ильи и спотыкался. Когда последовал приказ остановиться, Донкович сообразил: за поворотом очередная переправа.
Хозяева ладили мост. Отрядники топтались на месте, озирались. Но постепенно все головы повернулись в сторону низенького, глинобитного заборчика, за которым стояли… Дети!!!
Трое маленьких загорелых малышей в конических шляпах с интересом глазели на оборванную толпу. Один, похожий на девочку, тыкал, или тыкала, в их сторону пальцем, мальчик чуть повыше ростом что-то важно ей объяснял. На руках у самого маленького копошилась крыска. Длинная, похожая на хоботок выхухоли, мордочка щекотала ему щеку. Ребенок отводил ее ручонкой, но любвеобильная крыска опять добиралась до гладкой детской щечки и начинала свою игру.
Илья внезапно заплакал. Внутри сдавило. Слезы покатились сами. Он только старался не вздрагивать: заметят - будут смеяться. В его сегодняшний день врезался кусочек обычного, человеческого мира. Слезы явились осознанием, навсегда утраченной нормальности бытия.
Когда он справился с собой, детей уже прогнали, - или они сами ушли, наглядевшись на страшных чужих, - а этап повели к мостику.
Сергеи, между прочим, лихо шкандыбал впереди, припадая на внезапно укоротившуюся ногу. Ни дать, ни взять: на деревяшке ступает. Руслан скрючился. Со спины - пожилой мужик. И для Ильи пришло время задуматься над собственной внешностью.
Получалось, раз до сих пор никто не заподозрил в нем, объявленного в розыск преступника, суетиться не стоит. Сколько он не брился? Дней десять. Не щетина уже - настоящая неопрятная, забирающаяся в подглазья борода. Волосы на голове страшно отрасли. В зеркало, конечно, не смотрелся с цивилизованных времен, но, что по вискам пролегли густо седые пряди, не мог не заметить. Да и высох как палка. Помесь пустынника с абреком. По одежде тем более не сориентируешься. Из своей, не осталось ничего. Куртку конфисковали еще в Алмазовке, штаны в Игнатовке. Рубашка в виде, неузнаваемо грязной тряпки, намотана на голову по самые глаза.
Оказалось, не просто переправа - они остановились у дальнего рубежа вьетнамских земель. Впереди маячили приметные столбики пограничья. Колонну опять построили, и, непонятно откуда вынырнувший, Вонг Ли во второй раз пристально осмотрел ЗК.
Теперь он по долгу стоял возле каждого. Пытал взглядом. Только Руслана миновал, как того и не было. В жутко располосованную и еще жутче измазанную кровью, физиономию Сергея, раскосый ворон здешних мест вглядывался не долго, пошел дальше.
Миновало, с облегчением подумал Илья и тут же напрягся. Его-то, дурня друголюбивого, еще не просвечивали; задергался, было, но потом враз обмяк, и чуть было ни сел на землю. Стоит ли суетиться? В Аду-то? И замер, тупо глядя перед собой.
Из колонны, между тем, выдернули двоих. Третьим оказался обессилевший сосед Ильи.
Вонг Ли молча ткнул пальцем человеку в грудь. Двое малорослых подручных тут же кинулись его развязывать. Ну, это надо, так обознаться! Илья достаточно успел рассмотреть соседа. Он не походил ни на кого из их троицы: узкий в кости, белесый, по всему видно - снулый. И пошел спокойно. Только в самом начале ворохнулся, как со сна.
Очередь, наконец, дошла до Ильи.
Сам себе набоялся, или Вонг Ли, действительно, обладал каким-то сверхчувствием?
Илья ощущал его взгляд как игольчатый щуп. Тыкает такой в вольно лежащую солому, и вдруг находит в ней живое и упругое. Из-под вороха сухих былинок тут же визг или стон: выдал таки себя захоронник!
Не мудрствуя лукаво, Илья выпялился вьетнамцу за спину, туда, где малой группкой стояли уже отобранные. А они и не стояли вовсе: вяло, как в замедленной съемке стаскивали с себя одежду. Один полностью заголился, второй - почти. Только последний озирался. В глазах тлел испуг. Спросил что-то у конвоира. Тот не ответил. Опять спросил. Получил прикладом по ребрам, и упал.
А старик в мягком снежно белом папире прошел от Ильи к следующему приговоренному.
В итоге, увели четверых. Осталось девять этапа и девять же стражи. На прощание, когда мостик уже выдвинули, и команда готова была ступить на шаткую, дробно колотящую о каменный край полосу металла, Вонг Ли изволил прочирикать напутствие.
Один из сопровождающих перевел:
- Васи товалиси остались по уговолу. Такой уговол. Они будут лаботати на насих полях. Остальных мы отпускаем. Зяль, сто следи вас нету тех, кого иссют. Они бы тозе осталися на насих полях. В отлядах вы все умлете, а они могли бы зить.
Не хитрая, в общем-то, хитрость. Вдруг, какой дурак соблазниться даровой едой и милым вьетнамским приютом. Чем в отряды, мол, лучше на "наших полях", а уж в качестве кого - там посмотрим.
Мостик начал втягиваться. Как только последний человек соступил на дикий берег, вьетнамцы принялись за работу. Не успела колонна отойти десяти шагов - уже никакой переправы. Хозяева обитаемого полустанка на пути в вечность не стали задерживаться, сразу покинули берег. Им не интересно. Они таких видели, перевидели. И что характерно, дорожка шла всегда в одну сторону. Обратно - ни-ни.
