Эль–Неренн кивнула.
— Сразу же возвращайтесь ко мне. Если по пути встретите кого–нибудь, кроме охраны — возвращайтесь в свою комнату. Камеру и ключ держите при себе.
— Я справлюсь, госпожа.
— Не зажигайте свет ни в коридоре, ни в кабинете Хантвина.
— Что делать с этим? — эль–Неренн протянула пластиковую трубку с белым порошком внутри. Веранно осторожно взяла её, поднесла к носу.
— Думаю, это «ведьмина пыль», — предположила эль–Неренн. — Немного похожа по запаху.
— Вы употребляли наркотики?
— Два раза, госпожа. Четыре года назад. С тех пор — ни разу.
Веранно встала, взяла эль–Неренн за руку.
— Верните это в сейф, эль–Неренн. Идите. Помните — ничего не произошло, всё должно идти, как идёт.
- - -
До полуночи оставалось двадцать минут, когда эль–Неренн выскользнула из «больницы», тихо заперла дверь за собой. Прислушалась. Вроде бы никого. Но пол под ногами — и там, где его украшали ковры, и во многих других местах — позволял передвигаться бесшумно. Эль–Неренн скользнула, словно призрак, к лестнице на третий этаж — к кабинету Веранно…
…и едва не столкнулась нос к носу с Хейнритом. Сын госпожи был явно навеселе. Повезло: будь он трезв, наверняка почуял бы чужое присутствие — эль–Неренн нервничала. А так — прошёл мимо, двигаясь менее чем уверенно. Эль–Неренн потянула носом и поморщилась. Что за гадостью он напивается!
Только собралась двинуться дальше и вновь везение — на этаже появилась теарин Леронн. Старшая двигалась быстро, явно опасалась, что её заметят — и тоже не обратила внимания на эль–Неренн, прижавшуюся к стене, за углом, на лестничном пролёте. Впрочем, в облаке того, что оставлял после себя Хейнрит, что–то почуять было бы затруднительно.
Эль–Неренн выглянула на этаж. Никого. Похоже, Веранно намеренно приказала охране не патрулировать этаж. Стук. Едва слышный стук — за поворотом, по правую руку. Что это вы забыли, теарин, у хозяйского сына? В гости пришли? Уместно ли в столь поздний час?
Похоже, уместно. Дверь открылась, и Леронн впустили внутрь. Очень хорошо. Надеюсь, госпожа знает, кто посещает её сына.
Эль–Неренн впустили сразу — стоило один раз тихонько стукнуть в дверь.
— Вас заметили? — спокойно поинтересовалась Веранно. Она успела переодеться в выходную одежду.
— Никто из них, — ответила эль–Неренн прежде, чем успела подумать.
— Я знаю, — спокойно ответила Веранно. — Знаю, что теарин Леронн иногда посещает моего сына. Не беспокойтесь, эль–Неренн, это для меня давно уже не тайна.
Эль–Неренн молча поклонилась и протянула ключи и камеру.
— Спасибо, эль–Неренн, — Веранно прикоснулась к её щеке. — Будьте осторожны. Идёмте, проводите меня — я уйду через парк.
- - -
Они двигались во тьме, медленно — по тесным коридорам, узким спиральным лестницам в толще камня; казалось, что это они были заговорщиками, ночными ворами, замыслившими недоброе. Три или четыре раза Веранно оступалась — эль–Неренн успевала подхватить её. Ступени под ногами слабо фосфоресцировали, но лучше бы этого света не было вовсе.
Веранно жестом приказала оставить её, когда они миновали три аллеи в парке. Двое людей отделились от деревьев, подошли к Веранно — телохранители? Меньше чем через пять минут эль–Неренн осталась одна.
Сумасшедший день. Длинный день. Поездка, странная сонливость, одолевшая её в машине, испуг Хольте, представление, разыгранное на судебном заседании… и теперь ещё вот это.
Шорох. За деревьями. «Эликсир» обостряет органы чувств. Вероятно, в иное время эль–Неренн ничего бы не услышала. Сейчас же она сделала ещё несколько шагов, словно ничего не заметила, а потом резко развернулась и перепрыгнула низенькую живую изгородь.
И едва не споткнулась о человека. Тот рванулся было бежать, но эль–Неренн поймала его за рукав. Пока они падали наземь, эль–Неренн успела узнать неожиданного спутника.
Мейсте.
Она поднялась на ноги. Мейсте остался сидеть на земле, прямо на траве. Он поднял взгляд… и эль–Неренн стало не по себе. Ещё раз.
— Теаренти, — голос Мейсте выдавал отчаяние. — Не говорите, что вы видели меня. Я не нарочно. Меня заставили, заставили.
О Великое Море… Эль–Неренн с трудом удержалась, чтобы не застонать. Мало ей врача, да пребудет под Светом?!
Она уселась, прямо перед Мейсте (трава сухая, испачкаться не должна). Молча взяла его за руку. Он поднял взгляд и почти сразу же опустил его вновь.
— Что тебя заставили делать? Кто?
— Я не знаю, кто, — Мейсте готов был разрыдаться. Эль–Неренн вздрогнула. «Пятнышки». Те, что она видела тогда ночью — вначале в зеркале, потом — на себе самой. Такие же проявлялись на лице и руках Мейсте. — Я никогда не видел её.
Её.
— Что тебя заставляли делать?
— Картины, теаренти. Статуэтки. Брать одни, ставить другие. Сегодня она должна была прийти, забрать. Но не пришла. Теаренти, — он сжал её руку, сжал больно. — Помогите мне, пожалуйста. Она сказала — всё расскажет, если я проболтаюсь. Всё расскажет госпоже.
Да. За воровство полагалось суровое наказание. Если очень не повезёт, Мейсте лишится правой руки.
— Где ты держишь всё это?
— В своей комнате, — Мейсте вновь опустил взгляд. Эль–Неренн поднялась, заставила Мейсте встать.
— Пригласи меня в гости, — она отряхнула одежду. Несколько полосок — от сломанных веток. Всякий почует, что она была в парке. И не страшно.
Мейсте оторопел.
— Ч–ч–что, теаренти?
— Пригласи меня в гости. Я должна увидеть всё это. Тогда я смогу помочь тебе.
Мейсте молча стоял, глядя перед собой в землю. Эль–Неренн присела перед ним, взяла за руки, заглянула в глаза. Улыбнулась.
— Только не говори, что к тебе никогда не заходят девушки.
— Заходят, — прошептал Мейсте еле слышно.
— Вот и пригласи. Чем я хуже? Мне холодно, Мейсте. Я не могу стоять здесь всю ночь.
— Вы не хуже, — Мейсте поднял взгляд. — Приглашаю вас, теаренти. Приглашаю вас в гости.
— Жди меня у входа на мужскую половину, — посоветовала эль–Неренн. — Иди. Я вернусь в дом чуть позже.
Переодевшись, эль–Неренн — вполне сознательно — отхлебнула ещё глоток «эликсира». Из новой бутылочки — и ещё три оставалось в кладовке. Пусть пока там и стоят. Не стану выливать в раковину.
Мейсте, почти совсем успокоившийся, появился из коридора, ведущего на мужскую половину, едва только эль–Неренн прошла мимо спящей на посту Тери.
