— Они пометили путь, — сказал Сэйид.
Зиад упёрся руками в колени и встал.
— Похоже на то. Минсер, там были другие метки?
— Был туман, но да. Время от времени они искали метки.
— Хорошо, — сказал Зиад. — Очень хорошо. С их помощью мы отыщем путь.
— И вы можете отпустить меня, — сказал Минсер. Дрожь в голосе выдавала его страх.
— Да, — согласился Зиад. — Ты нам больше не нужен. Получай свою свободу.
Он махнул рукой котам, те зашипели и бросились на коробейнка. Минсер завизжал и бросился прочь. Коты царапали и кусали его. Уставшие ноги торговца подкосились, и он упал. Коты бросились на него и принялись рвать его тело. Хлынула кровь, раздались крики.
— Уберите их! Уберите!
Сэйид наблюдал за убийством, ничего не ощущая. Зиад засмеялся, когда Минсер попытался схватить ближайший камень, чтобы ударить кота. Кот легко увернулся от неловкого удара и вонзил клыки в запястье Минсера.
— Сохрани меня свет! Сохрани свет!
Смерть коробйника была медленной и мучительной. Его крики эхом отражались от поверхности гор. Коты, шерсть которых пропиталась человеческой кровью, смакуя, вылизывали изуродованное тело. Из пасти одной из кошек свисала оторванная нижняя губа.
Зиад снова опустился перед меткой Амонатора, пытаясь запечатлеть в памяти её очертания. Через миг он встал, достал из своего плаща жемчужину, раздробил её камнем и собрал полученный порошок в ладони. Он нашёл раздвоенную палку, осыпал её жемчужной пылью и произнёс слова прорицающего заклинания, которое Сэйид за прошедшие годы слышал не одну сотню раз.
— Исключая символ Амонатора на камне рядом со мной, — сказал Зиад. — Покажи мне ближайший такой символ.
Раздвоенная палка стала полупрозрачной и как будто заставила Зиада развернуться, магия потащила его к следующей вехе.
— Пойдём, — взволнованно сказал Зиад.
— Сюда.
Братья оставили тело Минсера за спиной, и полагаясь на волшебство Зиада, принялись двигаться от вехи к вехе, прокладывая путь через горный лабиринт. С каждой пройденной вехой их волнение росло.
Они услышали рокот, который с каждым шагом становился всё громче — падающая вода. В конце концов, они сошли с перевала и перед ними распростёрлась окружённая горными склонами долина, длинное пятна зелени, рассечённое надвое неторопливой рекой, которую питали несколько водопадов. Тут и там в долине виднелись тёмные пятна.
Среди сосен у реки гнездились каменные здания. Сэйид видел расчищенную под огороды землю, сараи и другие пристройки, несколько загонов для скота и яблоневый сад. В центре этого комплекса возвышалось крупное здание — аббатство Розы, обитель Оракула.
Построенное из добытого в горах гранита, аббатство походило скорее на собор, чем на монастырь. Здание имело форму алмаза и включало в себя высокие башни в восточном и западном углах. Повсюду было стекло. Внутренние помещения могли бы купаться в свете квозь большие окна — не только в стенах, но и на крыше, — если бы в окутанной ночью Сембии когда–нибудь бывало светло. Вдоль здания шла крытая галерея с тонкими колоннами. На втором этаже и в башнях виднелось несколько балконов. Местом для собраний служили вымощенные плиткой дворы с южной и северной стороны аббатства.
Некогда здание показалось бы Сэйиду красивым, изящным в очертаниях, несмотря на тяжёлый камень, из которого было построено. Либо строителям помогала магия, либо они потратили на возведение этого собора больше десятка лет.
— Там могут быть сотни жрецов и воинов.
— Я никого не вижу, — ответил Зиад высоким от волнения голосом.
Коты сидели у ног Зиада, не заинтересованные зрелищем, облизывая свои лапы. Они поднялись только тогда, когда Зиад выхаркнул комок чёрной слизи. Коты набросились на мокроту и жадно сожрали её.
Сэйид тоже никого не видел. Аббатство казалось заброшенным, Оракул будто бы ушёл.
— Что, если он знал о нашем приходе? — спросил Сэйид. — Что, если он знал? Отчаяние нарастало в нём, искажённая природа Сэйида не могла избавить его от чёрной дыры, которую рождали несбывшиеся надежды.
— Зайти так далеко…
Зиад прочистил горло, сплюнул и зашагал вниз по склону к аббатству.
— Ещё ничего не кончилось.
* * *
Васен оглядывал небо, высматривая Саккорс или любой другой признак Шадовар, но ничего подозрительного не замечал. Когда они достигли того места, где сражались с разведчиками Шадовар, там ничего не оказалось. Везераб и мёртвый солдат исчезли.
— Нужно было спрятать тела или хотя бы оттащить их в другое место, — сказал Васен.
— Времени не было, — отозвался Орсин.
— Вы сражались здесь с шадовар? — спросил Герак, оглядывая местность. — Сколько их было?
— Двое, со своими везерабами, — сказал Орсин.
— И вы убили обоих?
— Нет, — ответил Васен. — Один сбежал.
Герак, похоже, задумался над этим, когда они поспешили дальше с удвоенной скоростью. От усилий Герак и Васен потели и задыхались, но Орсин шагал как ни в чём не бывало. Васен решил брать с дэвы пример и продолжил напрягать все силы. Скоро равнины сменились каменистыми предгорями, и через несколько шагов даже сумрачный воздух не мог скрыть возвышающейся зазубренной громады поросших соснами Грозовых вершин. Увидев их, Васен почувствовал надежду и испытал дурное предчувствие одновременно.
— Уже недалеко до перевала, — сказал он.
Герак изучал землю
— Пойдём, — окликнул его Васен.
— Подождите. Взгляните на эти следы, — сказал Герак, нахмурив брови. — Тут прошло много людей. Вчера.
— Мы с паломниками.
— Мы шли по другому участку, — сказал Орсин. — Вон там.
Васен понял, что Орсин прав. Он подошёл к Гераку. Какие бы следы тот не разглядел на земле, Васен их не видел.
— Откуда ты знаешь, что это было вчера?
— Постоянно шёл дождь, — отозвался Орсин. — Мне кажется…
— Орсин, я хорошо умею две вещи, — прервал его Герак. — Стрелять из лука и читать следы. Я уверен.
Васен с Орсином переглянулись. Орсин озвучил сделанный ими обоими вывод.
— Оракул предвидел нападение. Все покинули аббатство.
Васен уже качал головой. Он не мог представить, чтобы жрецы и Оракул покинули святую землю из–за угрозы нападения.
— Оракул немощен. Он не может путешествовать.
— Пришлось, — сказал Герак. — Разве что…
И в одно мгновение Васен всё понял. Он мысленно повторил слова, сказанные ему Оракулом перед уходом из аббатства, вспомнил окончательность его прощания.
— Во имя света, — выругался он. — Он приказал всем уйти. Он остался там один.
— Зачем ему так поступать? — спросил Орсин.
Васен огрызнулся на него, жёстче, чем хотел.
— Откуда мне знать, зачем провидцы поступают так, как поступают?
Орсин посмотрел на него, заморгав от грубого тона.
— Извини, — сказал тот, положив руку Орсину на плечо. — Он… сказал мне кое–что перед моим уходом. Теперь это стало похоже на прощание.
— Тогда нам нужно спешить, — ответил Орсин.
— Да.
Ущелья, расселины и впадины избороздили лицо гор. Но ни одно из них не обмануло Васена. Следуя по пути, которым он мог пройти даже с закрытыми глазами, Васен провёл товарищей ко входу на петляющий перевал, который должен был привести их к аббатству.
— Сюда, — сказал он.
Местность резко поднималась. Васен провёл их через серию развилок и узких, засыпанных камнями проходов. Герак, похоже, запоминал маршрут, кивая на заметные ориентиры, вероятно, запечетлевая в сознании те или иные вехи.
— Неудивительно, что никто без посторонней помощи не мог найти эту долину, — сказал он.
Васен прошептал молитву Амонатору и позволил силе потечь в свой клинок, засверкавший розоватым светом.
— Скоро мы достигнем тумана. Внутри живут духи стражей. Держитесь рядом со мной и не вслушивайтесь в их шёпот.
Предостережение о духах напомнило Васену про его предыдущее путешествие по перевалу. Казалось, будто с тех пор прошли годы, но это произошло совсем недавно. Духи говорили о его отце и об Элгрин Фау. Интересно, что он услышит на сей раз.
Когда проход выровнялся и расширился, он увидел первую веху — булыжник, у основания которого была вырезана крошечная роза. Рядом с камнем лежала скрюченная фигура. Сердце застыло в его груди и он бросился туда, звеня доспехами. Прежде чем достичь тела, он понял, что оно слишком крупное, чтобы принадлежать Оракулу.
Он положил щит на землю и опустился рядом с мертвецом. Тело принадлежало мужчине — толстому, лысеющему, с густой бородой и усами. Его одежда и кожа были разодраны в клочья. Он погиб от потери крови, получив сотни маленьких укусов по всему телу. Камни вокруг него были запятнаны чем–то бурым. Раздоранные остатки его губ обнажали зубы в предсмертной гримасе.
