— Его Величество — непростой человек. Как и многие, носящие корону. Множесто хороших людей были плохими королями, говорил мейстер Эйемон, а из некоторых плохих людей получались хорошие короли.
— Кому знать, как не ему, — Эйемон Таргариен повидал девятерых королей на Железном Троне. Он был сыном короля, братом короля и дядей короля. — Я просмотрел книгу, которую мейстер Эймон оставил мне. "Нефритовый компендиум". Страницы, которые рассказывают об Азоре Ахайе. Светозарный был его мечом. Закаленный в крови его жены, если верить Вотару. Никогда после этого Светозарный не был холодным на ощупь, но теплым, словно впитал в себя тепло Ниссы Ниссы. В бою клинок пылал огненным жаром. Однажды Азор Ахай дрался с чудовищем. Когда он вонзил меч в брюхо твари, ее кровь закипела. Дым и пар валили изо рта, глаза расплавились и потекли по щекам, а тело вспыхнуло.
Клидас моргнул:
— Меч, пылающий жаром…
— …пригодился бы на Стене, — Джон отставил в сторону кубок и натянул черные кротовые перчатки. — Жаль, что меч, которым владеет Станнис, холодный. Мне будет любопытно посмотреть, как его Светозарный поведет себя в бою. Спасибо за вино. Призрак, ко мне.
Джон Сноу накинул капюшон плаща и открыл дверь. Белый волк последовал за ним обратно в ночь. В оружейной было тихо и темно. Джон кивнул караульным перед тем, как прошел мимо стойки с копьями в свои комнаты. Он повесил пояс с мечом на один крюк возле двери, а плащ — на другой. Когда он стянул перчатки, его руки были окоченевшими и холодными. Ему потребовалось много времени, чтобы зажечь свечи. Призрак свернулся на своей подстилке и заснул, но Джон пока еще не мог отдыхать. На поцарапанном сосновом столе лежали карты Стены и земель за ее пределами, список разведчиков и письмо из Сумеречной Башни, написанное рукой сира Дениса Маллистера.
Он еще раз перечитал письмо из Сумеречной Башни, заточил перо и открыл пузырек густых черных чернил. Он написал два письма: одно — сиру Денису, второе — Коттеру Пайку. Оба просили прислать больше людей. Холдер и Жаба должны будут отправиться на запад, в Сумеречную Башню, а Гренн и Пип — в Восточный Дозор-у-Моря. Чернила никак не хотели ложиться ровно, отчего каждое слово казалось резким, сырым и неуклюжими, но он упорно продолжал.
Когда он наконец отложил перо, комната стала тусклой и прохладной, и у него возникло чувство, будто стены обступают его. Сидя над окном, ворон Старого Медведя разглядывал его проницательными черными глазами. Мой последний друг, уныло подумал Джон. И мне лучше пережить тебя, иначе ты склюешь и мое лицо. Призрак не в счет. Призрак был больше, чем друг. Призрак — часть его самого.
Джон встал и поднялся по лестнице к узкой кровати, которая раньше принадлежала Доналу Нойе. Это мой удел, подумал он, снимая одежду, отныне и до конца моих дней.
— Что такое? — вскрикнула Дени, когда Ирри мягко потрясла ее за плечо. Было еще темно. Она сразу поняла, что-то не так. — Это Даарио? Что случилось? — Во сне они были мужем и женой, простые люди, ведущие простую жизнь в высоком каменном доме с красной дверью. Во сне он покрывал ее поцелуями — губы, шею, груди.
— Нет, кхалиси, — прошептала Ирри, — здесь ваш евнух Серый Червь и лысый. Вы примете их?
— Да, — Дени вдруг сообразила, что волосы у нее всклокочены, а постель в полном беспорядке. — Помоги мне одеться. И принеси бокал вина. Нужно привести мысли в порядок.
Утопить в вине мой сон. Она услышала тихие всхлипывания.
— Кто это плачет?
— Ваша рабыня Миссандея, — у Чхику в руках была тонкая восковая свечка.
— Служанка. У меня нет рабов. Почему она плачет? — недоумевала Дени.
— Оплакивает брата, — сказала Ирри.
Остальное рассказали Скахаз, Резнак и Серый Червь, когда предстали перед ней. Они еще не начали говорить, а Дени уже поняла, что новости скверные. Достаточно было одного взгляда на уродливое лицо Бритоголового, чтобы догадаться.
— Сыны Гарпии?
Скахаз кивнул, мрачно сомкнув губы.
— Сколько погибших?
Резнак сжал руки:
— Д-девять, Великолепная. Подлое дело, нечестивое. Кошмарная ночь, кошмарная.
Девять… Эти слова кинжалом поразили ее сердце. Каждую ночь у подножья ступенчатых миэринских пирамид начинался очередной виток войны теней. Каждое утро восходящее солнце освещало тела, еще не успевшие остыть, и чуть поодаль — знак гарпии, нарисованный кровью на камнях. Любой освобожденный раб, ставший слишком богатым или слишком известным обрекался на смерть. Но девять за одну ночь — это слишком… Ее это пугало.
— Что произошло?
Ответил Серый Червь:
— На ваших слуг напали, когда они патрулировали улицы Миэрина, охраняя мир, дарованный городу Вашим Величеством. Дозорные были хорошо вооружены: копьями, щитами и короткими мечами. Они шли по двое, и по двое же погибали. Ваши слуги Черный Кулак и Сетерис были убиты из арбалета в Лабиринте Маздана, Ваших слуг Моссадора и Дурана раздавили сброшенными с речной стены камнями. Ваших слуг Эладона Златовласого и Верное Копье отравили в винной лавке, куда они заглядывали всякий раз, когда были на дежурстве.
Моссадор. Пальцы сами сжались в кулаки. Разбойники с Василиска напали на дом Миссандеи и ее братьев на острове Наат, похитили их и продали в рабство в Астапоре. Миссандея тогда была совсем малюткой, но обнаружив у нее редкие способности к языкам, Добрые Господа определили ее в писцы. Моссадору и Марселину повезло меньше. Их оскопили, и они пополнили ряды Безупречных.
— Кого-нибудь из убийц удалось схватить?
— Ваши слуги взяли под стражу хозяина винной лавки и его дочерей. Они утверждают, что ни о чем не подозревали, и молят о милосердии.
Все они утверждают, что ни о чем не подозревали, и молят о милосердии.
— Пусть ими займется Бритоголовый. Скахаз, проследи, чтобы их держали отдельно друг от друга, и проведи допрос.
— Будет сделано, Ваша Милость. Как прикажете их допрашивать — просто, или с пристрастием?
— Пусть будет обычный допрос для начала. Выслушай их сказки, проверь имена, которые они назовут. Не исключено, что они действительно ни в чем не замешаны, — она замялась. — Их было девять, сказал благородный Резнак. Кто еще?
— Трое вольноотпущенников, убиты в собственных домах, — ответил Бритоголовый. — Ростовщик, сапожник и арфистка Рилона Ри. Они отрезали ей пальцы, перед тем как убить.
Королева вздрогнула. Рилона Ри играла на арфе божественно, словно сама Дева. В Юнкае, будучи рабыней, она выступала перед каждой знатной семьей города. В Миэрине Рилона возглавила вольноотпущенников Юнкая и представляла их на советах, которые созывала Дени.
