— Положение трудное, — признался я. — Кто-то из тех, кто шел за мной потому, что я обещал богатую добычу и земли в захваченных регионах, может, как вы понимаете, откачнуться, а то и перейти на сторону противника.
Он нахмурился.
— Сэр Ричард, — произнес он с неудовольствием, — вы такое говорите… просто неподобающее о наших благородных рыцарях.
Я развел руками.
— Благородных — абсолютное большинство, согласен. Но все-таки не все.
— Согласен, — сказал он нехотя, — буду тоже присматриваться и прислушиваться. А сейчас выпьем все-таки?
— А как же, — ответил я. — Разве не за этим так мчался?
Я не остался даже на обед, как ни уговаривал Ангелхейм, это обязательно превратится в пир и собьет боевой накал, да и войско не поймет, чего такое празднуем, мнение простого народа нужно учитывать в любые эпохи.
Я попрощался с Ангелхеймом и особенно тепло с Фицджеральдом, ему вести эти отряды, а у него, подозреваю, опыт командования только малыми группами. К сожалению, возможности и умения других лордов, знатных и могущественных, в этой части Армландии не знаю вовсе.
Армландия граничит с Шателленом, столица Дартмут расположена практически в центре, что значит — близко, королевство Шателлен самое некрупное из всех соседних, так что я рассчитывал доехать быстро, не останавливаясь на перекус или даже водопой.
Бобик выскочил из кустов и посмотрел хитрыми глазами, на носу трепещет под ветром прилипшее окровавленное перышко. Зайчик негодующе фыркнул, жрать на ходу некрасиво, но это глупое существо не поймет, а Бобик снова исчез, только иногда по дороге взлетали испуганные птицы да слышался визг схваченного зверька.
Король Найтингейл — самый мирный человек из всех, кого я встречал: три поколения на троне сменилось без малейшего вооруженного конфликта, корона ему досталась от отца Ульриха Второго, тоже короля мирного и рачительного, тот получил от деда Керглана Первого, что не брал в руки ни меча, ни топора, и только их прадед Юханхен Летящий был известен в молодости удачными войнами, но и он быстро остепенился, с того времени народ в королевстве жил мирно и счастливо.
Если мне где-то и предначертано сломить голову, то это здесь, но если уговорю Найтингейла вступить в войну, то даже не могу себе представить, что меня вообще остановит, такого хитрого, расчетливого, вероломного — в общем, вполне себе зрелого политика.
Зайчик с такой скоростью спускался с холмов и взбегал снова, что меня начало укачивать, как при морской болезни, но Бобик бодро гавкнул, и как по его требованию впереди из солнечного света выступил далекий Дартмут…
Теперь мне кажется, что столицы все похожи, насмотрелся, во всех королевствах это просто самый крупный город, а крупные города еще больше одинаковы.
Мы влетели в ворота, стражники только успели проводить нас взглядами, дальше переплетение улиц, но я все помню, хотя был только раз, зато как, стыдно и приятно вспомнить…
Небольшая задержка только у ворот королевского дворца, но и здесь меня узнали, хотя на всякий случай вызвали дежурного офицера. Тот со мной раскланялся, на солдат накричал и велел отворить ворота перед моей светлостью.
Повод коня я бросил в лицо какого-то богато одетого человека, слишком богато, чтобы быть простым дворянином, тот машинально ухватил, а я резво взбежал по широким мраморным ступенькам, но все равно не догнал этого ушастого зверя, кто-то открыл двери, выходя, и Бобик шмыгнул в них первым.
Я услышал крики, вбежал поспешно, но Бобик сидел смирно по ту сторону и оглядывался на меня в ожидании.
— Рядом, — велел я грозно. — Иначе прибью.
Он пошел так близко, что прижимался боком и сталкивал меня с прямой линии.
Придворные в большом зале расступаются, склоняют головы, а по расширяющемуся проходу идет мне навстречу леди Франка: затейливая прическа из золотых волос убрана голубыми лентами, подол золотистого платья тащится следом по мраморным плитам пола, не вижу даже, в чем обута, вот так можно и босиком, никто не видит.
Я замедлил шаг, быстро окинув ее цепким взглядом, но уже не как собственника, что так раздражало ее раньше, а просто собирал информацию, как это ей в замужестве, не сильно ли подурнела… Увы или к счастью, расцвела еще больше, глаза цвета мореного дуба как будто стали крупнее, ресницы еще больше запышнели и удлинились, не забывая красиво загибаться, а губы стали еще более пухлыми, ощутив сладость мужских поцелуев.
— Леди Франка, — вскричал я ликующе, — ваше высочество, как я счастлив сразу же наткнуться на вас, как вот будто со всего размаха лбом о дерево!.. Я имею в виду, красивое дерево. Типа рябины или развесистой ивы.
Она остановилась, даже посмотрела по сторонам, нельзя ли куда шмыгнуть в норку, но тут же собралась, приобрела вид прежней строгой школьной учительницы, посмотрела с хмурой надменностью.
— Вы имели в виду, клюквы?.. Что случилось, сэр Ричард?
Я сказал отчаянным голосом:
— Я вот только сейчас понял, как я прогадал с этими торговыми договорами… да ну их, лучше все-таки возьму вас, прекраснейшая из ледь! Ледей, в смысле. А договора верну вашему батюшке взад.
Она машинально поскребла пальцами лобастую голову моего чудовища, в ее глазах мелькнул испуг.
— Вы… шутите? Что случилось?
— Не можете поверить, — спросил я с обидой, — что вы дороже для меня каких-то рудников, правда, хороших и с доказанными запасами железной руды? Что, вообще-то, приносят по двенадцать тысяч золотых монет в год?
— Сэр Ричард, — сказала она с достоинством, — прошли сотни лет! У меня уже ребенок.
— Правда? — ахнул я. — Во время летит… А для меня из-за тоски по вам, прекраснейшая, как один час… да что там час, минута промелькнула. Ребенок хоть похож на меня?
Она поморщилась.
— С какой стати?
— Дык говорят, — сказал я, — о ком думаешь, на того и похож.
Она искривила губы.
— Я в самом деле о вас думала… вам не икалось? А ночью кошмары не душили?.. Ничего, теперь будут. Как я поняла, вы прибыли, чтобы снова облапошить моего отца?
Я прижал ладонь к сердцу и сказал самым искренним голосом, честно и открыто глядя в ее прекрасные строгие глаза:
— Ваше высочество!.. Да как бы я решился на такую гнусность, ведь он же ваш отец, а все, что связано с вашим именем, для меня свято и табунно! Табуирно, в общем. Я все свое отдам, чтобы вам было хорошо и мягко, душу свою широким жестом брошу вам под ноги, чтоб когда встанете с ложа…
Она поморщила носик.
— Да, душа в вас достаточно мохнатая, верю. Но уж больно мелковатая. Придется по очереди греть то палец левой ноги, то правой… Сэр Арансон, подойдите сюда!
