— Как не быть кофею-с? Обязательно присутствует, превосходнейшего качества! — протараторил половой.
— А пирожные у вас есть?
— Пирожных нет-с — одни пироги, расстегаи.
— Тогда мне только кофе, с сахаром.
— Как угодно, барышня. Один момент-с!
И в самом деле, половой справился очень быстро — принес самовар, пироги и чашку с кофе. Я чуть не уткнулась носом в чашку, вынюхивая запах кофе, но напрасно. Запах был мне недоступен. Христина, взглянув в окно, громко произнесла: «А вот и он! Вон он, в пальто с барашковым воротником! Я же говорила вам, что придет!» Лариса взглянула в окно — господин средних лет шел не спеша, опираясь на трость, и не похоже было, что он собирается завернуть сюда. По виду какой-нибудь приказчик средней руки, в нем не было ничего примечательного. Тут я заметила какое-то движение руки Христины над чашкой Ларисы. «Уж не подсыпала ли она ей чего-нибудь?» — заволновалась я, но была бессильна подать знак Ларисе быть осторожной и не пить кофе. Теперь я смотрела на Христину с подозрением, но не знала, что предпринять.
Время шло, но никто не входил в чайную. Я поняла, что Христина специально отвлекла внимание Ларисы, чтобы что-то всыпать ей в кофе. Лариса, сделав пару глотков, отставила кофе. Я услышала ее мысли — ей показалось, что у напитка привкус жира, словно его налили в немытую после бульона чашку, и, чтобы убрать этот привкус она выпила чашку сладкого чая. Зато Христина роскошествовала — пила чай, чашку за чашкой, уничтожая с неимоверной скоростью горку пирогов на большой тарелке. На первый взгляд она производила впечатление святой наивности, однако теперь я ее таковой не считала. Я с волнением следила за Ларисой, ожидая, что будет дальше.
— Может, ты ошиблась, Христина? Если бы это был он, то уже давно зашел бы в чайную. — Лицо Ларисы заметно побледнело, и видно было, что ей нехорошо.
— Может, и ошиблась. Стекло на окне мутное — плохо видно, — с трудом выдавила из себя Христина, пережевывая очередной пирожок. — Раз сказал — обязательно придет!
Но время шло, пироги на тарелке таяли, а у Ларисы стала все сильнее кружиться голова. Чувствуя, что ей вот-вот станет дурно, она решительно встала:
«Что со мной?» — только и успела подумать Лариса и увидела, как бородатые мужики за столом с изумлением смотрят на нее. Пол внезапно вздыбился и принял ее, но боли от падения она не почувствовала. Словно издалека она услышала затихающий девичий голос: «Барышне дурно!», — и сознание ее померкло.
Я увидела, как Лариса, не успев выйти из зала, остановилась на мгновение и лишилась чувств. Усилиями Христины и полового ее в бессознательном состоянии погрузили в стоящий у входа экипаж. Христина села рядом с Ларисой, а ямщик, ничего не спрашивая, сразу стегнул лошадь. Как верный страж, я сопровождала Ларису, но была бессильна чем-либо ей помочь. Я сидела рядом с ней, невольно прислушиваясь к тому, что творится у нее в голове.
Ларисе снился чудесный сон: будто она плывет по широкой реке, легко и свободно, даже лучше, чем мисс Эймс. Ее пытается догнать на весельной лодке Христина, то и дело укоряя ее: «Ну зачем вы так, пани? Я же хотела как лучше, а вы не даетесь». Тут Лариса почувствовала, как течение начало сносить ее к берегу, где стоял господин во всем черном, а широкополая шляпа прикрывала его лицо.
— Как и обещал, я пришел! — раздался его глухой, загробный голос, и Лариса попыталась плыть в обратную сторону, но это ей не удавалось.
Неожиданно черный господин присел на корточки и обратился в черного паука, а вода — в липкую паутину! Лариса стала ворочаться в ней, но никак не могла освободиться, а паук медленно тянул к себе паутину, притягивая Ларису все ближе к себе. Ее сердце замерло от ужаса, и она отвернулась, чтобы не видеть жуткого паука, причмокивающего в предвкушении пира.
Сознание у Ларисы немного прояснилось, видение с пауком исчезло, но мысли продолжали путаться, и ее слегка подташнивало. Она ощутила, что ее несут, делая это небрежно, даже грубо, то и дело больно задевая ею за какие-то углы. Ее положили на что-то твердое и прикрыли чем-то теплым. Согревшись, она успокоилась и стала засыпать, но это уже был сон без сновидений…
Наша поездка была довольно продолжительной и закончилась возле каменного строения с высоким цоколем, стоявшего возле ручья, недалеко от впадения в реку. Это явно был нежилой дом. Я увидела сбоку здания огромное деревянное колесо с лопастями и догадалась, что это водяная мельница. Вышедший из дверей мельницы приземистый бородатый мужчина с квадратной фигурой и ямщик занесли Ларису внутрь мельницы. Ее положили на большой ларь, стоявший рядом с каменными жерновами. По углам крышки ларя были вделаны кольца с кожаными ремешками, которыми привязали руки и ноги Ларисы, таким образом распяв ее. В помещение вошел высокий мужчина, одетый в длинный черный плащ, его лицо скрывала темная повязка, а на голове была широкополая шляпа. Я вздрогнула от неожиданности — этот человек был очень похож на монстра из сновидения Ларисы. Ямщик и бородатый мужчина сразу вышли, с Ларисой остались незнакомец в черном и Христя. Про себя я прозвала незнакомца Черный Нелюдь.
Он взял горящий керосиновый фонарь и, подойдя к Ларисе, посветил ей прямо в лицо. Лариса пришла в себя и, приподняв голову, завертела ею, пытаясь осмотреться. Но свет фонаря слепил ее, не давая этого сделать. Ее мысли еще путались, и она с трудом вспомнила цветочницу Христину, чайную, как она потеряла сознание.
— Ну что, она пришла в себя? — спросил незнакомец у Христины, словно не веря своим глазам.
— Она видит и слышит нас. Ты помнишь меня. Лора? — спросила Христина.
— Не-ет. Где-е я? — Голос Ларисы был едва слышен, она с трудом говорила, растягивая слова. — Ла-ампу уберите. Бо-ольно гла-азам.
— Спасибо, пани, за чай и пироги. Благодарствую! — произнесла Христина с издевкой. Она теперь говорила уверенно, а не заискивающе.
— Хрис-тива… Что со мной?
— Кофею-с обпилисъ, пани. Вот сюда и привезли — для поправки драгоценного здоровья.
— Где я?! — Лариса окончательно пришла в себя. — Что здесь происходит, Христина? Почему я связана?
— Любопытны не в меру, пани. Запамятовала — Лора! Ведь так вы просили себя называть?
— Я даже не успела прогуляться по городу. В чем любопытство мое, Христина?
— Не твое, так дружка твоего — местного сыщика Адама. Всюду лазит, выспрашивает, вынюхивает. Не иначе как сюда ночью заявится — тебя искать. Вот тут мы с ним и побеседуем. Приманкой ты нам будешь.
— Ответьте ради Бога — все равно я в ваших руках и ничего не смогу предпринять, — что с Эмилией?
