Я слушала, временами забывая дышать.
– Ну вот, смотрите, что вы наделали своей болтовней! – кивнула на меня старшая сестра фабриканта. – Дитя лишилось последних иллюзий об этом мире.
Господин Жерон рассмеялся, расплескивая чай по блюдцу:
– Я же вам уже рассказывал про эту милую маленькую леди. Поверьте мне, у нее их и не было.
Лилия сочла необходимым едва слышным шепотом немного просветить меня по поводу происходящего:
– Не обращайте на них внимания. Эти двое любят обсуждать кого-нибудь в его присутствии так, как будто его здесь нет. И я вам благодарна, что на этот раз целью выбрали не меня.
– Одно могу сказать точно: в том, что женщины верят и надеются, нет заслуги мужчин, – я решила все же хоть как-то обозначить свое участие в разговоре.
– Ах, бедняжка, и вас уже постигло разочарование в столь юном возрасте, – начал наклоняться ко мне господин Жерон.
– Если вы попробуете потрепать меня по щеке, честное слово, я вас укушу, – в моем тоне был смех, но и щепоть угрозы тоже.
Леди Филиппа, Лилия и Сара разразились аплодисментами.
Партнер фабриканта всплеснул руками и рассмеялся:
– Окружен и разбит! Ох уж эта женская солидарность!
После визита на фабрику у меня осталось двойственное ощущение: с одной стороны, развеяться удалось преотлично, и я бы с удовольствием продолжила знакомство с леди Филиппой, с другой стороны, на душе стало как-то неспокойно, а в руках появился непроходящий зуд. Возможно, это проявлялась та самая «хозяйственная жилка», о которой упоминал старик с рябиной на шляпе. И, похоже, жилке этой было абсолютно наплевать, мое хозяйство или не мое.
Опять же, странный старик – есть нечто подозрительное в том, что он околачивается на фабрике, где кто-то неуловимый творит безобразия. А леди Филиппа наотрез отказывается даже рассматривать версию с разбушевавшейся нечистью. Я, как человек, находившийся в непосредственной близости от места двух последних происшествий, могу сказать, что вся ситуация отдавала какой-то сверхъестественностью. Поэтому, промаявшись три дня, – соответствующая приличиям пауза между двумя визитами – я снова отправилась на фабрику, но на этот раз в компании своих младших братьев. Ерема удалось заманить обещаниями предоставить в его полное распоряжение хулиганистых духов и высказыванием своих подозрений насчет старика с рябиной. Оська увязался сам, и избавиться от него гуманными методами не было никакой возможности. Он кричал, что тоже хочет развлекаться, любит домовых, обожает кикимор, страсть как расположен ко всем старичкам в шляпах и даже согласен есть рябину, и не обращал внимания на скромные замечания, что я намеревалась защитить фабрику, а не привести в нее очередного разрушителя.
Несмотря на все опасения, леди Филиппа обрадовалась моему нежданному визиту, а в особенный восторг пришла от Ерема. Она тискала его и щекотала, а мальчишка как самый настоящий ребенок хохотал без умолку у нее на коленях. Подобное зрелище вызвало нешуточный диссонанс в нашем с Оськой мировоззрении.
– Ну что вы на меня так смотрите? – смеясь, воскликнула сестра фабриканта. – Какой прелестный мальчуган! А глазенки-то, глазенки какие умные!
Ерем тут же осознал свой промах и с успехом изобразил бессмысленный детский взгляд. Очевидно, что по какой-то причине леди Филиппа ему нравилась.
– Как хорошо быть молодым, – вздохнул Оська, сломленный грузом одиннадцати прожитых лет. – Вот почему на меня так уже никто не реагирует? Я старый и некрасивый, да?
– Ты рогатку в карман спрячь, – посоветовала я, – залечи все синяки и ссадины и причеши свой боевой хохолок – авось кто и купится.
– Тебе не понять…
Куда уж мне, древней развалине.
– Ох, дорогая, если бы вы знали, как я хочу иметь детей! – леди Филиппа, наконец, опустила Ерема на пол и погладила его по золотой голове. – Но все мужья оставляли мне после себя только деньги. Это неблагодарно и неблагородно с их стороны, как считаете? – ответа она от меня не ждала. – Николетта, покажите мальчикам двор, а я закажу экономке обед и вернусь через пять минут.
Мальчики едва дождались, пока женщина выйдет из передней, где происходило действие, и повлекли меня в сторону, противоположную выходу во двор – к двери, ведущей в коридор, который соединял между собой дом фабриканта, контору и главное здание фабрики. Оставалось только надеяться, что в выходной день на нас меньше будут обращать внимания. Учитывая, что вариант с охотой на нечисть изначально не рассматривался как реалистичный, сложно будет потом объяснить леди Филиппе, отчего мы втроем гуляли по помещениям, где нас быть не должно.
– Ого! – восторженно сказал Оська, заметив ряд рычагов и выключателей на стене главного цеха. Глаза мальчугана загорелись так, что в помещении стало немного светлее.
– Даже не думай, – я перехватила его за запястье правой руки, пальцы на которой уже начали нетерпеливо перебирать воздух.
– Ну всего один! Я только опущу – и сразу включу обратно. Никто и не заметит.
– Я замечу.
Тем временем, пока я отвернулась, Ерем стал выводить мелком на полу какую-то заковыристую клинопись. Увидев, как быстро надписи расползаются по полу, я схватилась за голову:
– Ты что делаешь? Кто будет это стирать?
– Только на знаки не наступай, а то…
Это «а то» было таким многозначительным, что я сделала шаг назад и продолжила увещевать юного любителя наскальной живописи с безопасного расстояния:
– Почему нельзя было написать все это заранее на бумаге?
– Потому что на бумаге духи не водятся.
Тут безлюдное помещение прорезал чужой крик:
– Замри! Замри, паразит!
Я мигом оглянулась и увидела Оську в шаге от вожделенных рычагов. К нему на крыльях административного гнева летел уже знакомый приказчик Феликс: в одной руке у него болтались листы бумаги с какими-то надписями, а в другой был зажат тюбик с клеем. Мой опытный хулиган мастерски сделал вид, что просто разминается, и до всех рычагов в мире ему нет никакого дела.
Но Феликс еще долго не унимался:
– Не смей! Не смей здесь ничего трогать! – и тут же в нем взыграли вполне объяснимые подозрения. – Мальчик, ты вообще чей?
– Мой, – при ближайшем рассмотрении стало видно, что на одной полосе бумаги в руках приказчика написано «не есть!», а на другой «не курить!». Учитывая, что совсем недавно на котле с жидкостью, напоминавшей кисель, я видела надпись «не пить!», было крайне любопытно, на что предполагалось клеить данные шедевры краткости. – Извините, мы пришли в гости к леди Филиппе, а дети убежали.
Оська посмотрел на меня очень неодобрительно, будто я свалила на него вину за съеденное на кухне печенье.
