– Нет, что ты! – заверил Шус, держась за щеку, – Я сам виноват. Не надо было мне тебя щипать.
– Чего не надо было делать?!
– Может, заткнетесь и не будете мешать спать! Мало того, что мое место заняли, так еще и спать не дают! – заявила охрипшим голосом чья-то спина в грязной куртке. Спина лежала на газетах справа от скамейки, уткнувшись лицом в стену.
– Ай, простите! – в один голос извинились и Шус, и Жаннет, после чего быстро ретировались со скамейки, отойдя от нее метров на двадцать.
– Черт и почему сейчас только… шесть часов? – спросила неизвестно у кого Жаннет, – какого черта этот чертов пылесос, или что это еще за хреновина, стал здесь трещать?!
– Я, конечно, здесь никогда не был, но думаю, что так положено. В смысле, это зачем-то нужно.
– Я тебя, что ли, спрашивала?!
– Нет, конечно же… Просто, если бы мы переночевали в гостинце, мы бы до сих пор еще сладко спали.
– Нам нельзя было возвращаться в гостиницу и я тебе уже говорила, почему, а если ты не считаешь это вескими причинами, то ты просто идиот. – С этими словами из Жаннет вырвался глубокий и продолжительный зевок, что дало Шусу вставить слово, даже несколько слов:
– Спасибо, я это знаю, мне это практически все говорят.
– А тебе говорили, что в некоторых случая нужно просто ПРОМОЛЧАТЬ?!
– Да.
– Ну вот и… замолчи. Три тысячи чертей! И что мы будем делать еще шесть часов?
– Может вначале доберемся до места встречи? Ты хоть знаешь, в какую нам строну? Где находится этот музей?
– Наверное самым простым способом будет доехать на метро.
– А что, это метро ездит только в одно место или туда, куда ты захочешь? И вообще, что такое это метро?
– Подземная железная дорога, – автоматически ответила Жаннет, все ее внимание было занято разглядыванием какой-то большой полупрозрачной схемы, только что появившейся в центре зала. Она висела над полом и всегда была обращена к тебе, с какой бы стороны ты на нее ни смотрел.
– А что такое подземная железная дорога?
– Помнишь поезд, на котором мы ездили в порту «Атлантика»?
– Конечно.
– Ну так метро – это точно такой же поезд, только под землей. – Сказав это, Жаннет решительно развернулась на девяносто градусов, словно бы приняла какое-то решение, и направилась к одной из самостоятельно распахивающихся дверей.
Найти музей оказалось не сложно. Станция метро так и называлась – «Музейная». Здесь похоже не утруждали себя излишним название – изобретательством. На то, чтобы доехать до станции, подняться под самодвижущейся лестнице, и встать посредине площади, они убили где-то около часа. В этот раз лестница действительно двигалась вполне самостоятельно, что несказанно порадовало Шуса. Во-первых, здесь пришлось бы взбираться наверх, а не спускаться вниз, а во-вторых, этот подземный зал, похоже, был еще глубже предыдущего, хотя вполне возможно, что Шусу так показалось из-за того, что лестница двигалась не очень быстро.
– И что же мы будем делать еще… пять часов? – с кислой миной на лице спросила Жаннет, посмотрев на большие часы, показывающие цифры без циферблата, вмонтированные в середину стены музея.
– Ну, можно сходить в этот музей. Так сказать, посмотреть на место преступления, – предложил Шус.
-Во-первых, у меня нет никакого желания глазеть на чертовы достижения народного или еще какого там хозяйства Союза. Уверена, что большинство из них до ужаса занудные и до противности патриотические. А во-вторых, все приличные музеи, о которых я слышала, открываются не раньше девяти, как и все приличные заведения.
– Я все-таки проверю.
– Ну иди, если не лень.
– Вот и пойду! Заодно и согреюсь.
А идти было довольно далеко. Сказать, что музейная площадь была маленькой, было бы просто неучтиво по отношению к ее истинным размерам. В диаметре он была чуть больше километра, а поскольку она было круглой, и они стояли в центре, ему пришлось пройти ровно половину этого расстояния. Если ему не изменяли знания, полученные во время здорового сна на уроках и судорожного запоминания во время столь недавней и в то же время уже столь далекой подготовки к экзамену – подарку директора.
Почти вся площадь была пешеходной и только по краю ее огибала проезжая часть. Шус от нечего делать посочувствовал тем возницам, которым приходится объезжать вокруг эту кучу пустого пространства, борясь с желанием сократить путь по прямой. Что же касается музея, то он не сильно уступал по размерам площади. В высоту Шус насчитал девять этажей, в ширину он огибал где-то около четверти радиуса площади, а в длину… Шус совершенно не представлял его габаритов в этом направлении, поскольку обходить музей ему не хотелось. Под гигантскими цифрами над входом находилась каменная надпись: «Воздвигнуто во имя правды и прославления великого содружества братских планет».
Прочтя столь пафосную надпись, Шус потерял всякий интерес к музею, но поскольку он прошел уже больше половины пути, то возвращаться было как-то глупо, и он добрался до самого входа в это чудовище.
Как и предвещала Жаннет, музей был закрыт, вот только открывался он не в девять, а в двенадцать. Боги, и почему всегда так?!
– Ну что? – поинтересовалась Жаннет у Шуса, когда он вернулся из своего похода.
– Музей открывается в двенадцать.
– Понятно. И что мы будем делать? До двенадцати.
– Не знаю… Кстати, а где та книжка? Ну, про какого-то древнего короля.
– Артура, что ли?
– Ну да. я ее искал в сумке, но почему-то не нашел.
– Я ее отдала.
-Отдала? Зачем? Кому?
– ГМЗНЕЧППО.
– Чего, чего? Жаннет, можно тебя попросить? Пожалуйста, ругайся на нормальном человеческом языке. Как ты вообще это выговорила?
– Ты что, забыл? Видно, этой ночью тебе выдуло все мозги. ГМЗНЕЧППО – это Сергей Скворцов, Глава Министерства Защ…
– Ладно, ладно, вспомнил. Ты вроде бы что-то говорила насчет того, что должна отдать ему эту книжку. Ну значит, будем просто ждать. Слушай, может пойдем к музею. Там около входа есть скамейки, они даже под крышей, а то уже снег начинает идти. К тому же, этот ветер…
– Да ты прав.
– Слушай, – где-то на середине их пути начал Шус, – а тебе не кажется странным, что мы побывали в стольких разных местах, а время везде одинаковое. Я, конечно, не очень хорошо в этом разбираюсь, но ведь насколько я понял, мы были на разных планетах. Они имели разные размеры и находились на разном расстоянии от своих солнц и…
– А с чего ты решил, что время везде одинаковое?
– Ну, просто,… к тому же здесь…
– Здесь действительно в сутках двадцать четыре часа, как и на Старой Земле, но это, скорее, дань идиотским принципам и непонятым идеалам. На самом деле на твоей родной планете в сутках двадцать четыре с половиной часа. Из-за этого каждые два месяца добавляют еще один день. А на Центавре, наоборот, двадцать три часа. И двадцать с небольшим – тоже совсем не обязательно. Есть куча планет с гораздо более длинным или, наоборот, коротким днем. Бортовые сутки на моем корабле – ровно двадцать часов. И зачем нужно было приделывать эти четыре часа? Эти древние народы Старой Земли были совсем на голову ушибленные. Так ты этого всего не замечал?
