А это был Аркенстон, Сердце Горы. Бильбо узнал его по описанию Торина: двух таких камней, даже в таком замечательном собрании, быть не могло. Бильбо, конечно, не сразу догадался. Сначала он просто пошел на то самое мерцание, а потом увидел камень. Чем ближе Бильбо подходил к алмазу, тем ярче он светился, а вблизи заиграл всеми гранями так, что у хоббита дух захватило. Как будто камень светился изнутри, но на самом деле это гномы искусно придали ему такую огранку, что он ловил каждый малейший лучик света и тысячами радужных искр рассыпал его вокруг.
Рука хоббита сама собой потянулась к нему, будто повинуясь чарам. Он не смог сомкнуть пальцы вокруг крупного тяжелого камня и зажать его в кулаке, но он его поднял и засунул в самый глубокий карман, почему-то закрыв при этом глаза.
«Вот теперь я и в самом деле вор и взломщик, — подумал Бильбо. — Когда-нибудь, конечно, придется мне сказать об этом гномам… Но если разобраться, они ведь сами говорили, что мне причитается моя доля. Мне кажется — пусть они берут все остальное, а мне этого хватит! Я его сам выбрал».
Он успокаивал себя, а на самом деле его не покидало чувство неловкости, и он совсем не был уверен, что его право выбора распространяется на этот удивительный камень; наоборот, от него будут еще неприятности. Но назад камня хоббит не положил и пошел дальше, для чего надо было сначала спуститься по другую сторону груды сокровищ. Свет его факела скрылся из поля зрения гномов» потом они его увидели в дальнем конце, когда Бильбо шел уже по ровному полу.
С другой стороны подвального зала была большая дверь, и из нее шел освежающий поток воздуха, от которого факел хоббита почти погас. Бильбо робко заглянул в эту дверь и увидел широкие коридоры и начало просторной лестницы. Никаких признаков присутствия Смога он не заметил. Когда он повернулся, чтобы пойти назад и сказать об этом гномам, мимо него пронеслась какая-то тень, почти задев его по щеке. Бильбо взвизгнул, споткнулся, еще раз упал и уронил факел, который сразу же погас.
«Может быть, это летучая мышь? — дрожа, подумал он. — Надеюсь, что это только летучая мышь. Но что делать без света? Где здесь север, восток, юг и запад?» И он заорал так громко, как только мог:
— Торин! Балин! Оин! Глоин! Фили! Кили! — его тоненький голосок казался в этой подземной пустоте комариным писком. — Я факел уронил! Помогите! Дайте свет! Кто-нибудь, сюда!!!
Гномы его все-таки услышали, хотя разобрали только одно слово: «Помогите!» Крик был отчаянным и жалким. Крик повторялся.
— Что еще или уже там стряслось? — сказал Торин. — Это, конечно, не дракон, ибо тогда он уже перестал бы пищать.
Они подождали пару минут — дракона поблизости явно не было, и вообще не доносилось никаких звуков, кроме голоса Бильбо издалека.
— Кто-нибудь, зажгите факел! — приказал Торин. — Или даже два! Похоже, придется помогать нашему Взломщику.
— Пожалуй, нам действительно пора ему помочь, — сказал Балин. — Я пойду без колебаний. Тем более, что сейчас, вроде, опасности нет.
Глоин зажег несколько факелов, и они все пошли на голос, держась вдоль стен, и довольно быстро встретили самого Бильбо, шедшего навстречу.
Когда он их увидел, то приободрился и на вопросы храбро ответил:
— Всего лишь летучая мышь и потерянный факел! Они даже немного обиделись, что их зря напугали. Если бы в этот момент он сказал им про Аркенстон, могло бы произойти что-нибудь очень неприятное, но он промолчал.
Проходя, они лишь мельком увидели, как сверкнул великий клад, — этого было достаточно, чтобы в гномьих сердцах разгорелись угли вечной страсти; а если сердце гнома, даже самого достойного, пробуждается от вида золота и драгоценностей, он вдруг становится храбрым и порой неистовым.
Страх у всех прошел. Всем захотелось обследовать зал, пока, как они думали, Смога не было дома. Все взяли факелы, а когда осмотрелись, то совсем забыли об осторожности. Они хватали то одну, то другую вещь из груды сокровищ, поднимали к свету, гладили, брали следующую. Они набивали карманы драгоценностями, а то, что не могли взять, со вздохом перебирали и пересыпали между пальцами.
Фили и Кили совсем развеселились, сняли со стены висевшие там старинные золотые арфы с серебряными струнами и ударили по ним. Арфы были волшебными (и не потеряли своих свойств, ибо дракон, не интересовавшийся музыкой, их не тронул). Они оказались настроенными, и темный зал наполнился долго молчавшими мелодиями. Другие гномы, более практичные, не отрывались от груды богатств.
Торин от остальных сейчас отличался только тем, что, набивая карманы, шарил глазами по сторонам, как будто что-то разыскивал и никак не мог найти. Он искал Аркенстон, но пока никому не говорил об этом… Потом гномы сняли со стен доспехи и вооружились. Торин в позолоченной кольчуге с топориком на серебряной рукояти у пояса, отделанного красными камнями, выглядел совсем по-королевски.
— Господин Торбинс! — позвал он. — Вот первый платеж в счет вознаграждения! Иди сюда, Бильбо, сними старую куртку и надень это!
И он помог Бильбо надеть легкую кольчужку, изготовленную давным-давно, наверное, для эльфийского Принца. Кольчуга была из серебряной стали, которую эльфы называют мифрилом, к ней полагался пояс с жемчугами и горным хрусталем. На голову хоббиту надели легкий шлем из тисненой кожи на стальных обручах, с алмазами по краю.
«Это все великолепно и очень удобно, — подумал Бильбо, — но я, наверное, ужасно нелепо выгляжу. Дома на Круче засмеяли бы! И все же интересно было бы посмотреть на себя в зеркало!»
У господина Торбинса от сокровищ не так кружилась голова, как у остальных. Их чары на него не действовали. Задолго до того, как гномы начали уставать, ему надоело рыться в этой груде, он сел на пол и стал думать, чем все может кончиться.
«Я бы много этих кубков отдал за глоток чего-нибудь освежающего из деревянной кружки у Беорна», — подумал он, а вслух сказал:
— Что будем делать дальше, Торин? Мы-то вооружены, но что все это оружие по сравнению с когтями Смога Ужасающего? Сокровище еще не отвоевано. Надо искать не золото, а выход, мы и так очень долго испытываем судьбу!
— Ты говоришь правду! — ответил Торин, будто очнувшись. — Идемте! Теперь я вас поведу. Я за тысячу лет не забуду переходов этого дворца.
Он кликнул товарищей, все собрались вместе, подняли факелы над головами и вышли в широкие двери, не без сожаления оглядываясь на покидаемые драгоценности.
Сверкающие латы они прикрыли выцветшими капюшонами и рваными плащами и пошли за Торином цепочкой, как будто в темноте двигалась змейка из огоньков, часто останавливаясь, прислушиваясь, не возвращается ли дракон. Вокруг царил хаос, помещения трудно было узнать: так их загадил дракон, но Торин уверенно вел товарищей, помня каждый угол и поворот. Они поднялись по длинной лестнице, свернули, пошли по гулкой галерее вниз, потом снова свернули, поднялись по еще более длинной лестнице, а потом еще по одной. Все переходы были с ровным полом и гладкими стенами, высечены прямо в скале, но в них не замечалось никаких признаков обитания, если не считать летучих мышей, чьи трепещущие тени уносились в темноту при приближении факелов.
