В Дажере меня без лишних разговоров оформили в одну из камер. Без цепей и ошейника — и то ладно. И, видимо, как примерному тёмному, доступ к энергии не перекрыли. Наверное, это проверка на вшивость. Если сбегу — виновен. А я бежать не намерен. Пока. Если только ищейкам в голову никакой бред не взбредёт.
А Элоиз пытали. Я это слышал и видел, воспользовавшись услугами очередной крысы. Слаб, каюсь, не устоял перед искушением.
Вернувшись, вздремнул. Мысль о том, как сейчас плохо Элоиз, делала солому мягче, а баланду — вкуснее, хотя есть её можно было, только проявив недюжую силу воли. Отличное рвотное средство.
Наконец дошла очередь до меня.
Под конвоем привели на допрос, вытрясли душу.
Сколько уж часов это длилось, не знаю, но изрядно меня разозлило. Начал отвечать отрывисто, открыто демонстрируя, что у светлого скоро прибавится работы.
Хадершет, если меня опять потащат к мощам Светоносного, я из них самих мощи сделаю! Преступник пойман — чего им ещё? Или Император подписал-таки указ об истреблении тёмных? Тогда зачем церемониться?
Словом, Кадех с компанией довели меня до белого каления. Кончилось тем, что я послал этих безмозглых служителей закона во все интимные места известных рас, намекнув, что могу и доставить по адресу.
И тут долгожданное: «С вас сняты обвинения».
Тьхери знает, почему они в тот миг остались живы, потому что убить хотелось до чесотки. Будем считать, что повезло, спасло моё благоразумие.
Даже не извинились!
Узнав, что в камеру уже не вернут, заявил, что направляюсь в ближайший трактир, куда они любезно могут приползти, если уж так соскучились. И потребовал вернуть оружие. Вернули, но с неохотой, мысленно сожалея, что посадить меня не за что.
Из Дажера, конечно, не отпустили, но хотя бы не буду сидеть с крысами в четырёх стенах.
ОданаПризнаться, меньше всего на свете мне хотелось копаться в пыльных архивах семьи Айбвигиль. Мне бы домой, к детям. Я так по ним соскучилась! И по своему телу. Лэрзену, видимо, всё равно, женщина — и ладно, а мне хочется быть самой собой.
Лэрзен… Меня покоробило то, как и где он это сделал. В коридоре, как служанку в трактире! С женой так не поступают. Наплевал на мои желания, мои ощущения, протесты, удовлетворил похоть и опять унёсся по следу. И ведь считает это нормой. Раньше он вёл себя иначе. Видимо, я его распустила: никогда ни в чём не отказывала, заботилась, исполняла любые желания.
И ведь это я говорила, что люблю его (действительно люблю), а он принимает это, как должное.
Нет, если так хотел, я бы, конечно, дала, но не на людях, а, скажем, на сеновале или в моей комнате. Неужели так сложно было потерпеть две минуты?
Он ведь даже не попытался приласкать. Ни одного поцелуя, ни одного нежного движения! А ведь мне было неприятно. Но его это не волновало.
Нужно с ним поговорить, объяснить, что я чувствовала. Только поймёт ли он, мужчинам всё иначе видится.
Надеюсь, это больше не повторится. Мне любви хочется, нежности, ласки, заботы, уважения, а не «давай сделаем это по-быстрому».
Я опять осталась одна. И опять куда-то еду, иду, вру, притворяюсь… Согревает лишь то, что я это делаю ради семьи. Семья — самое главное в жизни, ради защиты чего можно пожертвовать всем на свете.
Как там мой Сир, Рэн, Орфа? Не доверяю я Анже, не станет она присматривать за ними, как я. Они ей чужие, да и материнского инстинкта в ней не замечала. Оборотень. Такая же, как Ланит.
Но я честно выполнила поручение мужа, хотя это было нелегко. И первым препятствием стало проникнуть в дом Айбвигилей. Меня там не ждали, даже на порог не пустили. Пришлось задобрить серебром слугу, чтобы тот соизволил доложить обо мне хозяину.
В первый раз была у кого-то из заказчиков мужа. Интересно, о чём он просил?
Сказала, что собираю материал для какого-то труда о дворянских родах Наместничества: ничего путного в голову не пришло.
Узнать об Элоиз удалось мало, зато на кладбище побывала, нашла её могилу (там всего одна Элоиз была), переписала скудную информацию с надгробия, подробно описала его и даже зарисовала. Затем потолковала со слугами, крестьянами — они оказались куда более разговорчивы, чем Айбвигиль. Тот меня не воспринял всерьёз, отнёсся с подозрением. Я его понимаю: сведения для ежегодников и Гербовых книг собирают мужчины. Он ведь даже записал, где я якобы работаю.
Интересно, а в Лайонге всё тот же Главный библиотекарь? И работает ли ещё Шезаф? Надеюсь. Мне бы в архив попасть, в хранилище поработать, а для этого нужно либо чтобы знакомый провёл, либо знак библиотекаря предъявить.
Потом вспомнила, что выгляжу вовсе не как Одана Азарх, и смирилась, что придётся стать обычным посетителем. Надеюсь, Императорский гербовник и ежегодники мне выдадут. Только как без удостоверения личности? Придётся своё брать. Эх, и как я объясню, почему описания не сходятся?
Словом, одни проблемы. Если Элоиз, по словам мужа, разоблачили, мог бы иллюзию снять.
С имеющимися у меня скудными сведениями, вернулась на попутных подводах домой. Миль пять пришлось пройти пешком, до нашего дома никто не ездит.
С детьми, к счастью, оказалось всё в порядке, а мужа нет.
Узнав, что случилось со Стьефом, пришла в ужас. Он был такой бледный, так ослаб, но живой. Поневоле проникнешься уважением к Лэрзену, особенно после красочных описаний Анже. Где он, к слову, она не знала: унёсся куда-то в тот же день. Служанка предположила, что ловит Элоиз и «ломает ей кости». Да, представляю, что он с ней сделает!
Расцеловав мальчиков и Орфу, которые настороженно отнеслись к чужой тёте, то есть ко мне (особенно моя девочка, которая не давалась на руки), забрала паспорт, деньги, взяла лошадь и направилась в Лайонг. Верхом я скоро обернусь, благо верховая езда теперь не вызывала паники.
Ехала так быстро, как могла: подгоняло желание скорее покончить со всем этим делом. По дроге узнала последние новости: Элоиз схватили, Лэрзена тоже. Хотела было развернуть лошадь в Дажер, чтобы вызволить его из тюрьмы, но потом до меня дошли обнадёживающие вести: освободили.
В Лайонге я остановилась в собственном доме, таком заброшенном, холодном. Ещё бы, здесь давно никто не жил!
Распахнула окна, чтобы проветрить помещение, разгребла накопившуюся почту, покрывшуюся слоем пыли. Счета… Светоносный, и как дом ещё не описали! Я же просрочила на столько месяцев. Нужно сегодня же погасить задолжность.
Накачала воды, смыла с себя дорожную пыль. Жаль, что переодеться не во что: во-первых, здесь остались только самые старые, не носимые мной вещи, а, во-вторых, они для новой фигуры не годятся. Пришлось опять облачиться в грязное потное платье и в таком виде направиться в библиотеку. Хорошо бы была смена Кларетты, она бы мне помогла.
