— Серебро, золото, Ваше Величество?
— Хмм.дай пару десятков арм. Я думаю, для паренька этого будет достаточно.
Слуга сунул в руку Императора кожаный мешочек, властитель взвесил его на руке, и довольно кивнул. Да, достаточно. Слишком баловать слуг не нужно, но и не отметить хорошего слугу — это грех. За хорошую работу нужно поощрять, за плохую, за предательство — жестоко карать. Так всегда говорил отец, а он никогда не ошибался! Великий был император, и великий мудрец. Как и нынешний Император!
По ступеням затопали ноги, и через несколько секунд Император с интересом воззрился на того, кто сегодня вызвал его восторг. Грязный, вонючий, волосы залеплены каким-то зеленым илом — парнишка невообразимым образом был все-таки красив. Голубые, ясные глаза смотрели пристально, будто выбирая цель, лицо без малейших признаков растительности. Учащимся давали специальное снадобье, которым те мазали лицо, уничтожая усы и бороду — если те, конечно, начали пробиваться. У Псов не было принято ни усов, ни бороды — в отличие от обычных солдат и дворцовой гвардии.
На вид парню лет шестнадцать, может чуть больше. Псы всегда выглядят моложе своих лет из-за Изменения, которое над ними провели в юности, как раз в этом возрасте, в котором находился этот парнишка.
Император вдруг вспомнил этого парня — еще на Ритуале заметил смазливенького паренька и решил, что долго тот в Школе не проживет. И была мысль забрать парня — в прислугу. Приятно, когда тебя окружают красивые люди, а не уроды. Когда смотришь на уродов, сам становишься уродливым. Император следил за своей внешностью и любил красивое. Император, как и солнце, должен ослеплять лучами своей красоты! Не зря же поэты сравнивают Венценосного с прекрасным солнечным диском!
Император встал, подошел к коленопреклоненному парню, и ласково потрепал того по голове. Потом отдернул руку, сморщился — взяв со стола кружевной платочек тщательно вытер руки, испачканные зеленой слизью. От руки стало дурно пахнуть, настроение императора испортилось. Парнишка уже не казался таким симпатичным. И вообще — какой-то раб не должен быть красивее Императора!
— Я награждаю тебя! — быстро сказал Император, забыв о том, что хотел произнести проникновенную речь, которую подхватят придворные и разнесут по всей столице — Ты выиграл Отбор, получи свою награду!
Император кинул кожаный кошель, и парень мгновенно выхватил его из воздуха таким незаметным движением, что Император невольно восхитился, хотя не раз видел, как Псы на лету разрубают шмеля или стрекозу одним из своих коротких, бритвенно острых мечей. Эти парни очень, очень быстры.
— Уведите! — махнул Венценосный, и тут же добавил — Эй, дайте мне бутылку с крепким вином! Мне нужно протереть руки.
Император уже не смотрел на победителя, забыв о нем, как о комедианте, ушедшем за сцену. Теперь его гораздо больше интересовала молоденькая девушка, которая весь день сосредоточенно строила ему глазки, похоже рассчитывая на более близкое знакомство с величайшим из Императоров.
Девица была очень миленькой, лет пятнадцати, не больше. Похоже, что девку нарочно выставили вперед, чтобы император заинтересовался соблазнительной фигуркой прелестницы. Все знали, что он любитель молоденьких девочек, а также — их умных родителей. Ведь так же всем известно — Его Величество не оставляет милостью родственников своих фавориток.
Последнюю из них он прогнал неделю назад — Азарда слишком уж много о себе возомнила, позволяла такие высказывания, что и за половину подобных речей следовало отрубить голову.
Даже если он не был бы Императором — какого демона нужно распространяться направо и налево о некоторых интимных слабостях своего партнера? В конце концов — это касается только его, и партнерши! Пусть скажет спасибо, что только высекли и отправили в изгнание на север материка, все могло кончиться для нее гораздо хуже. Девица была хороша в постели, жалко лишать тело головы, пусть и такой глупой, как у нее. Ох, ее тело.до сих пор кровь приливает при воспоминании о нем!
Император подозвал слугу, и через несколько секунд тот уже спешил к избраннице Великого с недвусмысленным приказом.
***
Звереныш шел по ступеням, и его трясло от возбуждения, ненависти, страха — так близко! Он был так близко от того, кого должен убить! Один рывок!. Один захват! И шея мерзкого человека треснула бы, как сухой хворост!
Только не факт, что успел бы. Двое Псов сзади, двое по бокам от Императора. Сомнут вмиг. Можно было бы конечно, рискнуть, но.зачем? Как быть тогда с владельцем рабовладельческого корабля? И с тем воином, что убил его мать? А ведь есть еще и надсмотрщики, которые избивали рабов! Их тоже нужно убить! Если он умрет сейчас — кто тогда убьет всех этих тварей? Рано, пока рано. Императора следует оставить "на сладкое", когда будет сделано все, что задумал.
Все впереди, все впереди.всему свое время.
— Настоятель! Проходи, проходи.комната тебя ждет! Тебя ждут! — полная женщина в цветастом платке, накинутом на плечи, состроила радостную улыбку, и Атрап внутренне поморщился. Когда он смотрел на эту бабу, ему казалось, что она не совсем живая — плод рук безумного пекаря, скатавшего подобие человека из сдобного теста. Вот только пахла она не сдобой, а чем-то кислым, и запах кислятины не перебивали даже южные благовония, отличавшиеся особо сладко-удушливым запахом. Получалось даже хуже — смесь сладкого запаха притираний, пота и кислятины давали такой аромат, что в это жаркое, полуденное время неподготовленного человека он мог сшибить с ног не хуже, чем дубинка охранника борделя, угрюмой глыбой замершего у стены, за спиной хозяйки.
Атрап недовольно кивнул, стараясь дышать нечасто и неглубоко, потащился по лестнице наверх, топая по ступеням, покрытым вытертым ковром. Этот ковер видал свои лучшие дни, его молодость давно прошла, но он все еще держался, прижатый к степеням медными креплениями. Вид ковра всегда приводил Атрапа в уныние — он напоминал настоятелю о том, что и он, Атрап, уже совсем не молод, и так же истоптан судьбой, как это произведение рук южных ремесленников.
Сегодня мысли настоятеля были заняты совсем иным, и ему было не до ковра. Поднявшись по лестнице, Атрап прошел мимо комнат, пустых, по причине дневного времени, и уткнулся в дверь, возле которой скучал неприметный человек в одежде слуги — серой, украшенной маленьким гербом в знак принадлежности к одному из самых могущественных домов Империи. Человек внимательно осмотрел настоятеля с ног до головы, будто убеждаясь, что это на самом деле он, а не кто-то под его личиной, кивнул головой и не стуча в дверь, открыл ее, пригласив гостя коротким, недвусмысленным жестом.
