— Да кому интересны вы или я? — рассмеялся ему в лицо Ермолай Телегин. — Я проанализировал все тексты Толстого и нашел там неоспоримые доказательства…
— А вы зря анализировали. Надо было просто читать. Может быть, что-то в вашем мире изменилось бы.
— Так значит, не будете печатать? А то у меня ещё про Чехова и Лескова есть…
— Андрюша, мне очень некогда, — повернулся Миша к своему коллеге. — Подвергните его, пожалуйста, строжайшей редактуре. По самый заголовок. Чтоб неповадно было.
Словно только того и ожидая, кругленький Андрюша довольно энергично схватил Ермолая Телегина за хлястик пиджака и выдворил из кабинета через главный вход.
— Вот такие самородки иногда попадаются. Ну, рассказывай.
Пораженный открывшимися ему безднами Шурик скомканно выпалил то, ради чего пришел.
— Знаешь, дружище… — потянулся к бутылке Миша. — Ты пей, пей, у меня ещё есть. Знаешь, книги — это прекрасно, это просто замечательно. Ты редактируй их и дальше, у тебя здорово получается. А журналистика — дело такое. Уйдёшь на полгода — потеряешь хватку.
— Да ладно, интересная же тема! — вскинулся Шурик.
— Это даже не боян. Это не анекдот с бородой. Это откопанный из вечной мерзлоты вещий Боян с бородищей, которую два раза можно обмотать вокруг экватора. Я понимаю, осеннее обострение. К тому же из Германии недавно привозили экспериментальную постановку «Фауста», которая слегка потревожила некоторые нежные умы. Но про эту историю с исполнением желаний не написал у нас только ленивый. Ты ещё принеси мне «Мёртвые души» с обложкой из фильма Бёртона и скажи, что это свежак.
— А у нас, кстати, выйдет…
— Да кто бы сомневался. Но это — не повод для статьи, понимаешь?
— Значит, не видишь тут оснований для журналистского расследования?
— Оснований… — Миша покрутил в руке пустую чашку. — Основания вижу. Что-то тут есть. Я чувствую, что ты, например, не врёшь, и можно было бы… Белочкин, идиот, нашел время саги писать… Нет, расследование мы проводить не будем. Слишком много медийного шума вокруг этой темы. Затоптали поляну, следов не найти. Увы. Так что тема следующего номера — дуэт «Два весёлых Гуся». Осталось их найти и предупредить, что они — тема номера.
«Только не надейся, что я тебе в этом буду помогать!» — подумал Шурик и мысленно показал фигу.
Миша пододвинул к себе ноутбук, закрыл поисковик и снова открыл страницу с анонимными комментариями.
— Пока я время терял со всеми вами, ещё понаписали.
— Да не обращай ты на них внимания! — воскликнул Шурик. — Раньше, когда не было интернета, люди тоже думали и говорили друг о друге гадости. Но в голову им влезть было нельзя, и мы жили безмятежно. Теперь при желании можно узнать, что думает о тебе любой случайный встречный прохожий. Если, конечно, правильно задать поиск в Интернете.
— Неверная аналогия. В данном случае не я задаю поиск и не я лезу в чужую голову. Наоборот, эти люди сами лезут в мою голову и кричат в неё разные слова.
— А ты им запрети.
— Завтра запрещу. А через месяц — опять разрешу.
— Но зачем? Если в этом нет никакой пользы?
— Сегодня я полностью запрещу анонимные комментарии. Завтра — начну переписывать статьи, которые мне присылают проверенные авторы. Послезавтра — объявлю своё мнение единственно верным, и журнал можно будет закрывать. Нет уж. Для пользы общего дела я лучше оставлю себе анонимов для битья.
Миша свернул все окна, щёлкнул по ярлыку на рабочем столе и углубился в какой-то текст.
Шурик подобрал с пола редактуру и, не прощаясь, вышел из кабинета через главную дверь. В глубине коридора раздавался шелест работающего шредера и негодующие вопли Ермолая Телегина, подвергаемого карательной редактуре по самый заголовок.
В «Фее-кофее» было ещё достаточно народу, поэтому Джордж отдал Анне-Лизе ключи от квартиры и пообещал подняться наверх, как только у него появится возможность. Так естественно и непринуждённо, словно каждый день поступал подобным образом.
Анна-Лиза схватила ключи и решила, что приготовит какой-нибудь приятный сюрприз: поменяет местами занавески и простыни, например. Или развесит везде обувь, как ёлочные игрушки. Но в квартире Джорджа обнаружился Димсу, унылый, как забытый в кадке солёный огурец. Он разложил на кухонном столе карту города и пытался извлечь квадратный корень из притоков Невы.
— С поправкой на течение и глубину… А если наводнение? Вода — это одна часть, а гранит — другая. Если умножить сумму сфинксов на количество львов… — бормотал он себе под нос. Но, увидев Анну-Лизу, быстро свернул карту и отодвинул в сторону свои расчеты.
— Ха, вижу, что отель «Приют одинокого шемобора» снова полон гостей, — ухмыльнулся он, интонационно выделив слово «одинокого». — Мне кажется, Джорджу пора давать объявление. Что-то вроде: Хозяин Места, без вредных привычек, примет на постой шемобора, тоже без вредных привычек… Оплата… По договорённости.
Анна-Лиза посмотрела куда-то мимо и прошла в комнату.
— Эй, эй, невежливо уходить от разговора! — бросился за ней следом Дмитрий Олегович.
— Я ушла не из разговора, а из кухни.
— Отговорки! Современному человеку для того, чтобы решить проблему, проще не решать проблему, а уйти от её решения. Уйти, переехать, разорвать отношения, перебраться на другой сайт. Возможностей для этого много. Но человек перестаёт расти. Однажды он понимает, что бежать некуда, что проблему надо решать. А опыта решения нет, есть опыт убегания. А проблема большая-большая, огромная проблема. Что делать? Куда убегать? И человек убегает из жизни.
— Ты хочешь закончить себя? И для этого считал глубину речки?
— Я хочу, чтобы ты составила мне компанию. Есть один вопрос, над которым я работаю…
Чем Эрикссон не шутит, может быть, именно Анна-Лиза разгадает треклятый этот ребус: отсутствие высшего образования и непоколебимая уверенность в собственной правоте позволяет ей идти напролом, к верной цели.
— Обожаю состоять в твоей компании! — фыркнула Анна-Лиза и ощупала занавеску: может быть, всё же приладить на её место простыню? Повисла пауза, во время которой Дмитрий Олегович всерьёз рассматривал такой сценарий развития событий: он хватает диванный валик, несколько раз с силой наподдаёт старшей сестрёнке ниже поясницы и удирает. Потом ночует на чердаке или в подвале, потому что Джордж бегает неподалёку с каким-нибудь ржавым дуэльным пистолетом, дабы вступиться за честь прекрасной дамы.
В этот момент раздался стук в дверь. Потом чья-то неуверенная рука нажала на звонок, который с вопросительной интонацией произнёс: «И-и-и — и?»
