Риголан снова замолчал, а мы – вместе с ним. Каждый прятал глаза, так, будто бы это была наша вина, что темные эльфы не пришли нам на помощь. Меня даже встревожило падение боевого духа в моем небольшом отряде.
– Ну хватит! – сказал я. – Нечего из-за этого теперь переживать. Каждый из нас сделал свой выбор: ты, Риголан, – идти с нами, они – дожидаться смерти. Это каждый сам решает для себя, и нечего об этом думать. Все, выступаем. Мы и так много времени потеряли, того и гляди, Аштон догонит.
Эта речь, похоже, слегка взбодрила моих спутников, и мы двинулись в путь. Однако, несмотря на внешнее спокойствие, чувствовал я себя отвратительно. Впятером, даже с учетом боевых зверей и способностей Джонатана, мы явно оказывались в проигрыше. Да, с нами теперь еще ведьма, и не совсем понятно, на что она способна. Пока мы видели только ее лечебные умения, а вот как она себя покажет в бою – трудно сказать. Впрочем, если она сумеет хотя бы отвлечь на время темного мага, мы вполне могли бы справиться с полусотней зомби, а затем уж навалиться и на самого мага. Так что все не так уж и плохо даже без подмоги темных эльфов, рассуждал я. Пускай призрачный, но шанс на победу у нас есть. И потом, как говорил старина Григор, пока ты не потерял самообладания, битва еще не проиграна. Да, я чувствовал себя неуютно, но в панику еще не впал, так что не все потеряно. «Эх, старина Григор! – думал я. – Как мне тебя сейчас не хватает! У тебя всегда для меня находился мудрый совет, а в крайнем случае – веселая песня!»
Вспомнив о веселых песнях Григора, я невольно потянулся к мандолине, взял ее в руки и стал потихоньку перебирать струны. Неплохо бы сейчас сыграть что-нибудь веселенькое, чтобы взбодрить товарищей, решил я и заиграл «Крошку Джуд»:
– Эй, хоп, крошка Джуд! Не гляди сурово!..
Начав довольно унылым голосом, я, как обычно, втянулся и вскоре уже перебирал струны витиеватым перебором, залихватски горланя:
– Эй, Джуд, не балуй! Лучше в щечку поцелуй!
Постепенно лица моих спутников начали светлеть. Боб, как всегда, расслабился первым и вскоре уже подпевал мне, Риголан кривил губы в своей малозаметной ухмылке, Джонатан посмеивался в свою жиденькую бороденку. Даже ведьма и та улыбнулась, слушая мою песню. Когда я закончил, она, смеясь, сказала мне:
– Надо же! Сколько раз слышала эту песенку, но мне и в голову не приходило, что от нее может быть хоть какая-то польза!
– Мой старый учитель говорил, что спеть на деревенской свадьбе куда трудней, чем в доме богатого лорда, – ответил я и снова мысленно обратился к Григору: «Эх, старина! Уж ты бы нашел, что сказать мне теперь!» И словно бы в ответ на мои слова, в голове всплыло давнее воспоминание.
Мы с Григором шли по пыльной грунтовой дороге, таща на себе весь свой небольшой скарб – инструменты, несколько книг, плащи на случай непогоды и немного еды. Дорога нам предстояла долгая, и, как обычно в таких ситуациях, Григор занимался моим образованием – разучивал со мной новые песни, рассказывал мне различные истории. Вот и в этот раз старый бард рассказал мне историю о жадном сборщике налогов, который драл с крестьян налоги в три шкуры, а однажды стребовал недоимку с собственного отца. Естественно, все это происходило при попустительстве государственных чиновников, с которыми сборщик делился излишками собранных денег. Я стал возмущаться:
– Куда это годится?! С такими нужно бороться! Вплоть до того, что идти на большую дорогу и грабить их, устраивать на них засады!
Старина Григор тяжко вздохнул тогда и сказал:
– Сколько раз я буду тебе повторять одно и то же? Каждому – свое, запомни это наконец. Разве ты разбойник, Жюльен? Нет, ты не разбойник, ты – бард. Или по крайней мере скоро станешь им. Вот пусть разбойники грабят на больших дорогах, а твое дело – петь песни, рассказывать людям истории и самому запоминать истории, которые рассказывают тебе люди.
И потом Григор научил меня новой песне – «Скотинка моя», как раз о сборщиках податей, не брезгующих брать мзду. Помимо случая у ворот в Регентролле, мне еще несколько раз приходилось исполнять эту песню в аналогичных ситуациях. И всегда неправедные солдаты или чиновники пугались этой песни как огня, а смех, который песня неизменно вызывала у крестьян и ремесленников, действовал на них как крепкая затрещина. Старина Григор был уверен – бороться с несправедливостью можно и нашим ремеслом, не обязательно брать в руки оружие.
«Ты – бард! – снова услышал я в своей голове голос учителя. – Твое дело – петь песни!» Черт! Как же я сразу не подумал?! Я не смогу одолеть некроманта в бою силой магии или силой оружия, но я могу написать песню, которая позовет на битву других! Пусть я даже погибну, встретившись с темным магом, но песня-то моя останется! И будет звать людей в битву даже после моей смерти!
От этих мыслей я даже повеселел, чело мое разгладилось, и, ударив по струнам, я запел:
Что ж она меня терзает,
Спать мне ночью не дает?!
На кровать с трудом влезаю,
А не то что на нее!
Ненасытная ты баба,
Ты меня не тереби!
Мне часок поспать хотя бы,
Мне совсем не до любви!
Боб громко, заливисто заржал, ведьма посмотрела на меня с легким укором, Джонатан хохотнул, а Риголан изумленно вскинул бровь – эльфы посвящали любви, во всех ее проявлениях, только очень возвышенные, красивые тексты. Но я веселился сам и вскоре заразил своим весельем даже слегка смущенную ведьму и изумленного темного эльфа.
На привалах я отходил от товарищей в сторонку и, перебирая струны, искал подходящий мотив для песни, которую намеревался написать. Хотелось создать что-нибудь сильное, зовущее в бой, так что во всех мелодиях, что приходили в голову, мне чего-то не хватало. По ходу творческого процесса, размышляя о чем попало, я вдруг вспомнил о боевых барабанах орков. В одной из книг я читал, что орки идут в бой под ритмичный грохот барабанов. Почти бессознательно я начал отбивать ногой ритм, словно бы бил в орочий наступательный барабан, и дело пошло.
Далее уже на ходу я все наигрывал на мандолине, мысленно заучивая текст, который успел написать. Мои товарищи стали на меня коситься, и первым не выдержал, конечно, Боб:
– Что, опять магия бардов? Что ты там колдуешь?
Я улыбнулся Бобу и кивнул:
– В общем, да, магия бардов. Но направлена она не на тебя, не волнуйся. Это для крестьян, которые могут встретиться по дороге.
На нашем пути в Гасенск лежали всего две небольшие деревеньки. Я в общем-то не рассчитывал собрать там армию против некроманта, но для меня было важно опробовать песню на людях, посмотреть, как она на них действует. Однако в первой же деревне, которой мы достигли к вечеру, мне сразу стало ясно, что мое искусство здесь не поможет. Деревня встретила нас пустыми улицами – ее жители прятались в своих лачугах, исподтишка за нами наблюдая. То и дело мне удавалось заметить краем глаза быстрое движение у углов зданий, в окошках лачуг. Только в центре поселения на небольшой площадке, предназначенной, очевидно, для общих сборов, стоял рослый плечистый мужчина, подпоясанный широким ремнем, к которому был приторочен тяжелый, грубой работы меч. Когда мы приблизились, он внимательно оглядел нас – без особого любопытства, но с некоторой тревогой во взгляде.
