– Я – сельский староста, Хван, – представился мужчина. – Могу ли я узнать, что за путники посетили нашу деревню?
– Я – Жюльен Петит, ученик академии бардов и, так случилось, предводитель этого небольшого отряда, – представился я. – Мы направляемся в Гасенск, где, по нашим сведениям, появился некромант, для того, чтобы сразиться с ним.
У старосты от неожиданности даже челюсть отвисла. Несколько секунд он с изумлением смотрел на нас, переводя взгляд с одного на другого и забыв закрыть рот. Воспользовавшись паузой, я добавил:
– Мы ищем добровольцев, которые пошли бы с нами. Дело очень опасное, но благородное, и касается оно всех обитателей Файерана.
– Нас оно не касается! – поспешно заявил староста. – Мы, конечно, желаем вам удачи, но мы не воины, мы простые крестьяне! Сражаться с некромантами – не наше дело!
– Ошибаетесь, уважаемый! – возразил я. – Это и ваше дело тоже! Потому что, если некромант наберет силу и доберется до вашей деревни, он заберет тех из вас, кого сочтет нужным, – самых сильных и выносливых. И в этом случае судьба их ожидает еще худшая, чем смерть!
– Все равно мы не воины! – отчаянно воскликнул староста. – Какой вам толк от того, что рядом с вами будет стоять ни на что не способный крестьянин?! Мои люди для вас бесполезны!
– Позвольте мне хотя бы обратиться к ним, – сказал я.
– А вы что, здесь видите кого-нибудь, кроме меня? – вымученно улыбнулся староста. – К кому вы собираетесь обращаться?
Тогда, не дожидаясь разрешения старосты, я встал ногами на седло и заговорил так громко, как только мог, обращаясь в пространство вокруг:
– Жители деревни! Я знаю, что вы слышите меня, хотя и боитесь выходить наружу из своих укрытий! Я – бард Жюльен из Абадиллы и со своими товарищами иду в Гасенск, чтобы сразиться с некромантом, который там объявился! Это очень опасный поход, мы все можем погибнуть в этой битве. Но куда опасней просто отсиживаться в своих домах!
Из-за ближайшей хижины выглянул седовласый старик, посмотрел на меня, затем вышел из-за строения полностью, прислушиваясь к моим словам. В другой лачуге в одном из окон показалось чье-то лицо. Воодушевленный этим первым успехом, я продолжал:
– Не думайте, что вы можете спокойно отсидеться в своих лачугах! Если погибнем мы и остановить чернокнижника будет больше некому, он придет сюда! И тогда он возьмет самых сильных, самых здоровых из вас, чтобы сделать их живыми мертвецами и заставить сражаться в его армии! И тогда вы, те, кто сегодня решил отсидеться дома, завтра станете бездушными автоматами, которые будут разрушать собственные дома и убивать своих близких по приказу некроманта!
– Прекратите! Прекратите это говорить! – воскликнул староста, но я его не слушал. Изо всех строений начали выходить люди и самые смелые из них медленно приближались к нам. Я продолжал, опьяненный чувством какого-то восторга, чувством почти что всемогущества:
– Я знаю, что вам страшно, так же как страшно и мне! Но подумайте о том, что ждет вас, если некромант победит! Эта участь – гораздо страшнее! Пусть этот страх заставит вас преодолеть страх перед некромантом! Мы ищем добровольцев для нашего похода. Если кто-то из вас решит пойти с нами, мы примем в свой отряд любого!
И охваченный эйфорией от собственной речи, я схватил в руки мандолину и запел свою новую песню:
Когда ночи покров
Сокрыл его дела,
Мой недруг из гробов
Поднимет мертвые тела.
И двинет равнодушно
Движением руки,
Безмолвных и послушных
Полумертвые полки.
Без жалости, без муки,
Ведомы злом,
Они поднимут руку
На свой вчерашний дом,
На брата, отца или мать —
Им наплевать!
Хозяин велит убивать —
Им наплевать!
Приказы просты,
Глаза их пусты,
Вчера умер он,
А нынче – и ты!
Души – мертвы,
В них навсегда —
Власть Темноты!
И, скованные ужасом,
Сдадутся города,
Их пепел ветер вскружит и
Развеет без следа.
Лишь те не сгинут без вести,
Кто, не забыв отцов,
Сразится против мерзости
Оживших мертвецов!
Без жалости, без муки,
Ведомы злом,
Они поднимут руку
На свой вчерашний дом.
На брата, отца или мать —
Им наплевать!
Хозяин велит убивать —
Им наплевать!
Приказы просты,
Глаза их пусты,
Вчера умер он,
А нынче – и ты!
Души – мертвы,
В них навсегда —
Власть Темноты!
Крестьян собралось уже человек около тридцати, наверное, все население деревушки, и они слушали, затаив дыхание. Глядя в их лица, я видел, что одни стыдливо опускают голову, пряча глаза, а в глазах других загораются огоньки гнева, может быть, гордости. Едва я закончил, раздвинув крестьян, стоявших впереди, к нам шагнул здоровенный парень и обратился к старосте Хвану:
– Я пойду с ними, отец!
«Премьера удалась!» – радостно подумал я.
– Нет! – истерично закричал староста. – Никуда ты не пойдешь!
По рядам крестьян прошло шевеление, какой-то тихий ропот, и староста испуганно обернулся.
– Что?! – закричал он, обращаясь к своим людям. – Что?! А кто из вас отпустит с ними своего сына?!
– А кто остановит твоего сына, если он станет зомби?! – выкрикнул кто-то из задних рядов. Староста начал вертеть головой, выискивая взглядом крикуна. Предчувствуя назревающие неприятности, я спрыгнул со спины Оррил на землю и сказал:
– Так, давайте поговорим спокойно!..
Крестьяне так и не договорились, отпускать с нами своих парней или нет, хотя спорили ожесточенно, чуть ли не до драки. Видя такое дело, я сказал, что не тороплю их, пускай подумают по крайней мере до утра. А пока неплохо бы устроиться на ночлег. Обитатели деревни хотя бы перестали нас бояться, завели наших зверей под навес и пригласили нас за стол. Точнее, староста пригласил нас за стол в своем доме – самом просторном из всех жилищ в деревне, где не только мы смогли разместиться за столом, но и несколько крестьян стали у стен, а другие заглядывали в окна. Странная это была трапеза – на виду у всей деревни.
– Вы не подумайте, что я поддерживаю некроманта, – прикладывая руки к груди, говорил староста. – Я ненавижу этих гробокопателей всем сердцем! Но Итон – еще совсем мальчик! Он – мой единственный сын. Если я его потеряю, как мне дальше жить?
– А если он станет живым мертвяком, ты его не потеряешь?! – запальчиво спросил главный оппонент Хвана – высокий худой мужчина в годах, но с огненно-рыжими волосами, такого же цвета бровями, усами и бородой.
– Замолчи, Александер! – прикрикнул на него староста, но Александер огрызнулся:
– Ты мне рот не затыкай! Всю жизнь ты не во что не влазил, всегда был в стороне от всего! И теперь думаешь отсидеться!
