По настоянию Садара принцесса Эльгия прибыла сразу же, как только император согласился на помолвку. Дамой при ней была младшая сестра жены наследника, достаточно молодая, чтобы быть незамужней. Звали её Лаина. Девица всем видом демонстрировала, как ей неприятен этот вынужденный союз. В отличие от малышки, она прекрасно понимала, что они стали фактически заложниками. И ладно Эльгия, она хоть женой наследника, а что здесь делать ей, Лаине? Даже радушный приём, устроенный королевой Раникой, не смог растопить сердце девушки. Садар лишь головой качал, надеялся, что смирится, привыкнет, а раз так беспокоится о статусе, то князя ей хорошего найдут. А хоть бы и из Смирниса, там выбор большой. Маленькая Эльгия же не задумывалась о вещах подобных и собственную помолвку воспринимала весьма воодушевлённо. Она буквально прикипела к Ранике, а та и рада отвечать взаимностью: сын-то есть, а дочку королеве очень хотелось. Теперь вот появилась. Да шустрая какая. Веселая и дружелюбная. Может, хоть ей удастся немного расшевелить Эрдара, которому милее всех — Азит. Вот днями ночами пропадал бы с воеводой: то на плацу, то в комнате его сидит, читает, а то и вовсе умудряется уснуть в азитовой постели. А что Разящий? Он не протестует, охотно возится с наследником, души не чает в принце. И почему-то это веселит Садара. Благо хоть сам король угомонился, не жаждет никаких завоеваний, из воина превратился в торговца и строителя. Всё рассчитывает, планирует. В работе с утра до ночи, словно и не правитель, а клерк какой особо расторопный и трудолюбивый. Заглядывает часто, но больше не топит в нежности и страсти, хотя и этого хватает, судя по загадочным улыбкам королевы, однако отдаёт предпочтение тому, чтобы обнять Ранику за бёдра, прильнуть щекой к её животу и спать так до утра. В такие ночи королева понимает: совсем устал. И робко охраняет его сон, поглаживая кончиками пальцев непослушные вихры. А теперь вот Эльгия. Тоже радость. И пусть брак политический, но Ранике хотелось надеяться, что девочка вырастет и поймет принца, как сама она когда-то поняла Садара, став тем, кто лечит его душу от тревог. Нежной и преданной женой великого монарха, прекрасно знающей цену, которую приходится платить правителям.
В середине Белых недель неожиданно в столицу прибыл Фрам. Садар глазам своим не верил, увидев тестя. Правителя Анаториса приняли пышно и почетно. Отдохнув с дороги, успокоившись, старик рассказал, что Кирит настоял на его освобождении, однако император Мадерека сопротивлялся столь рьяно, что Верховному жрецу пришлось отдать Фраму собственную лошадь и проводить до границы, чтобы имперские солдаты не вернули его в Мадру.
— Выходит, Максур Кирита ни во что не ставит, не понимает, сколь бессмысленно твоё заключение, раз столько лет прошло, и Анаторис полностью под моим контролем? — искренне недоумевал Садар. Он отказывался понимать, как можно не прислушиваться к советам умнейшего в Таридате человека. Безусловно, таковым он считал Кирита.
— Жрец мне не говорил, но, по всей видимости, он в опале. Ходили слухи промеж слуг, что император Максур никак простить не может, что жрец прохлопал Анаторис. Да и Тадаск частенько вспоминает, хоть это всё и было при Нагириезе. Плохой правитель, раз так ведет себя с главным советником, неразумный, от такого только и ждать беды, — качал головой Фрам, рассказывая о том, что на него начались покушения. Кириту это не понравилось. Сначала он разместил старика у себя, а, как известно, к Верховному так просто не суются. А потом и вовсе отпустить решил. Он ведь давно хотел, да всё не получалось. Понимал, что толку от подобного заложника не будет, а вот обида в Сидериме будет копиться.
— Похоже, плохо дело в Мадереке. Неужели так и падают империи? — размышлял вслух Садар.
— Ты вот чего. Неси бумагу и перо. Слаб я стал, сюда с трудом добрался, а путь до Лигидеи вовсе не перенесу. Буду писать Совету, пусть приезжают. Раз уж я жив пока, то отдам тебе Анаторис как есть, ты их уж не обижай потом, — неловко улыбнулся Фрам.
— Шутки шутить надумал? Твоя земля — тебе и править. Да и Ранике ты завещал, — отмахнулся король.
— Говорю же, стар я стал. Нет, помирать не собираюсь, но хочу хоть немного пожить спокойно. Не до правления мне теперь. А Раника… она ведь счастлива с тобой, я вижу. Переживает сильно, но это женская душа такая, переживательная. Все ж не сапожник ей достался, король, — слегка лукаво улыбнулся старик.
— И что же делать будешь на покое? — Садар не мог понять, как так, взять и добровольно отказаться от провинции.
— Отдыхать буду. Надеюсь, не прогонишь старика. Сады у тебя во дворце хорошие. И детки славные. Когда успели дочку-то? Кирит не говорил…
— Невеста это нашего Эрдара, рагардская принцесса.
— Так вы ж с ними того…
— Уже нет. Подписали мирный договор.
— И принцессу в договор. Ох ты шустёр, зятёк.
Садар лишь улыбался. Старый Фрам был одним из тех немногих, кому король позволял подобное панибратство. Когда-то он поверил в безземельного принца, а это дорогого стоит.
Глава двадцать восьмая
— Ты вроде как остепенился. Но кто смоет кровь с рук твоих за годы прошедшие?
— Не суди раньше времени, кровь не закончилась еще.
— Планируешь войну?!
— Нет, предчувствую. Не здесь и не сейчас, но будет. Такая, что Таридат не продохнёт.
* * *
Сидерим, год 2582
Весенние дожди пришли слишком рано. Прошли быстро и скудно, сменившись зноем до конца весны. Хоть для короля, хоть для любого земледельца стало ясно — грядёт засуха. Не такая уж редкая она гостья, но не такая уж и частая. Более трех десятков лет не приходила настолько рано. Сидерим замер в ожидании сложного года, надеясь лишь на Смирнис как на единственное спасение от голода, неизменно грядущего за капризом природы. Горячие суховеи понеслись с раскалённой пустыни, минуя горные кряжи, не остужаясь. Обезвоженная почва пошла трещинами, высушивая всё, что на ней проросло по весенним ливням. Лишь перекати-поле разгулялось по опустевшим полям. Город, как кузнечная печь. И камней не коснуться — обожжешься. Столица королевства зависла в мареве знойной дымки, подрагивая миражом всё ещё зеленеющих садов. Бесконечные караваны от озера Илтыр потянулись к Сидериму, привозя бесценное богатство — воду.
— Даналия пишет, что и их затронула засуха, но не так глобально. Справляются. Урожай будет, но не такой богатый, как прежде. Но есть запасы. Выдержим, — Садар откинулся на спинку кресла, устало потирая переносицу. Зной выматывал. А к нему добавлялись бесчисленные жалобы и просьбы. Быть государем большого королевства — отвечать за всех. Даже за последнего земледельца с безымянного поселения в забытых небом отрогах гор.
