— Да что ты, князь, не кручинься, мы и скромнее жить привыкли, — панибратски трепал по плечу Зелика Шрад. Не понимал вождь, что на сорвиголову-князя столь неожиданно свалилось сомнительное счастье заботиться о тридцати тысячах степняков. Что с ними делать, кроме как расселить в дома и разделить наделы земли, — Зелик не знал. И мысленно сочинял оду возмущений, которую преподнесет при случае Садару. Он уж было совсем отчаялся, всё же не привык управлять поместьем, как неожиданно с новым караваном прибыла княгиня. Жена Зелика выросла в поместье, родители учили вести обширное хозяйство, готовя в наследницы.
— Вижу, мой бравый муженек совсем зачах, все бы ему в ассасинов играть, — посмеялась она, выслушав жалобы Зелика. И взяла управление в свои женские хрупкие руки. К полному изумлению князя дело заспорилось с приездом княгини. Вроде и незаметно, но и строительство пошло быстрее, и земли распределялись сразу.
— А это зачем сейчас? Разве нивы не весною пашут? — недоумевал Зелик, когда княгиня распорядилась всех свободных лошадей ставить в плуг.
— Эх ты, одно слово — пустынник. Да весной же через поросль не пробьешься. Это же целина, глупый. А земля жирная, хорошая, глядишь, еще и со Смирнисом поспорим, — рассмеялась она в ответ.
Сидерим, год 2582
— Толковая девочка досталась нашему Зелику, — Садар читал донесения со степей улыбаясь. Новые земли обещали стать хорошим подспорьем в продовольственном вопросе. Пусть не сейчас, пусть лет через пять-десять, но степь непременно окупит все затраты на её освоение. Сторицей окупит. Кто ж мог предполагать, что там такой чернозем? Никто. Только теперь не остановить Садара в освоении степей. Переговорив с Зеликом и Шрадом, король решил, что раз уж никто не кочует, то можно заселить всю территорию. Расчерченная карта, наделы новым вельможам. Да и про старых не забыл Садар. Вместо предполагаемых королевских скакунов обиженная аристократия получила земли намного большие и плодородные, нежели крохотные княжества, которыми владели до этого. Волнения утихли, никто больше не смел сказать кривого слова, получив такой подарок.
— Хорошую ты кость бросил своим псам, прикармливаешь знатно, — не удержался Ларминиз после того, как был подписан последний указ по заселению степи.
— Пускай грызут. Мне только польза от того. Тяжелый год был. Следующий тоже сложный. У нас с тобой одна задача — удержать равновесие до урожая. Запасов и так мало, а ведь еще добавились кочевники. Они, конечно, не с пустыми руками пришли, вон сколько пахотной земли у нас теперь, только кормить всех чем-то надо, пока эта земля начнет родить, — отмахнулся от колкости король.
— А что купцы?
— Пф, рагардские купцы такие цены заломили на зерно, что мне впору штаны последние продать, — Садар потер устало переносицу. Похоже, это уже становилось привычкой.
— Что думаешь делать?
— Пока не знаю. Соль им не продашь, они уперлись, мол, есть нерикская, так зачем анаторийскую покупать. Получается игра в одни ворота.
— А Мадерек?
— А что Мадерек? Они лучше с Рагардом дело иметь будут, чем со мной. На продажу товар везут, но ничего не покупают, — король отодвинул бумаги и принялся вычерчивать неясные фигуры по столу.
Торговая ловушка не сулила ничего хорошего. Казна пустела, таяла на глазах, а наполнять её оказалось нечем. В такое время повышать налоги Садар не решался. Народ и так обнищал из-за засухи, а аристократы еще помнят загнанных на водовозах скакунов. Не сунешься к ним за деньгами. Оставалось лишь затянуть потуже пояс и надеяться, что ропот не поднимется, и голод не настанет.
Помощь пришла из Смирниса. Казалось, король и так опустошил все тамошние зернохранилища, но… вышло, что вельможи хлебосольных земель немного запасливее, чем казались. Как их Даналия уговорила открыть свои хранилища — осталось тайной, но в Сидерим пошли новые караваны, когда исчерпались все запасы, и приближающаяся весна грозила голодом всем южным княжествам, включая Анаторис. С одним из обозов прибыла сама княгиня Нешуа, оставив Десив на попечение своего помощника.
— Ваше Величество, князья смирнянские, конечно, щедрые, но… соль и лошади. Платить придется Анаторису. Уж больно приглянулась ваша лошадка моей аристократии. Хотят по парочке таких же каждому, а то и по три, — объяснила княгиня невиданную щедрость Десива.
— А что соль? Лошадей дам своих, молодняк благо есть, — король смотрел перед собой. И ничего не видел. Этот год ему обошелся в наполовину поседевшую голову. Русые кудри были столь щедро присыпаны серебром волнений, что впору дорисовать красные глаза, и станет двойником Азита. Разве что ростом не вышел.
— Снизь цену для Смирниса. Это такая завуалированная просьба-требование, — вмешался в разговор жрец.
— Они меня по миру пустят с протянутой рукой! — возопил Садар, не в силах больше сдерживать раздражение и усталость.
И всё же он пошел на это. Анаторийцы возмутились, но стерпели, понимая, что выхода другого нет. Фрам позволил Ранике опустошить свои конюшни в Лигидее, отправляя скакунов подарком в Смирнис. Когда от Зелика пришло послание, что на распаханной степи густо взошла пшеница и быстро идёт в рост, король едва сдержал слёзы. Осталось продержаться совсем немного. Он не злопамятный, но Смирнису запомнит и соль, и лошадей. И спрятанные припасы, когда страна стояла на краю голодной смерти.
Глава двадцать девятая
— Иногда снится мне, что руки отнимаются, опускаются, бездействуют. Гнетущая тишина окружает меня, а всё обретенное песком сочится между пальцев парализованных рук.
— Похоже, ты устал, Кирит.
— Нет, скорее, разозлился. Причем настолько, что могу порушить всё, что создавал долгие годы.
* * *
Мадерек, год 2583
Кирит всё больше походил на загнанного зверя. Метался по кабинету, там же и падал, сморенный сном, не находя успокоения и не дойдя до спальни. Кассим неодобрительно качал головой, всё чаще оставаясь на ночь у жреца. Состояние Верховного беспокоило генерала. Он переживал, что тот состарился, потерял хватку, раз позволяет с собой так обходиться.
— Ты ошибаешься, Кассим, моё время еще не истекло. Я жрец, а нам отмерен долгий век, — отмахнулся Кирит, когда вояка в очередной раз проявил беспокойство.
— Вам Тарид отмеряет не как прочим? — поинтересовался тот.
— Мы просто живем иначе, нежели вы. Едим другую пищу, содержим тело в нужной строгости, снимаем усталость и тревоги медитациями и молитвами. Это укрепляет и дух, и тело, потому служители Тарида — долгожители. Мы не подвержены мирским страстям, не тратим силы на продолжение рода, на женщин и ненужные эмоции. Нерастраченные силы дают возможность продлевать жизнь, — объяснил жрец, чем удивил Кассима.
