Сэр Растер сказал громко и с чувством:
- Верно, я сам читал этот закон, но, как и все, не обращал внимания. Так что все мы получим больше земель к нашим владениям именно по закону!
- По закону, - подтвердил Альбрехт без особой охоты.
- По старинному освященному праву, - сказал я громко. - Не посрамим!
И хотя девиз ни к селу ни к городу, но звучит красиво и героически, в зале тоже вскрикивали с воодушевлением: «Не посрамим!», ибо срама рыцари боятся больше всего на свете.
Ну вот и хорошо, мелькнула мысль, когда воспламененные перспективами лорды покидали зал. Я поймал на крючок и последних колеблющихся. Рыцарство рыцарством, забота о благе Армландии тоже хорошо, но обещанная морковка - проверенное временем и всеми экономическими системами средство.
После заключительного пира военачальники занимались самым важным: определяли, кто за кем следует в походе, чтобы ничьей чести не было урона, когда впереди маячат знамена менее знатного лорда. И кто не смеет вступать в битву раньше не только своего сюзерена, но более именитых и знатных воителей, это прямое оскорбление, что смывается только кровью обидчика, из-за чего в разгар сражения вскипевшие рыцари нередко нападают на обидчиков из своего же лагеря, и даже вмешательство короля не может остановить жестокую сечу.
В день выступления прибыли еще два лорда с ударными отрядами конных рыцарей, пешими кнехтами и лучниками. Последних я сам осмотрел ревниво, увы, луки простые, хоть из хорошего тиса, но не ровня тем, которые жду от Гунтера.
Почти при каждом крупном лорде священники, большинство из которых не столько проповедники, сколько практики с боевым опытом. Нечисть и магия не терпят их присутствия, чуют и стараются убраться подальше. У кого не хватит чутья спрятаться, тех священники уничтожат с превеликим энтузиазмом.
Забираясь на Зайчика, я оглянулся на окна башни. В одном пламенеют пышно взбитые огненные волосы. Растер перехватил мой взгляд, сказал значительно:
- Хозяйка замка - вот что такое замок. А замок без хозяйки подобен лесу.
- Хорошо, - пробормотал я, - тогда все в порядке.
- В полном, - заверил он. - Замок в надежных руках, сэр Ричард!
Первыми из-под арки ворот выехали броско одетые знаменосцы, их целый отряд, красные, оранжевые и желтые знамена вперемешку с баннерами бодро трепещут по ветру. Сзади с небольшим отрывом замкнутой группой двигаются наиболее влиятельные лорды. Не успел народ со стен прокричать им славу, как начали выезжать рыцари, простые и банерные. Выглянувшее из-за края земли солнце заиграло на их блестящих доспехах так ярко, словно из ворот выволакивают огромную зажженную люстру.
Я не оглядывался, не гроссграфье дело следить за порядком перемещения войск, знаю только, что за рыцарями выедут легкие конники. Сейчас позади, а как только минуем владения барона Эстергазэ, что уже давно не его владения, поскачут вперед и в стороны. Это выдвинутые далеко вперед глаза и уши большого неповоротливого войска.
На стенах кое-где еще с ночи пылают факелы, глубокая тень лежит в долинах и распадках. Солнце только поднимается, а мы уже вброд перешли реку, разведчики заранее выведали, где после половодья намело песка, а то нечистый каждой весной мель перетаскивает в другое место, чтобы праведные христиане сдуру тонули на неожиданно появившейся глубине.
Лошади выбирались на тот берег, шумно отряхивались, кое-где строй нарушился, но сотники покрикивают на десятников, те орут на вверенных им героев, и снова тяжелый гул копыт, всхрапыванье тысячи конских ноздрей, позвякивание металла…
Тяжелая масса войск двигается длинной извилистой змеей. Раньше мне такое построение всегда казалось нелепым, слишком легко его разрезать на части ударами сбоку, только теперь вижу мудрую целесообразность.
Я на верном Зайчике и с ликующим Псом держался во главе передового отряда. Вперед унеслись только разведчики на легких конях, некоторые даже не подковывают своих любимцев, чтобы не снижать скорость. Мы двигались уверенно и неторопливо, за спиной земля гудит и стонет под копытами бронированных коней с тяжеловооруженными всадниками.
Барон Альбрехт ругнулся, я проследил за его взглядом. На холме черный обгорелый остов ветряной мельницы. Толстые бревна слегка обуглились, но выдержали, зато крылья сгорели, вместо крыши провал, как в кратере вулкана.
Растер нахмурился, с его хозяйственностью это кажется безумным расточительством. Что может быть чудовищнее сожженной мельницы, здесь же мололи зерно в муку, из которой пекут хлеб, а эти сволочи вот так нехорошо. Ну добро бы людей поубивали, не жалко, новые нарожаются, это само собой восполняется, а вот дело рук труда человеческого само не растет, как деревья или бурьян.
- Мы это прекратим, - сказал я веско. - Пусть назовут самодуром и тираном, но междоусобных войн в Армландии отныне не будет. А кто попытается разжечь пожар войны - того мягко осудим с отсекновением головы и конфискацией земель.
Сэр Растер шумно вздохнул.
- Жестко…
- Думаете, не поддержат?
Он сказал с непривычной для него осторожностью:
- Не должны. Это посягательство на вольности.
- Понимаю, - сказал я с тоской. - Сам такой. Но если наглядно показать преимущества мирной жизни?
Он посмотрел на меня в недоумении:
- А какие в мирной жизни преимущества?
Я подумал, засмеялся в неловкости.
- В самом деле… Преимущества видны только тем, кто привозил зерно на эту мельницу, а теперь перетирает его в ручной, а то и вовсе толчет в ступке. Мы же птицы высокого полета! У нас на гербах орлы, львы и прочие вепри. Что хоть и не птицы, но еще те голуби мира…
Он поежился.
- У вас, сэр Ричард, на гербе вообще что-то непонятное и страшное, но я уж молчу. Я понял, понял! Когда разорены земли, то лорду не на что даже боевого коня купить, а не то чтобы собрать войско. Но если мы не собираемся воевать, то какая разница: цела эта мельница или сгорела?
- Мы не собираемся нападать, - подчеркнул я. - Это совсем другое дело! А вот сдачу нападающим давать обязаны. Даже заранее. Где бы те ни находились. И даже если они еще не подозревают, что собираются вскоре напасть на мирные земли Армландии. Мы должны уметь защищать демократию, истинные ценности и мирный труд. Для этого нужно хорошо видеть угрозы нашим истинным ценностям и уметь их пресекать быстро и окончательно. Так что об армии позаботимся, сэр Растер! И прохлаждаться ей в такое неспокойное для нашей мирной страны время не дадим.
Он просветлел лицом, Макс тоже вздохнул с облегчением, только барон Альбрехт взглянул с беспокойством.
