– Твой отец уже мог оправиться? – спрашиваю я Хлою.
Она задумывается ненадолго, прежде чем ответить.
– Прошло уже более сорока восьми часов с тех пор, как ты сбросил его в пропасть. Думаешь, ты бы не сумел залечить раны за это время?
Приходится признать, что она права.
– Но что он может сделать без телефона и без машины?
– Это зависит от Вирджила Клейпула, – говорит Хлоя. – Возможно, нам действительно следовало убить их тогда.
Наконец Генри отвечает мне – через пять часов после того, как мы отплыли от Западного рифа.
Мы как раз проплываем Долгий риф.
– Папа? Ты где?
– Я еду домой, малыш! Где ты?
– Не знаю. Тут темно, папа. Мне здесь не нравится. Иногда Дерек просто запирает меня в комнате. Иногда он заворачивает меня в одеяло и куда-то несет. Я не вижу куда.
Меня переполняет гнев. Но сейчас сердиться бесполезно.
– Ты голоден?
– Нет. Они всегда оставляют мне мясо и воду.
– Они?
– Часто с Дереком бывает еще кто-то. Я не знаю кто. Мне не видно. И они никогда не разговаривают друг с другом при мне. Говорит только Дерек. Он мне не нравится.
– Мне тоже.
– Папа, он говорит, что вынужден был забрать меня у тебя, потому что я был плохим. Папа, я обещаю, что буду вести себя хорошо!
– Я не хотел, чтобы тебя от меня забирали! – мысленно кричу я. О, попадись мне сейчас Дерек! -Ты никогда не был плохим.
– Я иногда вел себя плохо.
– Ты вел себя как всякий ребенок. И я всегда любил тебя и хотел быть с тобой.
– Я хочу домой, папа.
Глубоко дышу, чтобы хоть как-нибудь успокоиться:
– Я заберу тебя, как только смогу, Генри. Как только найду тебя. А пока внимательно прислушивайся ко всему, что вокруг тебя происходит. Замечай, какие вокруг запахи. Сможешь?
– Думаю, да, – отвечает он.
Я так и вижу, как он кивает, широко раскрыв глаза.
– Я люблю тебя, сынок.
– И я тебя, папа.
Клаудиа по моей просьбе сменяет меня у руля. Отведя Хлою в сторону, я пересказываю ей свой разговор с Генри. Лицо ее вспыхивает от гнева, когда она узнает, что именно сказал моему сыну Дерек.
– Ну и задница! – не выдерживает она – Если я до сих пор и сомневалась, стоит ли причинять ему какой-нибудь вред, то теперь мои сомнения рассеялись.
Она обнимает меня:
– Мы найдем малыша, Питер. Не волнуйся. Дерек слишком глуп, чтобы хорошо его спрятать.
Если бы не навигационная система, я бы не сообразил, что мы уже рядом с заливом Цезаря. Перед нами длинная зеленая полоса земли, обнимающая океан. Разумеется, мне известно, что, когда мы подплывем поближе, покажется канал, сначала он мелькнет узкой лентой между деревьев, а потом будет расширяться и расширяться, пока мы не увидим зеленый водный простор – шириной в сотни ярдов, разделяющий два поросших деревьями острова.
Как только катер подплывает к первой метке канала, Клаудиа делает мне знак принять управление. Сама она бежит вниз, в каюту, возвращается с телефоном и быстро набирает какой-то номер. Слушает, нахмурившись, потом снова нажимает на кнопки. На сей раз она улыбается, поднимает вверх большой палец. Клаудиа делает пометки в своем блокноте, задает вопросы, выслушивает ответы.
Закончив, дочь Гомеса подходит к нам:
– Есть описание человека, которого они встретили в аэропорту.
– И? – спрашивает Хлоя.
– Это некий пожилой субъект. – Клаудиа заглядывает в блокнот. – Он прилетел рейсом № 763 в 11.45 из Кингстона, один, с небольшим саквояжем.
Мой человек описывает его так: высокий, шестьдесят с лишним, светлокожий, но, возможно, цветной, в дорогом черном шелковом костюме.
– Вирджил Клейпул,- говорит Хлоя.- Мы бы ли у него в офисе накануне. Не думаю, что с ним будут проблемы.
Я киваю и спрашиваю Клаудию:
– Что еще?
– Они вернулись в отель и сняли для него номер. Потом поехали в офис. Они уехали все вместе,
совсем недавно. Как раз сейчас они все – Питер, Рита, Йен и Клейпул – обедают у Детардо.
– Это один ресторанчик, – поясняю я Хлое. – Я там довольно часто бывал.
Щурясь от солнца, теперь уже стоящего так низко, что на запад больно смотреть, я прохожу последний поворот, проплывая мимо рифа Адама, маленького островка с полудюжиной деревянных домишек, и вхожу в Бискайский залив. Клаудию я прошу снова связаться со своим наблюдателем:
– Скажите, чтобы перезвонил вам, когда они выйдут из ресторана. Даже если Питер захочет сразу после обеда отправиться на Кайя де ла Сангре, мы все равно успеем побывать на острове до его появления.
Катер на полной скорости мчится по глади бухты. Хлоя указывает на три дымящие трубы и большой холм, почти гору, которая видна к северу от труб.
– Что это такое?
Эти постройки служат неплохими опознавательными знаками. Но для меня это всегда еще и напоминание о том, как люди уродуют природу.
– Трубы – от атомной электростанции, – поясняю я. – Это турецкий объект. А холм называют Убойной горой. Там есть городок.
– Они здесь не смотрятся, – хмурится Хлоя.
Я киваю и говорю:
– Зато посмотри на все остальное.
Перед нами, как на ладони, вся бухта, такая спокойная, что след, тянущийся за нами, кажется, сохранится навсегда. Слева от нас солнце уже садится, его последние лучи сверкают на водной ряби, море и облака подкрашены багровым, материк темнеет. Справа от нас тянется цепочка тихих, поросших деревьями островков – Песчаный риф, риф Эллиот и Бока-Чита. От сгущающихся сумерек растительность на них кажется еще зеленее и свежее. Только ворчание наших моторов нарушает тишину уходящего дня. Хлоя прижимается ко мне:
– Как красиво!
Когда мы добираемся до Кайя де ла Сангре, уже совсем темно. На западе светят огни Майами и Корал-Гейблз. На севере – Бискайского рифа и Майами-Бич. Но мой остров не освещен – темная глыба на черной глади воды.
– Кажется, я еще не забыл дорогу сюда, – улыбаюсь я.
– Вы наверняка помните ее лучше, чем тот Питер, – говорит Клаудиа. – Он ухитрился потопить вашу лодку. Я даже не -знала, смеяться или плакать, когда увидела, что он с ней сделал.
– За это он тоже заплатит, – цежу я сквозь зубы и сворачиваю в канал, ведущий к моему острову. Чуть замедлив ход, прохожу повороты по памяти и наконец вплываю в маленькую бухту.
Нас встречают всего лишь несколько собак.
– А где остальные? – спрашиваю я.
Клаудиа пожимает плечами:
– Они все были здесь, пока не приехал Питер.
– Дерек съел их, как ты думаешь? – мысленно спрашиваю я у Хлои.
– Он ленивый, – отвечает она. – Родителям все время приходилось напоминать ему, чтобы он не трогал слуг. Он всегда так рассуждал: зачем охотиться, если у нас и так есть свежее мясо под рукой?
