— Ваше величество, — сказал я, — вы можете на меня рассчитывать… в некоторой мере. Чудес не обещаю, но я объявил тут по возможности, что мы с вами в некотором союзе.
Он чуть наклонил голову, не сводя с меня взгляда.
— Спасибо… Что я должен взамен?
— Всего лишь продолжать, — сказал я, — свою мирную политику. По возможности, конечно.
— И все?
— Это и в моих интересах, — пояснил я.
Буря ревет и бросается на стены дворца, как мне кажется, все с той же яростью. Изо всех щелей свист, переходящий в рев, я чувствовал, что вот-вот и сам взвою, нужно ехать срочно, но нам всем троим надо видеть, куда скачем, здесь пропасти никто не оградил заборчиками и не повесил предостерегающие таблички.
За окнами глухая ночь, Елизавета вошла в спальню в пышном платье, как мне показалось, но когда потянула за шелковые шнурки на груди и оно соскользнуло на пол, я понял, что это просто роскошно расшитый халат, одетый на голое тело, вот такой я спец в женской одежде, не отличаю халата от королевского наряда.
Она грациозно переступила через эту груду золотого шитья на полу, подняла руки к прическе, это и чтобы сиськи выглядели выше и задорнее, долго возилась со шпильками, с милой и спокойной улыбкой наблюдая за моим лицом.
— Закончили с делами, принц?
Я покачал головой.
— Какие могут быть дела у застигнутого бурей на полдороге?
Она улыбнулась.
— Тем жарче камин, тем слаще вино, тем податливее женщины…
Она сложила ладони над головой, в комнате закружился ветер, превращаясь в смерч, сперва едва заметный и медленный, затем пламя свечей заколебалось, на пятом или шестом круге свечи погасли полностью, спальня погрузилась в приятную полутьму, освещаемая только с одной стороны багровым пламенем из камина.
— Здорово, — сказал я. — Надо научиться.
Она улыбнулась чуть шире.
— Вы удивительный человек, принц. Владеете заклятиями, которые могут сдвигать горы, и не в состоянии загасить свечу?
— У всех разные запросы, — ответил я. — У нас в детстве говорили: воровать — так миллион, а в постель… так королеву!
Она расхохоталась.
— Тогда ваша программа выполнена с блеском. У вас в постели покорная всем вашим желаниям и прихотям королева. Или это еще не все? Какие-то особые запросы?
— Увы, — сказал я, — потребности тоже растут. Есть у меня амулетик… С его помощью можно находить клады или хотя бы потерянные золотые монеты, если те неглубоко. Как я был горд!
Она сказала понимающе:
— А сейчас, когда стекаются миллионы из покоренных королевств, вы уже и забыли о том, чему так радовались?.. А королева в постели, оказывается, всего лишь женщина? Почти неотличимая от прачки? Особенно в темноте…
— Не совсем так, — ответил я. — Самолюбие играет все равно главную роль. Сколько ни тверди, что в постели королева и кухарка абсолютно одинаковы, но в нашей мужской натуре — побеждать и наклонять… Победа над кухаркой разве победа? А вот королева в постели… себя уважать начинаешь. Мы всегда соревнуемся! Кто залезет на самое высокое дерево, кто оседлает самого норовистого коня, кто лучше владеет мечом; кто станет вожаком отряда, кто завоюет чужие земли… Королеву в постель — это вершина! Бесс, ты самый главный приз.
В спальне тепло, камин полыхает вовсю, накалилась даже стена, горячий воздух докатывается тугими волнами, Елизавета легла рядом обнаженная, даже одеялом не прикрылась, что и понятно: фигура в полном женском расцвете…
Я вытянулся навзничь во весь рост, она деловито принялась чесать мои семенники, они всегда почему-то чешутся, я некоторое время наслаждался, потом пришла в голову мысль, что это хоть и прекрасно, но в некоторой степени не совсем честно, повернул голову и посмотрел в ее ясное лицо со спокойными глазами мадонны.
Она чуть улыбнулась, полные губы красиво раздвинулись вверх-вниз и в стороны, обнажая два ряда ровных мелких зубов.
— Ричард?
Я проговорил с неловкостью:
— Елизавета… э-э… Бесс, все-таки мне как-то не по себе. Король Вольфганг кажется мне весьма достойным человеком. А мне обманывать достойного куда труднее, чем недостойного.
Она подняла на меня ясный взгляд чистых правдивых глаз.
— Ваше высочество?..
— Ричард, — напомнил я.
Она усмехнулась.
— Да когда такой тон, то уже ваше высочество, а не Ричард… Ну, хорошо, Ричард. Что не так?
— Я чувствую себя лжецом и вором, — объяснил я.
Она грустно улыбнулась.
— Страдает ваша мужская самооценка, без которой рыцарям и жизнь не мила?.. Успокойтесь, обмана нет. Он понимает, в чью постель я пошла.
— Ты ему сказала?
Она покачала головой.
— Нет, конечно. Некоторые наши поступки лучше не называть вслух. Когда они названы, нужно принимать какие-то меры, а так можно делать вид, что их и не было.
Я спросил в лоб:
— Тогда зачем?..
Она снова посмотрела мне в глаза прямо и честно.
— Вам правду или… как?
— Правду, — ответил я бездумно, но тут же сказал: — Хотя сама смотри. Иногда лучше бывает это «или как». Больше места для маневра.
Она проговорила, все так же не сводя с меня прямого взгляда.
— Могу правду.
— Я выдержу, — пообещал я.
— Правда в том, — сказала она медленно, — что… мы вас боимся, Ричард. Очень боимся.
Я сцепил зубы, нахлынуло чувство стыда, вот уж вляпался, да еще с каким удовольствием, и не говори, что не понял, не почувствовал раньше. Просто мужское самолюбие твердило, что это же как круто, когда король здесь во дворце, а его жена в моей постели, но вообще-то я вовсе не ловкий донжуан, прельстивший даму своей красотой, умом и прочими доблестями, а грубый завоеватель, которому если не дать, возьмет силой.
— А что изменится после этой постели? — проговорил я, глядя в сторону.
— Вы убедитесь, принц, — ответила она тихо, — что мы осознаем вашу грозную мощь. И… покорны ей.
— Ну…
— Вы сокрушили армию Мунтвига, — продолжала она, — наводившую ужас своими размерами. Вы можете одним махом захватить здешние королевства, обессиленные после ухода Мунтвига, который увел все наши войска…
Я пробормотал:
— Значит, вы двое таким образом показали мне, что полностью покорны моей воле?
— Да, — ответила она просто. — Неофициально. Без всяких манифестов, что могли бы потешить ваше самолюбие, но вызвать в народе недовольство, а то и волнения… А как такое приняли бы самолюбивые лорды, объяснять не надо.
Я вздохнул тяжело.
— Мудро. В самом деле мудро. Я поздравляю вас, Елизавета. Вас обоих. Теперь у меня останется некоторое чувство вины, что заставит относиться к вашему королевству не только дружески, но и защищать его, если понадобится.
