Полулюди-полупернатые. Какие-то гибриды.
Приказываю себе не срываться на последовательность пи. Нельзя. Я должен быть здесь.
Аза стоит среди непонятных людей – «Что-то есть над облаками, чего человек ещё не понимает», – а из города наверху на её корабль падают верёвки. Она в самом центре.
Аза, Аза, Аза!..
Выбегаю из своего укрытия на открытое место, потому что если она меня увидит, то не сможет…
Сможет. Аза продолжает петь, и земля вокруг меня трескается. Мир разваливается на куски.
Своего рода землетрясение, природная катастрофа – но каким-то образом она связана с пением Азы. Буквально чувствую, как её ноты вонзаются в лёд.
Из камня вырывается вода, хотя по идее не должна, из земли к кораблю поднимается крюк. Становится холоднее, даже не знаю на сколько градусов. Какая ирония – замёрзнуть насмерть после того, как едва не сгорел.
Зову Азу. Она не отвечает. Кричу громче, но небо полно кораблей, и начинается какая-то безумная битва.
Пушечные ядра, стрелы.
Я то вижу, то не вижу.
Раз. Синее небо.
Раз. Битва на корабле.
Раз. Облака.
Раз. Облачный город.
Раз. Небесные акулы и киты.
Машу руками.
– АЗА! – кричу.
Вода поднимается до лодыжек. Смотрю на Азу, снова зову её. Она замирает, смотрит на меня, но всё равно поёт.
Я ничего не знаю. Ничего не могу сказать.
Только то, что Аза жива и она здесь. Возможно, мне недолго осталось, но ничего, пока – см. пункт первый.
– АЗА!
Я плачу, слёзы замерзают. Не знаю, какого чёрта здесь делаю, ведь она наверху, я внизу, и у меня нет никакой поддержки.
– 3.141592653589793238462643383279502884197169399375105820974944592307816406286 – кричу я словно заклинание, словно числа пи хватит, чтобы она спустилась вниз.
Тараторю цифры, основные цифры, отчаянно машу руками – и вдруг она останавливается.
Аза меня видит. Я это чувствую. Остров содрогается. И что-то пролетает в небе над ней.
НЕТ!
Я закрываю рот руками, и Милект кричит в моём лёгком.
Это Джейсон! Это ДЖЕЙСОН.
Живой, живой, живой!
Каждая нота, что я пою, поднимает океан. С каждой секундой я меняю климат на пару сотен лет. Я пытаюсь замолчать,
но
я
не
о
с
т
а
н
а
в
л
и
в
а
ю
с
ь.
НЕТ.
Море поднимается
и песня
льётся из меня
ПОЧЕМУ Я НЕ МОГУ ОСТАНОВИТЬСЯ?!
Смотрю на Дэя, но от него пощады ждать не приходится. Они с Зэл заставляют меня растворить мир. Я не стану его затапливать. Не могу снова потерять Джейсона.
Однако пою всё так же яростно.
Смотрю вниз на Джейсона. Я сейчас его утоплю. Я сейчас утоплю всех. Дэй усиливает мой голос, Зэл орёт на меня, Милект в груди, и вдруг всё…
Останавливается.
Откуда-то сверху доносится крик. Только одно существо способно его издать. Повреждённая опера, сладость настолько высокая и яркая, что больно. Дисгармония и ярость, одиночество и любовь, соединённые в звуке.
КАРУ.
Он падает сверху – чёрные перья и красные крылья. Зависает надо мной. Вокруг битва, корабли и самолёты, и стрелы, и я…
«ПОЙ! – кричит Кару. – ПОЙ СЕЙЧАС».
Я делаю большой глоток из бутылки и хватаюсь за грудину.
«Ты не посмеешь! – верещит Милект. – Она моя!»
«Она никогда не была твоей!» – кричит ему Кару.
Я открываю дверцу в груди, лёгкое обжигает холод, а внутри сидит ярко-жёлтый шип и орёт на меня.
«Это моё гнездо!» – свистит Милект и пытается снова заставить меня петь, но не может, потому что теперь я вижу Кару.
Верного Кару. Свободного Кару.
«Она выбрала, – поёт он. – Я выбрал».
Кару, сердцептица, выбрал меня.
Он поднимается из тени корабля, где прятался, вопреки своей натуре.
Я хватаю Милекта, крохотное золотое тельце.
«Предательница!» – верещит он, пытается уцепиться, но я выдираю его из лёгкого, вытаскиваю и закрываю дверцу.
Жёлтая птица смотрит на меня блестящими как гагат глазами.
«ПРЕДАТЕЛЬНИЦА!»
Но я никого не предавала.
Швыряю его в воздух, и Милект зависает, вне себя от удивления и ярости.
Кару всегда был здесь. Я слышала обрывки его песни. Он пришёл петь со мной.
Он остался ради меня.
«Она утопит землю! – кричит Кару. – Перебьёт всех. Уничтожит мир. Затопит поля и деревья».
И клюёт меня в руку, в кольцо на пальце. Зэл пытается схватить Кару, но он уворачивается, вопит на неё, а вокруг нас кричат и умирают магонийцы и ростре. Сверху спускаются Дыхание.
Свилкен вылетает из груди Дэя и кидается на Кару. Зэл целится в него же из лука, хочет застрелить.
Смотрю на Джейсона, на его крохотную фигурку на фоне льда. Слышу его вопли, его голос, и знаю, что именно он кричит. Знаю число. Оно бесконечно.
Как {(( ))}. Она тоже бесконечна.
Я знаю себя.
И знаю, что надо делать.
Снова открываю дверцу в груди и кладу внутрь кольцо Кару.
Милект издаёт жуткий вопль, содрогается и падает на палубу у моих ног.
Я сливаюсь с Кару.
Сердцептица.
Я пою.
Порознь, но вместе. По доброй воле, его и моей. Мы выбрали друг друга.
Земля трясётся, все меняется. Кару смотрит на меня, а я на него.
Вместе мы сильнее всего на свете. Яростнее кого угодно. Он – земля и Магония разом, и я тоже.
Кару взмывает в воздух, большие жёлтые глаза сияют, крылья распахнуты. Он поднимается и зависает в ветре надо мной. Открывает клюв, кричит, и небо вокруг нас сдвигается. Я присоединяюсь к песне, и наши голоса сплетаются воедино.
Всё небо отвечает. С Милектом и даже Дэем такого не было. Мы с Кару едины. Его голос вылетает из моего горла, а мой из его.
Мы поём волны уверенности. Звёзды сияют на небе и арками ниспадают с обеих сторон. Мой голос становится сильнее, голос Кару тоже. Пронзительный сонар, он всё звучит, и звучит, и звучит.
Мир на грани затопления. Я сделала это ради Зэл. Я исправлю это ради себя.
Вода подступает к хранилищу, и Кару поёт моим голосом, меняя всё обратно, помогая мне обрести себя, чтобы я сумела исполнить свою песню.
Мы распеваем потоп. Превращаем воду обратно в камень.
– Вверх! Поднимайте корабль! – командует Зэл нашим ростре, но они её не слушают.
Вижу Джик, её ярко-синие перья и получеловеческое лицо. Она сидит высоко, где может совмещать обе формы. Джик подчирикивает нам, и цепи спадают с её лодыжек. Это её собственная песня, и она разрушает некое заклятье, лежащее на команде, уничтожающее что-то.
