Вынужденное безделие только усугубляло ее состояние, гнетущие мысли, захватившие власть над разумом, доводили до отчаяния. Хоть на стенку лезь от тоски и страшного неведения. Все вокруг чем-то заняты, и, естественно, никому нет дела до душевных метаний телларионской ведьмы. Мастер Грайлин, как обычно, выискивает некие сведения в древних и не очень томах и свитках, да и не стал бы старый колдун нянчиться с бывшей герцогиней. Мастер Коган и вовсе загружен заботами с головой. Кристалина носится огненным вихрем, разве только изнутри не светится. Ну хоть она счастлива, так что не след переваливать на авалларку свои беды. Трея и Искры рядом нет, хотя именно они бы, конечно же, выслушали ее, да не просто выслушали, а поверили и помогли словом и делом. Вот только они далеко.
Выйдя на улицу, Марина едва ли не столкнулась с Илем. Оба испытали неловкость, не зная, что им следует сказать, как себя вести, избегая смотреть друг другу в глаза, боясь в них увидеть понимание. В итоге ограничились общими, ничего не значащими фразами, неумело скрывая смущение и оттого выказывая его еще явственнее, и разошлись, пряча горечь и, одновременно, облегчение, как совершенно чужие люди.
'Что же я натворила, - сокрушенно думала Марина, бредя в произвольно выбранном направлении по извилистым улочкам Синара. - Благодаря моей глупости между нами навсегда останется барьер. Лишилась симпатии и уважения такого хорошего человека… - Вчера вечером ее толкнули в объятия ведьмака предательский, нежданный удар, отравивший горечью обиды, и звенящее, ледяное одиночество. Марина споткнулась и замерла, растерянно, зябко обхватив себя за плечи. Прохожие огибали застывшую посреди мостовой девушку, заинтересованно поглядывали на нее, чтобы, пройдя пару десятков шагов, навеки выбросить из памяти, как старую, ненужную ветошь. - А что бы было, если б Иль не стал отговаривать меня от необдуманного поступка, подчинился сиюминутной прихоти взбалмошной девчонки? Оказался бы не настолько порядочным и честным, не увёл за руку из той таверны? Всё-таки везет мне, несчастной идиотке, на хороших людей, пусть я этого и не заслуживаю…'
Северо-западная окраина Синара, на которую, незаметно для самой себя, вышла Марина, похоже, была когда-то самостоятельной деревенькой, поглощенной стремительно расширяющимся городом. Сельского типа домишки, по большей части одноэтажные, обилие кудахтающей, хрюкающей и блеющей живности. За край горизонта уходило обширное поле. Огороды, плетни, покосившиеся заборчики, нагретые не по-весеннему щедрым солнышком… Непривычная к подобным пасторальным пейзажам Марина даже принялась заинтересованно оглядываться, понемногу отвлекаясь от своих раздумий. Рассеянное внимание сыграло со своей обладательницей недобрую шутку. Отчаянные крики долетали издалека, словно из испортившегося приемника. Вопли ужаса и боли взвились до таких истерических нот, что, казалось, не могли принадлежать людям, пребывающим в ладу со своим рассудком. Девушка растерянно подняла голову. Огромный лобастый пес с доброго теленка ростом тоненько и жалобно заскулил, как новорожденный щенок, и, трусливо спрятав куцый хвост между задних лап, на брюхе заполз в конуру. По деревне метались обезумевшие жители, бестолково тыкаясь в двери домов, залезая на крыши. Матери подхватывали орущих ребятишек, причитали старухи, бледные мужчины хватались за оружие и тут же, отчаянно матерясь, опускали руки. Не в силах понять, что происходит, Марина так и стояла на том же месте, при всём желании будучи не в силах пошевелить хоть пальцем, не то, чтобы куда-нибудь бежать, искать укрытие. А потом из-за угла соседнего дома показалась угольно-черная тварь размером с очень крупного волка, короткая шерсть слиплась клочками, с нее капала вязкая зеленоватая жижа. Легкий порыв ветра донес запах протухшей воды и болотной гнили. Длинная конусовидная морда, крепкие лапы, обтекаемая форма поджарого тела. Нечисть звучно принюхалась и присела на хвост, готовясь к прыжку. Неживую тишину прорезал, как нож бумагу, чей-то пронзительный высокий вопль, и это сыграло роль сигнального выстрела на состязаниях. Мир на секунду застыл, затем события закрутились в бешенном водовороте. Тварь оскалилась, показывая длинные желтые клыки. Сильный гибкий хвост хлестнул по бокам, и нечисть понеслась к застывшим каменными статуями людям мощными скачками. Бугры мышц перекатывались под шкурой, из пасти вывалился темный язык. Кровь прилила к ногам, кровь зашумела в голове, выбрасывая адреналин. Девушка резко развернулась и побежала. Кругом царила паника, люди наталкивались друг на друга, теряли равновесие, падали, отползали на четвереньках, напрочь забыв о нормальном способе передвижения, забивались в какие-то показавшиеся надежными укрытия. Откуда-то возникли еще четыре таких же монстра. Девушке почудился чей-то крик: 'В сторону! Живо!' Марина стремительно свернула в узкий закуток между двумя домами и успела увидеть, как целившаяся в нее тварь, распластавшись в воздухе в затяжном прыжке, приземлилась на дико верещащую толстушку. Мощные челюсти сомкнулись на горле несчастной, визг оборвался коротким хлюпом, стену дома окропило красной жидкостью. Раздалось громкое чавканье, Марина пошатнулась, поспешно отводя взгляд от картины страшного пиршества. 'Бежать, бежать!' - надрывался древний инстинкт самосохранения. Переборов внезапный приступ тошноты, Марина покинула закоулок. Что-то подсказывало, - в толпе у нее будет больше шансов для выживания.
Несладко оказалось почувствовать себя загоняемой беспомощной жертвой, одной из тупого, бестолково мечущегося стада. Черных тварей и трупов становилось всё больше, а живых людей всё меньше. Несколько жутких минут растянулись в обезумевшем сознании в вечность животного страха, страха за свою жизнь. Марина неловко поскользнулась на луже, вытекшей из-под распростёртого тела, и, коротко вскрикнув, упала прямо на растерзанного мертвеца. Сверху навалилось нечто тяжелое и орущее нечеловеческим голосом. Истерический вопли сменились бульканьем, затем Марина услышала прямо над собой довольное, сытое рычание, тошнотворный звук, с которым острые зубы вырывают куски еще горячей плоти. Девушку залили потоки тёплой крови мертвецов, успешно замаскировавшей запах ее собственной, живой крови. Осознание ужаса происходящего: мертвый щит, прикрывший ее от обедающего монстра, стоны и хрипы встретивших свою погибель людей - всё это вместе доконало неспособную похвастаться особой храбростью иномирянку. Безвременье глубокого обморока, сделавшего ее как бы неживой для остро ощущающей мысли и эмоции разумных существ келнорской нечисти уберегло Марину от страшной смерти.
