На мой вопрос, на кой черт она тогда так старалась, женщина ответила:
— Зачем уродовать такое милое личико подобным увечьем? Лучше пусть будет немая с языком, чем немая без него.
На этом мои вопросы закончились.
Мы решили выйти на закате. Понимаю, идти в потемках — глупая затея, но именно ночью на дорогах меньше всего путников и с недавних пор патрулей.
Я тащился спереди. Мои глаза, светящиеся во тьме, позволяли мне указывать путь. Ведьма шла чуть поодаль. Я спиной ощущал ее пристальный кошачий взгляд. Хотелось повернуться и снести ей мечом голову (тот, впрочем, так этого и требовал). Насчет кошачьего так и оказалось: ее глаза во тьме изменились, зрачки расширились точь-в-точь как у кошки. Весьма… неприятное зрелище.
А я то и дело поглядывал на девочку. Кажется, она действительно успокоилась. Даже иногда тихо смеялась, когда ведьма с улыбкой что-то шептала ей на ухо.
Я заметил, что довольно ухмыляюсь. И что только на меня нашло?
Не важно. Это наваждение рассеялось, как только нам преградили путь стражники. Трое, разодетых в разноцветные кожаные доспехи как чертовы павлины.
— Стоять! — он крикнул так громко, что птицы на деревьях испуганно заохали. Девочка вскрикнула и спряталась за подолом платья ведьмы. Это меня разозлило.
— Именем императора Ундбара я требую предъявить документы!
А вот это уже что-то новое.
— Отвернитесь.
Мне повезло: ведьма поняла меня сразу же. Она повернула девчонку спиной ко мне, и я с довольной миной вытянул Кейнекен из ножен.
— Гляди-ка! Он хочет откупиться от нас сломанны…
Следующие его слова утонули в булькающей в горле крови. Прежде чем другие двое успели закричать, я широко взмахнул мечом и рассек надвое обоих. Шучу. Во втором Кейнекен проделал дыру от бока до ключицы и застрял где-то около плеча.
— Святая Райна! А теперь убери эти трупы! Нет-нет, стой, не надо поворачиваться, там нет ничего интересного, — обратилась она уже к девочке. — Лучше смотри, что у меня для тебя есть, — она покопалась в своей новой наплечной сумке и вытащила сорванный недавно борец, источавший — для меня — отвратительный запах на всю округу. — Держи. Он поможет, если на тебя нападут всякие… Волки. Смотри, какой красивый, правда?
Я фыркнул. Угу, как же. Чихну, и делу конец.
Когда с трупами было покончено, и они отправились отдыхать в тени колючих кустов терновника, я закрепил Кейнекен на поясе, и мы пошли дальше.
— Зачем было их вообще… — она осеклась. — Зачем от них надо было именно так избавляться? Я бы решила все за пару минут.
— Береги силы, они могут нам понадобиться.
Женщина понимающе кивнула.
— Ты ведь не из-за моих сил так печешься? — спросила ведьма чуть позже.
— Ага.
К сожалению, за всю ночь мы ушли не так далеко. Почему? Да все по тому же.
— Давай остановимся, ей тяжело.
Я оглянулся. Обе мои спутницы устало смотрели на меня, причем одна чуть поменьше буравила меня взглядом ничуть не хуже той, что постарше. Кажется, магия и вправду кое-что да исправила.
— Что, наша маленькая принцесска снова устала? — я склонился над ней. — В пятый раз за час?
Девочка кивнула.
Вздохнув, я обернулся.
— Сколько еще до границы топать?
— Час-два.
— Прекрасно. Надеюсь, стражи там нет?
Ведьма качнула головой.
— Насколько я помню, именно здесь ее нет. Волчье королевство намного южнее, и эта часть Северной Голиции уже давно во власти маркграфа Ундбара. Однако нам могут попасться патрули.
— Не беда, разберемся, — мы переглянулись. — Ну, ты разберешься.
Я перевел взгляд на девчонку и попытался улыбнуться как можно приветливее. И как всегда получилось криво, потому как она сначала вздрогнула и только потом улыбнулась в ответ.
— Хочешь прокатиться на спине?
Мычание, стеснительный кивок.
— Отлично, тогда залезай.
Я повернулся к ней спиной и позволил обхватить тощими ручонками, в которых по-прежнему был сжат чертов борец, шею. Убедившись, что она ненароком не свалится, я поднялся с колен и зашагал дальше, придерживая ее за ноги.
— Кхм, — раздался позади смущенный кашель.
— Чего еще?
Ведьма подняла подол и показала свои туфли. На них виднелись капли крови.
— Не подошли, — объяснила она. — А подъем высокий.
Выругавшись, я снова поглядел на холм, через который вела узенькая дорожка. Подумал. Потом сокрушенно протянул ей руку, и вот таким вот образом мы пошли дальше.
— Счастливая семейка, мать ее за ногу… — недовольно проворчал я. — А я даже имен ваших не знаю. Нет, они мне нахрен не сдались, но когда-то все равно придется спросить.
— Я Челла, — с улыбкой ответила ведьма.
— Ясно. А тебя как зовут, мое маленькое чудовище?
— М-м-м…
— Ну да, так и знал.
— Это я виновата. Мне пришлось заменить очень много воспоминаний. Теперь у нее нет даже имени, — женщина положила свою руку ей на плечо. — Как будем тебя звать, а?
Та пожала плечами.
— Как тебе Эмма? Нравится? Вот и отлично, будем звать тебя Эммой, как мою покойную мамашу. Которую я укокошил! — я рассмеялся, но словив на себе обеспокоенные взгляды, заткнулся и прочистил горло. Вот в чем минус подобной компании — никакого юмора!
— А какое твое имя?
— Адам, — ответил я после недолгой паузы. — Да, просто Адам.
Прикинув наш путь, я сказал:
— Деревни и города будем обходить.
— Но…
— Никаких гостиниц! Мне и своих блох хватает, да и нам лучше уйти подальше от заинтересованных взглядов. Сделаем небольшой крюк и пойдем в Дэн, так будет лучше.
— Дэн? У тебя там кто-то есть?
Я помрачнел.
— Нет. Просто кое-кого хочу навестить.
— Кого-то важного?
Тяжкий вздох.
— Кого-то мертвого.
— Чего ты хочешь?
— Гребаной свободы!
— Зачем она тебе? Неужели раньше твоя жизнь имела хоть какой-то смысл? Что будет, если эта твоя свобода к тебе вернется? Не знаешь? Я скажу, что: все будет так, как раньше. Ты не будешь жить в полную меру, ты будешь пресмыкаться, вечно ползая под сапогом куда более сильных мира сего.
— Пошла в задницу!
— Вот как ты заговорил? И это есть твоя благодарность?
— Благодарность? Совсем тупая что ли? Какая, мать ее, благодарность?
— За жизнь, которую я тебе подарила. За семью, которую ты обрел на долгих шесть лет. За месть, которую я тебе предлагаю сейчас!
— Если я захочу, я отомщу сам. Без вмешательств каких-то потусторонних подстилок, любящих играть в чертовы шахматы. Ну давай, ударь меня еще раз своей долбаной магией, чего ты стоишь? Думаешь, это что-то изменит? А нихрена!
