— Мне из тебя что, клещами все выпытывать? Зачем я королю?
— Может, он вас знает.
— Дьявол, нет! Я здесь в первый раз, клянусь всеми проклятыми богами Скадина!
— Чего?
— Не важно. Так ответь мне: на кой черт?!
— Без понятия, миледи. Мне дали указ, вот я и задержал ту особу, что первой попадется мне в этом лесу. На этом все мои познания в планах моего короля заканчивается. Авось он вас королевой сделать хочет, откуда я знаю?
Селеста с ужасом сглотнула. Кое-кто как-то хотел сделать ее своей «королевой», и закончилось это не очень-то хорошо: разрушенный город и больше сотни мертвых жителей.
— Бред! Ты что, в сказку попал? Какой блин королевой?
— Говорю же, что не знаю, моя госпожа. Так, предположил… — рыцарь поправил притороченный к седлу двуручный меч. — Детей-то у него пруд пруди, а королевы нет. Я ведь тоже не дурак, он как мне про «особу в лесу» рассказал, я сразу неладное заприметил. В конце-то концов, елки-палки, что это за приказ такой?
Он еще долго болтал. С его-то характером женщина с трудом могла представить его на месте первого рыцаря Волчьего — да любого! — королевства. Да и что это за королевство такое? Йен ничего про это не рассказывал…
Столько вопросов! Она хотела задать их Грейсону.
— Будь добр, заткнись и ехай. На месте разберемся.
— Да ладно вам, миледи. До дворца короля еще два дня, да и больше шести часов в седле сидеть толку нет: если не натрем себе задницы, то устанем прилично, а это не есть хорошо! Рано или поздно вам наскучит молчать, и мы еще поговорим, вот увидите. Короче, — он развернулся к ней боком и ухмыльнулся, — впереди у нас день… и ночь.
Тяжкий вздох.
— И куда тебя только послать, чтобы ты наконец заткнулся?!
— Исключительно на Ледяные Пустоши.
— Куда-куда?
Они вдруг остановились. Грейсон снова повернулся к ней, только на этот раз с напущенным беспокойством на лице. Он стянул с правой руки кольчужную перчатку и осторожно прикоснулся тыльной стороной ладони к ее лбу.
— Странно, — пробормотал он. — Лихорадки нет, а ерунду городит. Ты что, сударыня, только из чащи выбралась, а? Или ты нимфа какая? Русалка там, водяница или еще какая-нибудь хероборь из диких? Тогда не удивительно, что король за тобой послал, чудище лесное: у него на таких нюх.
— Чего?
— Угу. И еще ничего не знает. Просто спящая красавица, во имя Холхоста!
Они посмотрели друг на друга, напряжение нарастало. Старая Бетра под ними терпеливо топталась на месте, разгоняя хвостом надоедливую мошкару, и солнце неумолимо пекло, из-за чего пот струился по телу ручьями.
Грейсону приходилось еще тяжелее. От жара и тяжести доспехов его лицо покрылось красными пятнами и стало каким-то пунцовым, как будто он недавно выдул за раз целую кружку пива.
Селеста разглядывала его лицо, смуглое и слегка угловатое, но по-своему красивое, а главное мужественное. Густые черные брови, беспорядочная копна темных вьющихся волос, из-под которых на нее глядели озорные серые глаза, и тщательно выстриженная короткая бородка — все это влекло ее. Она могла сопротивляться. А надо?
Их губы сомкнулись в нерешительном поцелуе.
Она обвила руками его шею. Амнел на миг коснулся оголенной шеи рыцаря, и по перстню пробежала едва заметная искра.
— Ай! Экие странные вы вещи носите, миледи.
Грейсон на секунду отстранился. Он перекинул ноги через седло и оказался с ней лицом к лицу. Руки опустились на голень, пальцы приподняли подол платья и медленно стали подниматься выше, ощупывая каждый сантиметр ее тела, от возбуждения покрытого гусиной кожей.
Она тряхнула цепью.
— Может, хоть сейчас снимешь эту штуковину?
— Зачем? Мне все нравится.
Мужчина расстегнул ремни, скрепляющие латы, и скинул их на землю, оставаясь в тонкой кольчужной рубашке и кожаном жилете. Он спрыгнул с лошади, взял ее за талию и закинул на плечо, уверенным шагом направляясь в лес.
— Ты куда?
— Не будем же мы это делать на дороге, верно? — усмехнулся рыцарь. — Мало ли, увидит кто, а я стеснительный. Тем более я без понятия, зачем ты понадобилась королю, охота, знаешь ли, подстраховаться. Не бойся, не съем. Ну, может быть, чуть-чуть…
* * *
БАМ!
— Серьезно? — пленник резко прервал свой крик и гаденько ухмыльнулся. — У тебя в запасе целая вечность и мир, в котором ты можешь лепить любые вещи как из долбаного пластилина, а ты тратишь время на это? Всерьез решила испытать на мне все оружие современности или это так, разогрев? Если последнее, то давай уже приступим к обеду, мне стало скучно.
Он поднялся с колен, осматривая огромную дыру в груди, где должно было быть его сердце, а теперь зияла пустота. Йен и не представлял, сколько времени он уже здесь провел, но что-то ему подсказывало: не мало.
— Ты меня бесишь! — вспыхнула его мучительница. — Неужели тебе ни капли не больно?
Бывалый проводник пожал плечами и обезоруживающе улыбнулся.
— Дорогуша, неужели тебе претит идея, что я умнее тебя?
— Это невозможно!
— Поверь, все возможно в этом безумном мире! — он театрально воздел руки к небу. Хотя где здесь небо? — В который раз говорю, что тебе меня ни за что не уделать.
Конечно, он блефовал. Боль была всегда, она никуда не исчезла, однако он сумел вывернуться из паутины сковывающей его магии, и теперь игра хоть происходила не на его условиях, зато с прекрасной возможностью довести до ручки сестрицу Проводницы. Йен находился не в своем теле, он это понимал. Раз уж на то пошло, он находился и не в своем мире, поэтому он смог немного абстрагироваться от боли и сделать ее хотя бы частично иллюзорной.
— Давай свою следующую игрушку, моя дорогая, а то я уже сгораю от нетерпения.
Девушка обессиленно фыркнула. Она подобрала колени под себя и сунула руку в большой деревянный ящик, наощупь выискивая в нем нужный инструмент. Стиснув на тонкой железной ручке пальцы, она вытащила из ящика какое-то замысловатое приспособление, о котором не имела ни единого представления: столько лет вдали от мира сделали ее несколько отсталой.
— Это еще что? — она покрутила железяку перед глазами, пытаясь понять, для чего она сделана и как ей можно причинить вред человеку.
— О! — казалось, обезумевший проводник тут же подскочил к ней и хлопнул по запястью, забирая грушевидный инструмент себе.
Раньше она бы с удовольствием сломала ему челюсть или выдавила бы глаз. Наслаждалась бы его криками, мольбами о помощи и кровью, вытекающей из его «нового» тела. Сейчас же ей все это наскучило: пленник орал все реже и реже. Теперь даже сам брал на себя всю инициативу пыток, а это уже не есть хорошо.
