– Нам ничего от тебя не надо! – прикрикнул на него Евсей, в то время как Атен лишь болезненно поморщился.
Он не слушал чужака. Зачем? Пусть виновный найден, но разве от этого стало легче?
Нет. Что-нибудь изменяло? Тоже нет.
Он думал: "Судьба… Все это судьба. Обходишь трещину, попадаешь в метель, стремишься избежать одну беду, оказываешься на тропе другой. Так всегда… Шамаш говорил о будущем. О предвидении… Но то, что мы в силах предсказать и, увидев, переделать – лишь один миг, одна снежинка в череде множества. Каким бы правом, какой бы силой ни наделил нас повелитель небес, нам ли пытаться изменить порядок вещей, который мы не в силах хотя бы понять, лишь принимая на веру…" Его взгляд – траурно-печальный, задумчиво-потерянный – скользнул по начавшим собираться рядом с развалившимися на части повозками людей, привлеченных шумом и напуганных тем зрелищем, которое открылось их глазам.
Обращаясь к ним, хозяин каравана заговорил, стремясь вложить в голос все силы, твердость и решительность, которые он только смог найти в своей душе:
– Мы постараемся починить повозки. Одна, конечно, потеряна безвозвратно, но остальные… Нужно постараться.
За его слова схватились, как за цепь в метель. В них была надежда. А что ценнее ее для попавших в беду? И лишь брат смотрел на Атена с молчаливым укором, чуть наклонив голову. В его глазах читалось: "Это все самообман?" Однако и он был готов обмануться:
– Мы могли бы позвать Шамаша. Попросим священного волка отправиться к Нему…
– Нет, – резко прервал его хозяин каравана. – Боги ничего не делают просто так.
– О чем ты? -люди не хотели с ними соглашаться. Ведь помощь, избавление от всех вдруг свалившихся им на голову проблем была вот она – совсем рядом! Скажи лишь слово, попроси – и все будет улажено! – Повелитель небес всегда помогал нам, когда наши жизни были в опасности, отвергая любую плату за помощь, даже простое служение, почитание, которое мы и так должны были оказывать Ему…
– Тогда речь шла о жизни и смерти.
– А разве сейчас нет?
– Сейчас – нет! – решительно возразил хозяин каравана. – То, о чем вы готовы попросить – не спасение наших жизни, а сохранение достатка в караване! Ведь мы выживем и так. Да, нам придется на какое-то время отказаться от тех излишеств, которые мы позволяли себе все это время…
– Если бы дело было только в излишествах… – тяжело вздохнул кто-то.
– Корка хлеба и глоток воды у нас будут.
– Да, но это выживание – не жизнь. В лишениях…
– Лишения? – лицо Атена было подобно ледяной маске, которая, застыв, не выражала никаких чувств, скрывая от чужих глаз все переживания души. – Да, будет тяжело, – он решил поставить точку в этом разговоре прямо сейчас, чтобы потом не было шепота за спиной и молящих взглядов. – Мы привыкли к сытой, богатой жизни. Но мы выживем. Нам придется, – люди должны были думать так и никак иначе.
Прошло несколько мгновений, прежде чем караванщики кивнули, соглашаясь с ним.
Что же, раз им суждено пройти через это, значит, так нужно. Конечно, куда желаннее испытания, которые смертельно опасны, но быстротечны, чем лишения – пусть не губительные, но столь тягостные в своей медленно текучей бесконечности.
– Эти повозки не были пустыми, – люди заговорили о другом.
– Нам следует быть бережливыми, – кивнул Атен. Да, с этим он был согласен.
Караванщик повернулся к брату: – Позови тех, кто не занят установкой шатра.
Нужно перегрузить все…
– Разрешите нам помочь! Ну пожалуйста! – выбежали из толпы ребята-подростки – близнецы Лиса и Лины, сын Вала.-Мы сильные!
Атен лишь махнул рукой, соглашаясь. Что бы ни было в этих повозках, добро все равно придется собирать по крупицам. А, значит, сила не понадобится. Мужские руки были куда нужнее на установке шатра.
– Мы тоже поможем, – решительно двинулась вперед Лина. К ней присоединились другие женщины, бывшие по близости. Они знали, что такое бережливость, и были готовы ползать на коленках, чтобы по зернышкам собирать рассыпавшиеся мешки с зерном, не чувствуя холода снега.
И вновь Атен кивнул.
– Присмотри тут, – сказал он брату, а спустя мгновение уже смотрел туда, где мужчины начали устанавливать шатер. Все, что было можно, делалось. Все были заняты. Ни у кого не было времени на разговоры о том, что будет потом, на вопросы… А мысли – что же, от них все равно никуда не денешься.
В какое-то мгновение Атен ощутил себя бесполезным. Его участие не было нужно ни там, ни здесь. И тут его взгляд упал на горожанина. Глаза сощурились сощурились, лицо стало холодным, словно вырезанное из куска льда.
– Поговорим, – процедили скривленные губы.
Он отошел чуть в сторону, сел на один из вылетевших из повозки тюков – мягкий и легкий, по всей видимости – с дешевыми шкурками снежной крысы, сшитыми в одеяла.
Следом дозорные подвели чужака.
– Ступайте, – отослал хозяин каравана своих людей. – Помогите остальным, – он специально не сказал, кому именно, дав мужчинам возможность самим решить, где они нужнее.
Атен же остался один на один с горожанином.
– Сними это, – чужак указал на свои скованные цепями руки. – Поверь: я не убегу.
– Знаю. Ты слишком стараешься затянуть нас в город, чтобы отступить за шаг до своей цели, – хмуро глядя на него, караванщик расцепил соединительные звенья оков. Почему-то… Он сам не знал, не мог объяснить, почему, ему в этот миг было важно, чтобы руки чужака были свободны и он мог защищаться.
Вздохнув, горожанин качнул головой:
– Ты прав, караванщик: для меня очень важно, чтобы вы вступили в наш город. Но даже ради этого я не стал бы творить зло. Потому что нашему городу нужна ваша помощь, а не вражда.
– Помощь – в чем? – он как-то сразу понял, что горожанин говорит правду.
– Я не могу сказать, – вздохнув, качнул головой тот.
– Это тайна?
– Не могу – и все… Караванщик, не жди от меня объяснений. Я их сам не знаю. И не ищу. Потому что они мне не нужны.
– Объяснения нужны всем, идущим своей дорогой. Хотя бы для того, чтобы не сбиться с пути.
– Всем идущим, – повторил горожанин, не споря. – Это так. Но я не иду. Я… Я словно лечу на спине ветра – своей судьбы…
– Ты странный человек.
– Поверь, я не был таким еще совсем недавно. Просто… Я не могу объяснить, – он мотнул головой. – Так вдруг случилось.
– Как тебя зовут? – он спрашивал, не ожидая получить ответа, однако же он был дан.
– Рур.
– Ты воин?
– Нет. Ремесленник.
– Ремесленник? – бровь караванщика от удивления поползла вверх. – И как случилось, что ремесленник оказался в пустыне?
– Такова была моя судьба… Ты больше не винишь меня в случившемся?
