Сам виноват. Не поостерегся, как бы требовалось. Не заметил, что создаваемая мною иллюзия, будто бы потопаю в ночь дальше по тракту, — не удалась.
Около часа, наверное, перетирал веревку, которой были связаны руки, о не особо острый выступ на валуне. Ну, уж до чего смог дотянуться.
И все-таки мне удалось освободиться, правда, кожу на запястьях немного ободрал из-за спешки.
Руки саднило, и царапины слегка кровоточили.
Важно лишь то, что я свободен!
Теперь уже с легкостью извлек кляп, распутал узлы на ногах и вскочил.
Пылая гневом, бросился в желтяк — заглянул в бочку с водой, изучая свое отражение. Ничего — лицо вроде цело. Болит просто сильно. Удар в лоб пришелся, а это отголоски, кровоподтеки залили глаза и щеки. Смыл, кряхтя и постанывая, кровь с физиономии и рук. Обмотал ссадины чистой тряпицей. И только сейчас обнаружил, что мой кошель с монетами исчез. Так и без этого «открытия» ясно, из-за чего мужички на меня напали.
Поживились легкой добычей.
Пропажа меня не очень-то и обеспокоила, хотя это были единственные мои деньги, без которых в столице существовать будет совсем непросто.
Я был зол и раздосадован на то, что так легко попал в банальную неприятность.
Со свирепым видом бросился в погоню, не скрываясь, прыгал и летел, подобно ангелу мести. Настиг грабителей быстро, да и недалеко они успели отойти.
Плешивый будто спиной почувствовал мое приближение, оглянулся и дико заорал, схватив своего спутника за рукав:
— Он догоняет! Клык тебе в кадык! Ходу! Бегом! Бегом! Да не человек он вовсе! Спаси нас, Селена!
Я предвкушал расплату, проворачивая в голове варианты предстоящих унижений злодеев. Убивать их я, конечно, не собирался, но воздать им сполна за их бесчинство жаждал каждой клеточкой своего организма. И намеревался проделать это с особым пристрастием.
Едва проходимцы заскочили за поворот, на небе появилось несколько огненных шаров. Пылающие каменюки неистово неслись к земле и угодили именно туда, где находились убегавшие от меня подлые мужички.
Когда пыль рассеялась, я осторожно приблизился к месту природной катастрофы. Понятное дело, что от моих обидчиков не осталось и следа — часть столичного тракта начисто расколошматили небесные тела, образовав пару небольших кратеров. Остальные метеориты упали чуть поодаль от дороги.
«Похоже, здешняя богиня Селена тоже не прочь иногда пометить шельму», — злорадно подумал я.
Свое наказание злодеи получили. А я остался без денег, ну и слегка неудовлетворенным — хотелось все-таки хотя бы пару раз пнуть этих гадов напоследок.
Пренебрежительно плюнул в ближайший кратер.
Ну, вот такой я! Злопамятный. Не умею прощать тех, кто мне нагадил. И даже тех, кто уже поплатился за содеянное.
Но в свое оправдание постоянно убеждаю себя в том, что это нормальная реакция обычного человека. Я ведь первым гадости не затеваю, никого не задираю. Быть может, не всегда у меня это получается, но я стараюсь, по крайней мере.
Так что мой праведный гнев по отношению к обидчикам вполне естественен и его нельзя считать каким-то отклонением от нормы. Вроде и с психикой у меня всё в порядке. Невероятные события, происходящие со мной, конечно, накладывают свой отпечаток, но я держу себя в общепринятых рамках. До поры до времени. А уж если меня доведут, то тут уж никуда не денешься — они сами виноваты.
Наверное, и хорошо, что моим черным планам не суждено было сбыться. Руки марать не пришлось. А обошелся бы я с мужичками наверняка крайне люто.
С чувством глубочайшего презрения я обогнул дымящиеся ямы и устремился в столицу. Пешим путникам несложно миновать образовавшиеся углубления, а вот кареты и телеги вынуждены будут съехать с дороги и петлять по бездорожью в поисках ровной поверхности.
Впрочем, меня этот вопрос совсем не занимал, подумал об этом, чтобы отвлечься.
По мере приближения к столице мое волнение усиливалось. Я переживал: получится ли у меня выяснить хоть что-нибудь за короткий промежуток времени?
Осесть в Селенодоле надолго мне пока ничуть не хотелось.
Вот так. Другие рвутся в столицы, а меня калачом туда не заманишь. Только при крайней нужде я готов «наслаждаться» столичными прелестями жизни.
Однако я уже там бывал. И суровая правда в том, что идти мне, собственно, больше и некуда.
Но все эти «переживания» трогали меня лишь косвенно, на самом деле я всеми силами отпихивал от себя гнетущую мысль, которая настойчиво лезла в мои извилины — вдруг у меня вообще ничего не выйдет, и мне придется навсегда остаться в Селеноградии? И этот не очень-то приятный мне мир станет моим новым домом…
Глава 29
Что ж, вокруг меня простирается империя без императора, а впереди уже завиднелась столица без Родового Очага.
Бывшая столица.
Но новой ведь еще и нет, так что статус Селенодола — весьма мутный, в смысле расплывчатый: ни туда, ни сюда.
Сразу же направился к известному мне постоялому двору, что был на городской окраине. Конечно, уже прошло довольно много времени и наверняка я ни Фомку, ни Устина здесь не найду, но заглянуть надо, чтобы душу успокоить.
Сейчас подвод рядом с постоялым двором сгрудилось в разы больше, чем в прошлый раз, когда я тут бывал. Большинство из них уже были заполнены различным добром: мебелью, скрученными коврами, мягкими перинами и пузатыми подушками, кухонной утварью, сундуками, ящиками и просто огромными узлами с тряпьем.
Видимо, селяне тащили всё, что плохо лежало, и то, что подворачивалось им под руку, по принципу — в хозяйстве пригодится.
Вокруг телег суетились мужички: кто-то возвращался домой, затарившись до предела; кто-то, видно, приехавший недавно, завистливо разглядывал добычу счастливцев.
К своей радости, я заметил Устина!
Бросился к нему со всех ног.
Он исподлобья взглянул на меня — узнал, но радушия не проявил. Нахохлившись, мужичок натягивал широкий полог теперь уже на свой скарб. Его движения были четкими и размеренными. Чувствовался опыт. Понятно, что он приноровился к этой «охоте». Интересно, сколько Устин уже сделал ходок в столицу? Небось прилично успел обогатиться.
— Фомка где? — спросил я, пытаясь сдерживать эмоции.
— Мальчуган? Утек он, — недовольно поморщился Устин.
По его виду было ясно, что утрата юркого помощника в лице Фомки — стала для него неприятным событием.
— И куда он утек? — уточнил я без особой надежды, но чтобы расположить к себе возницу, ухватил край полога и помог его расправить.
— Этого не ведаю, — раздраженно буркнул Устин. — Где-то околачивается неподалеку. Куда ему из столицы деваться-то?
Я кивнул напоследок и молча зашагал к центру Селенодола, подумав, что там Фомка, скорее всего, и отирается. Ведь где еще многолюднее и веселее?
Мне, естественно, хотелось быстрее отыскать своих давних товарищей. Соскучился, разумеется. Но и корыстно рассчитывал на их помощь. У меня ведь не осталось ни одной монеты, а надо будет где-то заночевать. Правда, ночевка на какой-нибудь лавке в столичном парке или сквере — меня не пугает.
Ну, ночь или две — это не проблема.
Однако нужно как-то устроиться в столице, чтобы не заморачиваться подобными вопросами каждый день и все усилия направить на достижение своих целей — на поиски ответов.
И поскольку Фомка и Пахом обитают в Селенодоле давно, значит, они тут основательно обжились и будут в состоянии меня приютить, что весомо упростит мое пребывание в городе.
Дня за два обязательно кого-нибудь из них встречу. Почему-то я в этом нисколько не сомневался.
Селенодол заметно преобразился. Я шел и озирался с нескрываемым любопытством.
Приезжие «налетчики» не только чистили брошенные дома, но и, упиваясь злорадной «справедливостью», потихоньку уничтожали город — некогда бывший помпезно-вызывающим центром государства.
Не сказать, что Селенодол был целиком охвачен пожарами, но столбы дыма виднелись со всех сторон. На центральных улицах по-прежнему работали многочисленные мелкие лавки и огромные магазины. Правда, половина из них либо стояли наглухо закрытые деревянными щитами, либо «глазели» на прохожих темными дырами из расколоченных витрин и пустыми проемами выбитых дверей.
