— Защита… от кого? — Напряженный взгляд полковника вцепился в него, словно когтями. Старик все еще надеялся понять…
— Скажем так, от неких других людей, очень мне несимпатичных.
— А эльфы тут при чем?
— Они просто со мной согласились. — Толик обворожительно (по крайней мере, ему самому так казалось) улыбнулся и отсалютовал поднятым бокалом, потому что условный сигнал последовал еще полминуты назад и пора было спешить, если он не хочет огорчить дорогого шефа. — Приятно было повидаться, но вынужден вас покинуть.
Еще через полминуты он здоровался с директором «Альфы», раскланивался, улыбался и одновременно объяснял суровому начальству, куда изволил пропасть и кто его задержал.
— О, — чуть шевельнул бровями Раэл, — и полковник Белкин здесь? Надо будет тоже подойти, поприветствовать… А еще, кажется, я вижу господина Джафара… Сударыня, я обещал вас представить… Господин Смит, прошу нас извинить… Таэль-Глеанн?..
— Вы идите, я должен переговорить с господином директором о некоторых нюансах проверки в службе «Дельта»…
— В таком случае позвольте откланяться…
Красавица грациозно возложила руку на подставленный локоть, одарила директора светской улыбкой и нежным голоском проворковала:
— Глаз Дира видел тебя.
Бедняга заметно побледнел и на секунду замер, видимо быстро прокручивая в голове свои прегрешения и пытаясь понять, чем заслужил подобную честь. Но ответный поклон и заверения в несказанной радости от знакомства отработал без запинки и почти естественно.
— Так вот, касательно вашего проверяющего, — бодро затараторил Толик, делая вид, будто ничего не заметил, а если и заметил, то значения не придал. Его задачей было не утешать высокопоставленного собеседника, а позаботиться, чтобы не кинулся разносить новость по залу, едва только Раэл удалится на пару шагов. — Не знаю, с какой целью он был к нам направлен, но его деятельность почему-то носит несколько однобокий характер, что выражается…
— Не хотите же вы сказать, что столь редкостной честью я обязан какому-то ревизору? — холодно произнес Смит, от такой «редкостной чести» наплевав на дипломатические тонкости и невежливо перебив говорящего.
— Простите? — изобразил непонимание Толик. — Ах, вы об этой даме… Собственно, это пока исключительно профилактические меры. И вам совершенно нечего опасаться, если, конечно, вы не совершили ничего противозаконного. От вас требуется всего лишь постараться и впредь не подавать повода. Вот, например, вы так и не объяснили мне, почему ваш ревизор сосредоточил свои бурные поиски нарушений на одном-единственном сотруднике. Причем, по странному стечению обстоятельств, именно на том, который вот-вот выйдет на канал контрабанды магических артефактов.
— Я понятия не имею ни о какой проверке…
— Вы хотите сказать, что директор не ведает, чем занимаются его подчиненные?
— Я не могу помнить, чем занимается каждый из моих сотрудников. Давайте я все выясню и потом сообщу вам, о’кэй?
— Как скажете. — Толик светски улыбнулся и понизил голос. — А сейчас вы очень правильно поступите, если молча продолжите наслаждаться вечером, не распространяясь о новом знакомстве.
— А в чем, собственно, проблема? Я имею в виду, из-за чего вдруг такие крайности?
— Мы получили информацию, что в последнее время некоторым господам сильно жмет договор Раэла. И Темная Канцелярия, и Высший Круг обеспокоились и решили принять меры, чтобы обезопасить от искушения людей, пока непричастных к этой авантюре. Когда я могу перезвонить вам насчет внезапной и загадочной проверки?
— Я сам вам перезвоню.
— Тогда мы договорились.
Толик вежливо попрощался и, оглядевшись, направился к столикам, где любимый шеф уже представлял свою даму еще какому-то официальному лицу.
Неожиданная просьба о встрече озадачила Мафея. Не сказать, чтобы он испугался, — понятно же, что Доктор не монстр какой и не съест его, даже если будет за что. Просто странно и неуместно это прозвучало. Мэтр Максимильяно в этот раз оказался удивительно немногословен — коротко бросил: «С тобой хочет встретиться Сашин отец, выбери время», — и более ничего не объяснил. Почему, зачем, о чем речь пойдет… даже не подготовишься к разговору. Мафей, конечно, попытался выяснить хоть что-то о предстоящей встрече (уклоняться от нее он и мысли не допустил), но мэтр только нервно поморщился и ответил, что сам не знает. Попросили передать, и все.
Почти целый день принц ломал голову, но ни один из дюжины вариантов не казался ни капельки логичнее и вероятнее остальных. Единственное, что можно было утверждать с полной уверенностью, — приватные беседы с отцами девушек еще ни одному кавалеру ничего приятного не принесли.
Вечером все эти размышления разом вылетели у Мафея из головы, потому что Шеллар пришел в сознание и все посторонние проблемы сразу прекратили волновать всех занятых с ним целителей. Лишь к концу недели, когда состояние пациента окончательно перестало вызывать опасения и уже никто не сомневался, что выздоровление — лишь вопрос времени, забывчивый юноша опять вспомнил о предстоящей встрече. И подумал, что самый простой способ выяснить, что же хочет от него доктор Рельмо, — это спросить его самого.
В воскресенье, предварительно договорившись с наставником и согласовав через Толика время встречи, Мафей несколько раз глубоко вдохнул, преодолевая робость, честно попытался придать лицу выражение серьезного достоинства и отправился в пустую квартиру Виктора, где поджидал в засаде извечный ужас юных кавалеров — Суровый Отец Девицы.
В истинном своем обличье доктор Рельмо действительно отличался от мальчишки из Лабиринта только возрастом да еще частично одеждой. На первый взгляд ничего угрожающего в нем не было, но Мафей, уже немного знакомый с этой семейкой, предпочел не подходить слишком близко и внимательно следить за руками. По крайней мере пока не убедится, что Сашин отец не разделяет педагогических методов Кантора и в случае чего пострадает только достоинство и самоуважение его высочества.
— Добрый день, коллега, — усмехнулся доктор и кивком пригласил пройти на кухню. — Как твой пациент поживает? Я его уж несколько дней в Лабиринте не видел. Надеюсь, к лучшему?
— Да, — неловко кивнул Мафей. — То есть ему лучше. По ночам еще немного лихорадит, ослаб ужасно, боли беспокоят, но можно уже не бояться…
Он запнулся на полуслове, словно боясь произнести вслух то самое пугающее слово.
— Это верно, — согласился доктор, расставляя на столе чашки, сахарницу и корзинку с печеньем. — Это самое главное. Остальное потом как-нибудь образуется. Я верно понял, до ампутации дело не дошло?
