— Молодец! — похвалила я. — Все правильно.
Вслед за ним, после минутного колебания, решились и остальные. Маски покинули лица, и предо мной предстали обычные люди из крови и плоти, в большинстве своем растерянным и испуганные.
— Хорошо. Начнем. — Я все еще удерживала их, прижатыми к стене, и пока отпускать не собиралась. — Вы знаете кто я?
— Да. Та, кто разрушит наш мир, — ответил одни.
— Та, кто лишит его сущности, — добавил другой, и у меня глаза на лоб полезли. Вот так новости!
— Лишит, разрушит?! Где вы набрались этой ерунды? — стрельнула глазами на притихшего старика. Точно придушу заразу! Я выпусти одного из хомисидов, побывавшего в опасной близости от Коли. Тот от неожиданности покачнулся, и схватился за соседа, в поисках равновесия. — Чувствуешь? — в качестве демонстрации, я прошлась по его телу лечебной волной, вправила вывих, поставила нос на место. — Как думаешь, что это значит?
В то время пока мужчина ощупывал плечо, вертел рукой в разные стороны и теребил нос, его глаза становились все больше. Собратья хомисида, пялились на него ни с меньшим удивлением, в равной мере шокированные произошедшим.
— Я… я…
— Ты стал обладающим, — не дожидаясь, пока он сформулирует мысль, перебила я. — Это по-твоему означает лишить и разрушить? Сомневаюсь! — давая им время на раздумья, я наклонилась и подняла кинжал с бабочкой, валявшиеся под ногами. Вернув ножу вид украшения, я, неглядя, кинула медальон Саше, и тот поймал его налету. Коля же, подобрав с пола ножны, свалившиеся с престола в пылу схватки, протянул их мне.
— Спасибо, — я подмигнула Николаю, в надежде стереть выражение благоговения с его лица.
Только этого мне не хватало. Раньше просто пялились, а теперь, похоже, покланяться начнут. Если уж на Колю так подействовало, то что ж с остальными-то будет? Представить страшно!
— Так! Надеюсь все — все поняли. — Я вернулась к хомисидам. — Сейчас я отпущу вас и хочу, чтобы вы собрали остальных членов ордена, кого найдете в цитадели. Здесь есть что-то: типа зала совета, что ли? — веснушчатый парень закивал. — Хорошо, — улыбнулась и продолжила. — Ты покажешь дорогу, остальные свободны, — я отозвала сущность и получила коллективный вздох облегчения. — Идите и заберите его с собой, — указала на Ардену, с поникшей головой стоящего у выхода.
* * *
Хоть я и была уверена, что хомисиды морально обезврежены, (осторожность лишней не бывает), поэтому я оставалась на престоле до тех пор, как они не покинули помещение. Позволила себе расслабиться, когда в овальной комнате осталась только наша троица, ну и «веснушка», застывший у выхода. Точнее, относительно расслабиться, так как сейчас мне предстояло справиться с еще одним важным делом, которое вполне возможно, окажется гораздо сложнее предыдущего. Мне предстояло поговорить с Сашей.
Глядя исключительно себе под ноги, я спустилась с постамента. На Сашу пока старалась не смотреть, не чувствовала себя готовой столкнуться с его реакцией. Боялась, если честно. Пытаясь разобраться, что же меня так сильно страшит, я медленно брела вокруг престола, скользя ладонью по каменному ребру. Добравшись до сбитого угла, остановилась, и погладила место скола. «Скоро, скоро я верну нам способность видеть» — мысленно пообещала я камню, обводя пальцем безобразный шрам, оставленный на идеальном теле. Хоть одна из историй, скормленных нам Арденой, оказалась правдивой, но в данном случае, я бы предпочла обратное.
Это потеря! Я ощущала его боль, страх, сомнение, стремление вернуть утерянное. Как ни парадоксально, боль престола вливалась в меня, мутным осадком обволакивая душу, оседая толстым слоем беспокойства, вызывая зуд по телу, стремление исправить. Этому невозможно было противиться, и я обещала, обязывалась вернуть былое. Беззвучно клялась все исправить, а он отвечал ласковым прикосновением, нежным шелестом сущности, перетекающим в руку, словно легкое рукопожатие, оставляя тепло и чувство единства.
— Госпожа?
Любимый голос, хриплый и грустный, заставил меня затрепетать. В груди все свернулось в тугой комок для того, чтобы потом распахнуться во всю ширь и пустить сердце в волнующую пляску ожидания. Из-за охватившего меня предвкушения, я даже не сразу поняла, что именно он произнес. Купалась в звучании.
— Госпожа?! Обувь!
Со второго раза до меня дошло. Как красной тряпкой пред быком помахали, или цистерну с ледяной водой на голову перевернули, всю романтику смыло в ту же секунду. Я внутренне взвилась на высоту радиовышки и, собираясь устроить нагоняй по первое число, крутанулась к Саше. То, что увидела, вывело меня из равновесия окончательно. Он, преклонив колено, протягивал мне чудо извращение, другого определения подобрать не смогла, подозрительно смахивающее на плетеные сандалии на плоской подошве с белыми ремешками. Это зрелище стало последней каплей. Чаша терпения переполнилась, и кипящая жидкость хлынула через край.
— Шен! Ты спятил? — выдавила я свистящим шепотом. Скулы свело от злости, нормально говорить не получалось. Саша на коленях, а я — госпожа? Это ж надо было додуматься! — Немедленно поднимись, иначе… — я задохнулась, чувствуя как сущность, хлещет из меня, подобно маслу, взрывающемуся на перегретой сковородке, тому, кто не успел отскочить, ожег обеспечен.
Словно издеваясь надо мной, мужчина медленно поднял голову и посмотрел в глаза сквозь упавшие на лицо пряди волос. Его взгляд был серьезен, отдавал сталью коленного металла, и кромсал меня на части.
«Он это взаправду», — мелькнула мысль, пославшая по телу дрожь недоверия, нежелания верить.
— Шен? — я сделала шажок вперед. — Ты чего?
Ноль эмоций, никакой реакции, та же поза, те же тапки, и только Коля, постепенно отступающий к выходу, бурчащий под нос: «Вам лучше поговорить».
Вот уж спасибо! Удружил! Как я должна с этим справиться? Если бы ни Саша передо мной в неестественной раболепствующей позе, я бы высказала все, что думаю о такой помощи.
— Шен? — дубль два. — Может, встанешь? — протянула просительно, правда, без особой надежды.
И права оказалась, во взгляде ничего не изменилось, каменное выражение лица, даже не дрогнуло. Идол, высеченный из мрамора, не иначе. Не страшны нам ни бури, ни грозы — как раз про него.
— Саш! — последняя надежда, назвала так, как сама окрестила. Ничего. Тишина, молчание и безразличие в глазах.
Расстроено повздыхала, мысленно кляня себя, на чем свет стоит. Моих рук дело! Я как будто с истуканом разговаривала, ни намека на понимание, можно смело раздеваться донага и в пляс, все равно не отреагирует. Аккуратненько, мелкими шажками, подобралась поближе, краем глаза заметив, что Коля, практически на буксире, выволок хомисида в коридор. И правильно, нечего ему тут делать! Хоть у кого-то здравые мысли в голове остались. В полуметре от моего ненаглядного, опустилась на колени, и молитвенно сложив руки, предприняла еще одну попытку.
