Линдт вышел, оставляя графиню наедине со словами законного благоверного.
Лиля сломала печать и начала читать письмо.
М — да.
Оно и к лучшему, что читать получалось только по складам. А то…
Порвала бы мерзкую писульку к чертовой матери!!!
Жена!
Писал его утонченное сиятельство.
Я приеду не раньше следующей весны. Или лета. Надеюсь, с ребенком все благополучно и ты исполняешь свой долг по его вынашиванию. Постарайся доносить его до срока. Докторус Крейби поможет тебе. Я написал Эдору — он сделает все для твоего удобства. Направляю в Иртон свою дочурку Миранду Кэтрин. Полагаю, вам интереснее будет зимовать вместе. Позаботься о ней как следует, приеду — строго спрошу. Ширви Линдт мое доверенное лицо. Можешь попросить у него все необходимое для тебя и ребенка.
Джерисон, граф Иртон.
Вот так.
Лиля положила листок на стол. Придавила края руками.
Спокойствие, девочка, только спокойствие.
Даже утонченный поэт Пушкин писал Наташе Гончаровой в деревню 'Что, женка, ты опять брюхата?'. Или как‑то так. Ей подруга — филолог рассказала. После этого Аля бросила читать Пушкина раз и навсегда. Нехороший человек! Какой‑то швабре: 'Я помню чудное мгновенье…'. А родной жене? Которая за тебя, обезьяна африканского, замуж вышла? Ведет хозяйство, рожает детей….
И Джес Иртон не лучше.
Янки при дворе короля Артура все читали?
У приличного рыцаря была жена — 1 шт. Дама сердца — 1 шт. И куча баб по тавернам. Где множество принадлежит бесконечности. Или как‑то так… алгебру Лиля помнила плохо. В рамках расчета нужной дозы для инъекции.
Да не в алгебре дело. А в том, что мужу на нее плевать.
И пусть!
Мы переживем!
Но учти, Джерисон, граф Иртон — если ты не уделяешь внимания жене, не удивляйся, когда на организме начнут расти рога. Пока мне не до того. Но…
Интересно, сколько кальция в организме средневековых графьев?
Письмо было перечитано еще раз шесть.
Из полезной информации было ровно три слова — я написал Эдору.
Ага. Письмо надо забрать. И прочитать руководящие указания. Да и отписаться тоже.
Остальное — фигня. Козе понятно — на жену плевать. Ребенка роди и хоть подохни. Сукин сын!
Лиля вдохнула, выдохнула и заставила себя успокоиться в принудительном порядке. Супружник далеко. До него пока не добраться. Хотя к счету прибавилась еще одна костяшка. Веская такая, как гирька… пудовая… чугунная… это потом! И мечты уронить ее мужу на ногу — тоже!
Вот что делать с доверенным?
Лиля почесала нос.
А что с ним делать? Вариантов два.
Или он становится ее человеком — или он становится пленником в Иртоне. А Лиля от его имени пишет мужу докладные записки. Потому что на кой хвост ей такое счастье.
Лиля представила себе это в красках.
'Ваше сиятельство, ваша жена потеряла ребенка, зато приобрела громадное шило в заднице… простите, неумеренную двигательную активность. Она носится по всему Иртону, переписывается с купцами, наняла на службу вирман и вообще происходит чего‑то странное…'.
Реакция мужа?
Ну, с вероятностью девяносто два процента — он примчится сюда.
Семь и девять десятых процента на то, что ей напишут, запрещая все инициативы, и пришлют вагон надсмотрщиков. Чтобы и лапками не дернула.
И одна десятая процента на то, что Джерисон Иртон оставит все без внимания. Хотя куда там! Сотая! И даже тысячная! Ваша жена, в вашем доме, мутит что‑то непонятное, а вам все по барабану?
Не верю!!!
Лиля покусала губы.
Надо потянуть время. До прибытия вирман. Или поговорить с Иваром?
Вот и план уже вырисовывается. Охранников не отпускаем. Самой надо.
Или наоборот? Избавиться от них до прибытия вирман? Но как?
Шел отряд строем по двору — и упал в колодец? Весь?
Волки загрызли?
Как можно избавиться от пары десятков военных? Которые с мечами не расстаются? Не травить же их оптом? Хотя и это не проблема. Надо поговорить с мальчишкой — травником. Но… не хотелось бы брать такое на совесть.
Ладно. Подумаем и придумаем, что и как.
У Ширви пока ничего не просим. Говорим, что надо время на подумать. Пусть подождет.
Главное, чтобы не сбежал…
С другой стороны — это вам не Германия с автобанами. Это Ативерна с разбойниками и прочими радостями. И ездить по дорогам в одиночестве тут будет только камикадзе.
Одни волки чего стоят.
Лиля в задумчивости покусала ноготь. М — да. Вот как избавиться от вредной привычки, если нервничаешь? Обстричь под корень? Медиком она так и делала. А графине пришлось демонстрировать манеры и маникюр…
Итак!
С мужем ясно. До весны его тут не будет. Так что надо наращивать мощность. И с отцом бы хорошо связаться.
С военными — поговорить с командиром. И выяснить, как он отнесется к вирманам. И к перспективе работать под ее командованием. Ибо чужих людей ей не нать. И даром не нать и с доплатой не нать, как говаривала когда‑то мама…
На глаза навернулись слезы. Но Лиля не позволила им пролиться.
Так, не злись.
С вояками решили. Остаются при условии полного подчинения. Ей и Лейфу. А не нравится — к черту! Могу даже дорогу указать! С Ширви?
Это не солдат. Это доверенное лицо. То есть его спихнуть — хоть к черту на рога, но как можно скорее. Если сейчас отдаст письмо управляющему — то останется цел. Не отдаст?
Я тебе организую визит дружелюбного привидения в розовом балахоне… заикаться начнешь!
— Ширви!
Доверенный словно за дверью ждал… хотя может и ждал?
Появился мигом. И Лиля протянула руку.
— Письмо.
— Простите, госпожа графиня?
— Альдонай простит. Письмо для управляющего.
Именно таким тоном когда‑то дрессировал ее тренер. 'Подтянуться пятьдесят раз! Как — нет? Семьдесят!'
Ширви оказался покрепче десятилетних салажат.
— Господин граф приказал мне отдать его лично в руки управляющему.
— Эдора нет. А я — есть. Вы считаете, что я стою ниже управляющего?
Лиля тихо порадовалась, что дверь закрыта. Авось никто и не подслушает?
Лицо Ширви приобрело этакое выражение 'баран упертый упершийся'.
— Ваше сиятельство, господин граф приказал мне отдать письмо лично в руки управляющему…
Лиля вдохнула. Выдохнула. Поглядела на мужика.
На морде написано: 'господин граф всегда прав. Я повинуюсь господину графу. Господин граф — истина в последней инстанции'.
Теоретически — можно ему настучать по тыкве.
Отобрать письмо, уговорить, уломать… но добровольно — фиг он чего отдаст.
