Тарис рассыпался в благодарностях.
Лиля вежливо наклонила голову, давая понять, что можно удалиться.
И задумалась. Интересно, а что этот скажет отцу?
Спросит, почему тот выставлял дочь истеричкой?
Скажет, что Лиля — исключительно разумная женщина?
Все может быть. И что тогда сделает отец?
Либо напишет еще пару писем — либо приедет сам.
Может быть и то, и другое… А вот как с ним общаться?
Вообще, можно списать все на выкидыш. Горячку. И родильный бред. Почему бы нет? Я была дурой, но потеряв ребенка… Вот если бы я его не потеряла, если бы я раньше поумнела…. Я нэ оправдала оказанного мнэ высокаго давэрия… И кепочку на затылке в стиле незабвенного водителя товарища Саахова.
Лиля задумчиво потеребила косу. Надо перекопать все сундуки в кабинете. И найти письма отца. Прочитать, написать свое… так, визит к кузнецу откладывается…
— Ты тут? А когда мы кататься поедем?
Мелочь ворвалась в кабинет. Лиля не растерявшись, поймала ее за шкирку.
— стоять! Бояться! Не чихать!
— Не чихать?
— Ага. И глазами не хлопать. Значит так, ты в этом собираешься куда‑то ехать?
Миранда посмотрела на свое роскошное и дорогое платьице. И Лиля подмигнула ей.
— Нет уж. Тебе нужно что‑то попроще. Чтобы можно было валяться в грязи, прыгать с лошади, лазить по деревьям, стрелять из рогатки…
— Что?
— Ну из рогатки стрелять. Ты не стреляла?
— Нет. Кальма говорит, что это не подобает юной леди.
— а я важнее Кальмы?
— Ты графиня. И я тоже графиня.
— Вот. И я говорю, что ты обязана все это проделывать. А если будешь умницей — я тебя еще и драться научу.
— Но благородной даме…
— а благородную даму никто в жизни не дразнил? — прищурилась Лиля.
Миранда понурилась. Явно было дело. Лиля ухмыльнулась.
— в таких случаях благородной даме надо искать благородного защитника, так?
— Да…
— но сразу ты его не найдешь. Правильно?
— Д — да….
— А пока он придет — обидчик уже удерет. А я тебя научу так, чтобы один удар — и с ног долой. И небо в попугаях.
— А ты умеешь?
— а графиня должна многое уметь. В том числе и это.
— Зачем?
— Потому что ты — главная на этих землях. Ты отвечаешь за живущих здесь людей. И ты должна уметь защитить и их — и себя.
Кажется, этого девочке никто не говорил. Но глядя на восторг на замурзанной после завтрака мордашке (овсянка, мед, варенье и что‑то еще…) Лиля поняла, что поступает правильно. Нет, девочка еще будет капризничать. Орать, биться в истерике, но главное с ней ясно.
Ей — скучно.
Миранда Кэтрин — активный живой ребенок. Который в принципе дольше десяти минут на месте сидеть не может. А ее заставляют соответствовать образу знатной дамы. Ходить медленно, держаться с достоинством, и вообще — быть сушеной воблой, типа учительницы манер. Запрещено практически все. А энергия‑то бродит. Гуляет — и выплескивается наружу. Отсюда и истерики. И скандалы. И прочие радости. А вот если вымотать девчонку до беспредела… надо попробовать.
Лиля подмигнула девочке.
— сейчас мы сходим и снимем мерки. Нам пошьют костюмы для верховой езды. А пока это сделают — мы займемся важным делом.
— Какой?
— Мы будем наводить беспорядок и свинячить.
Миранда только глазами хлопала. Обычно ей говорили: 'графиня, не пачкайтесь, не бегайте, не деритесь…, не…, не…, не…'
А Лиля предлагала ей что‑то веселое и интересное. И девочка с радостью отправилась за ней к швеям.
По дороге Лиля шикнула на учителя истории и литературы, заявив, что все занятия начнутся с завтрашнего дня, поиграла с Мирандой в догонялки и немножко свалила тяжеленную вазу. Ну и пусть. Все равно металл так просто не повредишь.
Девочки сидели у себя в комнате. Все трое. И что‑то прикидывали над куском желтой ткани. Лиля помахала им рукой, получила в ответ три поклона и улыбнулась.
— Девочки, мне и вот этой ушастой мелочи…
— Я не….
— Хорошо, безухой мелочи нужны костюмы для верховой езды.
— Какие, ваше сиятельство?
— Такие, чтобы сидеть в седле по — мужски, — Лиля пронаблюдала четыре пары округлившихся глаз и ухмыльнулась.
— Все будет более чем пристойно, не думайте. Где у нас тут береста?
Лиле пришли в голову обычные юбка — брюки. Широкие?
Да!
Ног не видно, то, что это брюки — тоже не видно. И что самое приятное — полная свобода движений. Перешить это дело?
Тоже несложно. Сделать пояс на утяжке — чтобы можно было потуже завязывать — и жить спокойно. Килограмм двадцать она сможет скинуть свободно. А потом немного перешить — и сбрасывать следующую двадцатку.
— Смотрите, что надо сделать.
Лиля быстро набросала чертеж. Объяснила устройство пояса. Казалось бы, что сложного — подвернуть край, зашить — и продеть внутрь веревку. Но ведь не додумались…
Кстати, пряжки для пояса. Она много видов знает…. А их можно красивые сделать. Здесь она тоже видела, но не такие. Можно и лучше и красивее…
Надо зарисовать для Хельке. Не забыть. Но сначала — письмо отца.
Чем хороши еще были юбка — брюки — для них почти не требовалось обмерки. Так, талия, бедра…
А блузка и есть блузка. И жилет сверху. Сплав Ативернской моды с модой Авестера. Там как раз в моде были жилеты. Вышитые, длинные….
Красиво.
Обмеры были завершены за пять минут. Лилины мерки у мастериц уже были, а обмерить малявку типа Миранды, если та не сопротивляется — несложно. А Миранда Кэтрин, или как называла ее про себя Лиля — Мири, не сопротивлялась. Ей было интересно. И надеть брюки, и поездить верхом по — мужски…
Последствий она пока не представляла. А Лиля не собиралась объяснять девочке, что местного пастера придется низводить и курощать по методу Карлсона. Может даже и плюшками. Или плюхами. На выбор.
Потом Лиля вернулась с ребенком в кабинет — и наступил кошмар.
Выглядело это так.
Лиля засовывала Миранду в сундук — и мелкая вышвыривала оттуда все, что там лежало. Лиля ловила, складывала в кучку, иногда проглядывала — и убедившись, что это — не то, начинала укладку следующей кучки.
Миранда была счастлива. Лиля довольна.
На письма графа Иртон к управляющему они наткнулись на третьем сундуке из шести. Письма отца к Лиле нашлись, по закону подлости, в последнем. Лиля так и думала, что управляющий их сберег. Такие вещи не выбрасывают. Если ты не Лилиан Элизабеттта Мариэла Иртон… Лиля впервые подумала о реципиентке с недовольством. Да, у тебя не лучшие данные и куча проблем. Но кто‑то и вовсе с помойки в миллиардеры выполз.
