— Да. Значит, Вы ждали меня?
— Да, ждали. Никола!
Она повернулась к двери, из которой вышла. Оттуда сразу же появилась робкая девушка и сделала реверанс перед Ивом, который тут же поцеловал ее руку. При этом он заметил, что рука ее задрожала.
— Может быть, ты займешься пока господином Ивом, а я пойду дам распоряжение насчет завтрака? — сказала княгиня.
— Да, конечно, — прошептала девушка. Она показалась ему еще более очаровательной, чем в прошлый раз. Она пригласила его сесть на покрытую бархатом скамью, стоящую возле окна, завешенного гардинами.
После небольшой паузы Ив спросил:
— Вы говорите по-французски?
Она кивнула, испуганно взглянув на свою тетю — или кем там приходилась ей княгиня.
Ив тайком посматривал на Николу. Было совершенно ясно, что это ребенок с большими проблемами, потому что она беспрестанно грызла ногти, обкусанные до основания. Впрочем, было бы неверно называть ее ребенком, потому что ей наверняка было уже лет двадцать. Но девочки, воспитанные в строгости, часто задерживаются в своем развитии.
Ему любопытно было узнать, почему она так боится свою родственницу, княгиню.
Никола была очень хороша собой. Зубы ее слегка выступали вперед, отчего губы казались постоянно надутыми — и это ей очень шло. Глаза ее были большими и томными, а волосы, расчесанные на прямой пробор, были черными, блестящими и очень длинными. Теперь они были собраны в узел на затылке. Ее полосы были точно такие же, как и у княгини. И все-таки они были совершенно разными. Насколько самоуверенной и элегантной была княгиня Феодора, настолько пугливой и застенчивой была юная Никола. Иву хотелось прижать ее к своему сердцу, укрыть ее, оградить ее от всех бед.
Он никогда еще не встречал девушки, вызывавшей в нем подобные нежные чувства.
— Здесь… здесь очень красиво… — начал он.
Улыбка ее была сияющей — и он почувствовал, что готов умереть за нее. И тут до него дошло, почему княгиня так сурова с Николой: она видела в девушке соперницу. Как злая Снежная королева…
Но такие выводы не следовало делать, общаясь с человеком всего несколько минут — и Иву стало стыдно.
Дневной свет почти не проникал в комнату, поэтому в серебряных подсвечниках горели восковые свечи.
Комната, в которой они сидели, была невзрачной. Стены были сложены из бревен, повсюду висели деревенские коврики. Мебель тоже была деревенской, как этого и следовало ожидать в такой глуши. Ножки стола и скамеек были массивными, половицы были такими широкими, что можно было только гадать о размерах распиленного дерева. На полу лежали большие куски меха. Воздух в помещении был сырым, как это бывает в каменных зданиях. Казалось, влага сочится здесь из камня, проникая через дерево и висящие на стенах ковры. Жить в такой комнате вряд ли приятно.
И снова у него появилось желание забрать отсюда девушку…
Он не в силах был оторвать от нее глаз. Ее точеная шея казалась еще более прекрасной благодаря свернутым в узел волосам. Длинная, гибкая, грациозная шея с такой гладкой кожей, что хотелось без конца ласкать ее, дотрагиваться до нее пальцами. И эта чувственная шея принадлежала неиспорченному юному созданию.
Никола была одета совсем не так, как это было принято в Париже. Такие платья носили в этой части страны представители высшего сословия — старомодный, чопорный наряд. Поверх платья из плотного золотистого шелка была надета безрукавка… что-то вроде сарафана или кафтана, доходящего до пят. Он не знал, как это точно называется. Во всяком случае, одежда эта не скрывала от него то, что Никола была на редкость хорошо сложена. Она была соблазнительна и невинна одновременно.
— Мадемуазель Никола… — начал он и тут же запнулся от избытка чувств, — Вы много путешествовали?
— Я не была нигде, кроме этой долины.
— Ах, — прошептал Ив, — как бы я хотел показать вам все красоты мира…
Она подалась к нему, в глазах ее горела страстная тоска.
— Тогда возьмите меня с собой! Не уезжайте без меня! Я живу здесь, как в тюрьме, будьте так добры…
Она пугливо огляделась по сторонам, словно мрачные стены могли услышать ее. Потом прошептала:
— Моя тетя… Да она мне не тетя, а дальняя родственница, просто я называю ее тетей… Она сторожит меня! Мне не позволяют ничего делать без спроса! Я хочу уехать отсюда!
Непонятный страх охватил его. В голосе и во взгляде девушки было что-то такое, что заставило его почувствовать опасность. Тем не менее, он сказал:
— Ваша тетя кажется такой приветливой.
— Она опасна, — прошептала Никола, — она может…
— Что же? — спросил Ив, когда она замолчала.
— Нет. Ничего. Об этом не принято говорить.
— Она умеет колдовать? — с улыбкой произнес он. Однако девушка приняла его слова всерьез.
— Тс! — прошептала она, приложив палец к губам и пугливо оглядевшись по сторонам. — Я ничего вам не говорила. Будьте так добры…
— Я буду молчать. Но вы не можете оставаться здесь…
— Нет. С тех пор, как я встретила вас, я не хочу оставаться здесь ни дня! Вы должны…
Она замолчала, как только княгиня вернулась. Ив поспешно встал.
— Дитя, завтрак ждет в гостиной, — сказала она девушке. — Впрочем, неверно было бы назвать это завтраком, когда время перевалило за полдень.
— Мой дядя… — начал было Ив.
Подняв руку, княгиня сказала:
— С ним ничего не случилось. Просто он любуется здешними красотами природы. У нас бывали гости, которые бродили в окрестностях по двое суток только потому, что не могли покинуть этот великолепный лес.
«Великолепный…» — подумал Ив, с дрожью вспоминая лес, через который они ехали верхом. Тогда им приходили в голову мысли о смерти и несчастьях. А ведь крепость окружал тот же самый лес! Этот ни на что не похожий, дремучий лес фактически покрывал всю долину, словно защищая ее от чего-то. Этот лес вызывал у него отвращение, и он не мог себе представить, что его дядя может восхищаться им.
Ив последовал за дамами в гостиную, продолжая с тревогой думать о бароне. Ему хотелось тут же отправиться на поиски. Но, возможно, дядя уже вернулся на постоялый двор? Мысль об этом успокаивала его.
Княгиня повернулась к нему, и теперь, после сказанных Николой слов, он смотрел на нее с предубеждением: ему казалось, что в ее черных глазах светятся все колдовские тайны мира. Однако он не склонен был думать так на самом деле: было бы несправедливо заранее осуждать человека!
Мягким, но властным голосом она произнесла:
— Я дала распоряжение слугам принести еду и уйти, так что нам никто не будет мешать.
Он пробормотал что-то вроде благодарности, будучи полностью согласен с ней. Без сомнения, его дядя и он были людьми очень культурными — и не только здесь, в этой варварской части Европы.
