- Чем обязан?- заговорила статуя, повернувшись в сторону потревожившего их, при этом каменный воин, не убирая рук с меча, вытянул руки, застыв в некой величественно позе.
- Карэй!- встревожился безликий,- Владыка приказал встречать Конгелата.
- Конгелата?- призадумался Воин, сосредоточив взор на Охэнзи.
- Он уже близко…
- Ясно,- аккуратно убрав меч в ножны, Карей прошёл к столику впереди, усыпанного разнообразными листами, и, запустив руку в самую гущу вытянул бледно-желтоватый клочок бумаги. – Сейчас минутку,- бормотал он, разглядывая древние надписи, подходя к своим воинам, успев так же захватить стеклянную баночку с коричневым порошком. – И так…- Карей развернул листок, читая на не понятном языке, после чего откупорив банку, взял щепотку содержимого, и глубоко вдохнув, от чего его грудь надулась, словно шар,- развеял порошок над статуями.
Каменная броня на воинах начала трескаться и осыпаться к их ногам, до тех пор, пока все они не обрели дыхание.
- Кто?- раздался голос старшего из них, того что стоял по центру,- Кто потревожил наш сон?
- Я! Карей! Военно-командующий твоего Господина,- не менее властно ответил он,- Войско Конгелата почти у врат…
- Кон-ге-лат,- протянул старший воин,- Давненько, давненько… Что ж верные! Впору исполнить волю Господина!
- Во имя Скорхэда!!!- провозгласили свой клич воины.
Пока ожившие приходили в себя, Охэнзи проскользнув к столику, пальцем начертил на стене рядом с ним дверь, чьи черные контуры издали скрип петель, приготовившись открыться в любой момент.
- Охэнзи, как?- изумился Карей, не видя ничего подобного, на что безликий лишь промолчал, приглашая жестом воинов выйти наружу. Нарисованная дверь, как оказалась, граничила с основными вратами,- распахнулась, серые пески открылись взору, воины вышли наружу. Карей махнул правой рукой, кистью вверх и тотчас из песка вырос конь, точнее его подобие, поскольку больше он походил на скелет этого животного, облачённого в каменные доспехи.
- Я останусь здесь,- уведомил Охэнзи Карея, закрыв нарисованную дверь, военно-командующий одобрительно кивнул, восседая на песчаном скакуне.
- Кар!- послышалось со стороны врат, чёрный ворон, вцепившись когтями в чёрно-серые узоры величественных дверей, разглядывал присутствующих.
Девять воинов выстроились дугой чуть впереди,- все ожидали битвы…
Пока Дэйн прибывал во сне, Вивея его омыла и переодела в свободную белую рубаху, и чёрные плащёвые брюки. Но, не смотря на то, что запах плесени исчез, а одежда была чистой,- бледный вид лица ещё оставался, но это лишь предало ей больше сил и уверенности на то, что они смогут преодолеть всё. Его сердце билось, она слушала это биение, припав его груди,- биение надежды, надежды на завтрашний день…
- Проснулся?- Дэйн приоткрыл глаза, голова немного кружилась, но он узнал знакомую комнату, и её, Вивею сидевшую справа, она печально улыбнулась, а глаза говорили,- Я так тебя ждала.
- Ты свободен,- трепетно произвелся Вивея, но сдержала себя, что б ни сомкнуть его в объятьях.
- Значит… не сон,- Дэйн закрыл глаза, видимо всё произошедшее оказало немалое влияние на него. Да и на ком бы ни сказалось всё пережитое?- Значит… его больше нет?
- Знаешь?- она подалась вперёд, приподнимая взгляд Дэйна,- Его сын… всё ещё жив, но…- секундное замешательство Дэйна, остановила горечь в глазах Вивеи, теперь она избегала его взгляда.- Его сын, Рэвилт, запечатан в преисподней огня…
Немой возглас Дэйна сопровождала дрожь, его буквально затрясло, он попытался встать, но тут же, упал на пол,- Вивея помогла ему присесть на кровати,- закрыв лицо руками, он уткнулся взглядом в пол… Его память ожила, ожила болезненно, тысячи мыслей разом закружились в голове, он хотел закричать…
- Кииоши,- он отдал жизнь, что бы подтвердить это,- она замолчала, слишком много драгоценных друзей, оставили их, оставили навсегда…
- «Кииоши,- внезапно ему стало лучше, мысли успокоились, не теребя старые раны. Перед его глазами возник образ Аодхфина,- Не тревожься,- пронеслось в голове не давнего узника,- Не тревожься…»
- Кииоши?- нарушил молчание Дэйн, еле живым голосом.
Вивея кивнула,- Я видела как пал Кииоши. Я видела распятого сына Дрого. Я видела всё своими глазами…
Дэйн вздрогнул, вопросы подступали, но говорить не было сил, она плакала, произнося каждое слово,- ронялась слеза. Он не хотел, что б ещё слёзы были напрасны, но он молчал…- «Я слишком слаб,- мелькнуло в его голове, нет, я должен знать, я должен…
- Зачем тебе знать?- послышалось, где глубоко в сознании,- Зачем тебе эти переживания?
- Сгинь! Сгинь!- стиснув зубы, мысленно повторял Дэйн снова и снова,- Сгинь! Сгинь плод воображения…
- Я ли плод воображения?- насмешливо отозвался голос,- Мне ли сгинуть? Тому, кому ты обязан жизнью? Я тот, кто был с тобой все годы заточения, и лишь я один достоин чести убить тебя.
- Сгинь! Исчезни призрак!- Дэйн сомкнул руки на затылке, впиваясь пальцами в волосы, уткнувшись в свои колени. Его глаза широко открылись, а дыхание издавало хрипоту,- Сгинь! Сгинь!...
Вивею одернуло холодом, она хотела успокоить его, но остановилась, нет, что-то её остановило, но всё же, совладав с собой она положила руку ему плечи, нежно, так нежно как только могла…
- Что ж я умолкну,- голос, словно отдалился, отзываясь эхом,- Я умолкну, пока что…». Дэйн успокоился, дыхание стало ровным и тихим, призрак отступил,- Расскажи,- тихо произнёс он, не смея поднять головы,- Расскажи как пал Кииоши Аодхфин…
…
Дверь крематория была раскрыта, видимо из-за цепей, что исчезали во мраке пыток.
- Чудесно, чудесно,- послышался радостный голос Батча, обсуждающего со Скорхэдом детали наказания Тсутому, и, судя по-всему, хранитель пыток остался доволен.
Что-то, почувствовав, Скорхэд посмотрел в глубокую даль, даже Батч умолк, чуть отойдя в сторону.
- Что с колдуном Нидхмарэ?- обратился Владыка к кому-то, кто присутствовал, но предпочитал не показываться, или же, просто не хотел обременять своим присутствием.
- Вблизи небольшого поселения Каноа,- в полушепоте ответил кто-то,- Как мне известно, уважаемый Аглаека, прикончил мешающего Вам, но…
- Но…- настороженно произнёс Скорхэд, всматриваясь вглубь крематория, что вызвало некий ступор у Батча, так и застывшего с широкой ухмылкой.
- Тут есть нюанс,- продолжил голос, после не большой паузы, тщательно взвешивая каждое слово,- Дьявольское зерно, проросло…
- Значит, убить эту тварь сейчас…
- Означает навлечь беды, ещё более тяжкие, чем вмешательство Сайга,- продолжил кто-то мысль Владыки,- Ибо души людей погубленные этой тварью, всенепременно станут слугами Нидхмарэ… Нужно выждать хотя бы когда созреет дитя, носящее это проклятие…- голос стих, как будто тяжкие думы одолели кого-то, думы о той памяти, о тех деяниях, что уже не исправить.
